Город в наследство

— Извращенка, ты подруга, — сказала Дорана, заглянув в зеркало. — На самом деле тебе нравится даже не Хият. Тебе нравится воплощение воды, живущее в нем. А о том, что из себя представляет Хият, ты понятия не имеешь. Может, стоит попытаться разобраться?

Разбираться, откровенно говоря, не хотелось. Дорана подозревала, что, попытавшись, выставит себя полной дурой, а быть дурой ей никогда не нравилось.

Но прятаться и ничего не делать?

Оно гораздо глупее. Лучше сразу разочароваться и успокоиться, чем вздыхать о чем-то несуществующем.

Дорана опять полюбовалась своим отражением, похмыкала, поправила прическу и решительно пошла штурмовать неприступную крепость по имени Хият.

К сожалению, у крепости на сегодня были другие планы, и водник в ответ на попытку с ним заговорить рассеянно улыбнулся и невежливо ушел. Бежать за ним и хватать за руки Дорана не стала. Слишком мелодраматично.

Просто она Хияту за невнимание к ее персоне отомстит. Потом. Когда придумает, как.

Никто не имеет права ее игнорировать. Тем более такой болван.

Жизнь становилась все веселее и разнообразнее. Словно Хияту мало было Ладая, желающего во что бы то ни стало лично явиться к директору школы в образе тихой смерти.

Добрейшая и мудрейшая, она же благороднейшая, видимо по причине того, что ее кто-то разозлил, а ответить тем же она не могла, неожиданно для всех озаботилась предстоящим экзаменом на совершеннолетие. Быстро убедилась, что большей части условно взрослых первогодок на этот экзамен откровенно начхать, и не придумала ничего лучше, чем проводить раз в три дня лекции о том, как хорошо быть взрослым. Несчастные лекторы пафосно рассказывали о детях, старательно не обращая внимания на реплики из зала по поводу того, что никому отсутствие цепи не помешало обзавестись потомством, и вопросы о том, по какой причине оно должно помешать присутствующим? Потом долго и довольно нудно, перечисляли подвиги и открывающиеся возможности, на что стоявший рядом с Хиятом Лииран отреагировал малость неадекватно и сообщил, что прекрасно мог бы обойтись как без первого, так и без второго. Рассказы о выборе, чести, достоинстве и здравомыслии тоже никого не убедили. Наверное, потому что эти понятия плохо сочетались, точнее три первых противоречили последнему.

В общем, пользы от нововведения не предвиделось. Зато времени оно отнимало уйму. Кто-то даже заподозрил, что таким образом неразумных первогодок пытаются отвлечь от чего-то более важного, просто не дают возможности заинтересоваться. Чтобы под ногами не путались.

Хият довольно быстро научился на этих лекциях игнорировать то, о чем вещал очередной бедолага, и тратил время с пользой. Иногда думал, а чаще пытался разговаривать с городом. Обещанное одной из книг из библиотеки дома хранящих ощущение присутствия появилось еще с первой попытки, но дальше дело как-то не продвигалось. Хият и мысленно тянулся, и стену, возле которой стоял, поглаживал, а город не реагировал. Наверное, ему было неинтересно. Или Хият чего-то не понимал. Или чего-то не сделал. Возможно, не провел какого-то ритуала, о котором пока не имеет понятия.

Спустя некоторое время, мысли о ритуале стали навязчивыми, и Хият нашел своему постояльцу занятие. Заставил перелопачивать книги в библиотеке, в поисках чего-то похожего на этот ритуал. Все равно ему заняться больше нечем. А так, может, хоть от планов о своей великой мести отвлечется.

И что самое странное, Ладай нашел. Всего за два дня. Сразу после того, как сравнил количество просмотренных книг с теми, которые просмотреть предстояло, и понял, что на это может уйти не меньше года. А если еще и читать все мало-мальски на ритуалы намекающее…

В общем, Ладай решил, что, во-первых, эти сведения не должны стоять на виду, а во-вторых, зная о них, их можно будет найти без особого труда. После чего и начал обыскивать библиотеку на предмет тайных ходов, загадочных ящиков и прочих вместилищ. Потом осмотрел картины, узоры ковров и, наконец, догадался заинтересоваться тем, по чему ходит. Попытка сколупнуть неопрятно торчащую у стены паркетину закончилась тем, что его хорошенько стукнуло какой-то непонятной защитой. После чего Ладай с чистой совестью решил, что ритуал он нашел, и отправился спать.

На Хията защита отреагировала иначе. Дощечки пола со щелканьем перевернулись, заставив потерявших равновесие парней усесться на пол. Потом по паркету пробежало несколько полосок света, и сам собой соткался рисунок, подозрительно похожий на какую-то ритуальную звезду. Что делать дальше и стоит ли, Хият не знал, папочка об этом написать в своем письме не соизволил. Пришлось импровизировать. Сначала взывать к стихиям, потом пытаться воздействовать безликой силой, а потом, окончательно разозлившись, полоснуть себя маминым ножом по руке и запачкать светлые дощечки кровью.

Кровь рисунку понравилась, он стал четче и ярче. Линии расширились, как-то нехотя перетекли друг в друга, меняя очертания рисунка, и Хият благополучно потерял сознание, оставив деятельного Ладая бессильно материться над бесчувственным телом. Впоследствии то, что друг наконец понял, что чувствовал начинающий хранящий на той выгоревшей полянке, стало поводом для злорадства. Таким заносчивым и самоуверенным личностям полезно все демонстрировать наглядно. Иначе ведь не поверят. Подумают, что их всего лишь пытаются заставить почувствовать свою вину. Практически беспричинно. Хият ведь мужик и сын своей мамы, он должен с пониманием относиться к смерти. Тем более, зачем злиться, если смерть так и не состоялась?

Место, куда он попал, Хияту было знакомо. Точнее, оно было очень похоже на то, где обитал огонь Ладая. Только вместо недовольного огня были мягкие, добродушные, если верить ощущениям, облака.

— Что дальше? — мрачно спросил Хият.

Облака довольно шустро поменяли очертания и сложились в сказанные слова.

— Вообще-то я хотел с городом поговорить, — попытался объяснить парень, смутно понимая, кому и зачем.

Справа что-то зевнуло, обдав Хията сонным теплом и ленью.

Парень передернул плечами, поморщился и посмотрел вправо. Там тоже были облака, но это вовсе не значило, что за облаками не могло оказаться чего-то другого. Вот под ногами ведь ощущается что-то твердое и тяжелое, как камень, просто клубящиеся любители изображать слова это что-то прикрывают, прячут от взгляда. Значит, они могут спрятать что угодно и где угодно в этом месте.

Пришлось кивнуть своим мыслям и идти к любителю зевать, больше ведь некуда.

Хият брел и брел. Облака меняли очертания. Притворялись лохматыми щенками, чешущими ухо котами, и даже обрезанной косой Ладая. А вот расступаться перед человеком они не спешили. Вообще с места не сдвигались. Приходилось идти сквозь них, задерживая дыхание и полагаясь на чувство направления. К счастью, эти облака широкими не были. Три-четыре шага, иногда пять-шесть.

А потом опора под ногами Хията взяла и исчезла. Как раз в тот момент, когда парень считал шаги в очередном облаке.

Хият попытался заорать, за что-то ухватиться, нелепо замахал руками и ногами, и только спустя несколько секунд понял, что, во-первых, надышался облаком, и никаких неприятных ощущений не последовало, а во-вторых, падение замедляется, словно он и сам превращается в невесомое облако.

— Зараза, — сказал парень.

Облако внизу сложилось в сказанное слово. Хият медленно, словно перышко, пролетел сквозь букву «р» и заметил, что падает на длинную белую змею, скрутившую свое тело в кольца и положившую узкую изящную голову на кончик хвоста. На чем змея возлежала, парень не рассмотрел, то ли на еще одном облаке, то ли на белой колонне. Веяло от этого существа той самой ленивостью, к которой он шел.

Хият улыбнулся, плавно опустился на змеиное тело и с каким-то радостным восторгом понаблюдал, как рептилия опять зевает. А назевавшись выстреливает языком, снимает голову с хвоста, и ощущение ленивости сменяется острым, как ледяные осколки, и быстрым, как срывающий крышу ветер, любопытством.