Сценарий «Шербет»

Осталось сто одиннадцать минут. Глаза номера первого.

Смотрится впечатляюще…

…— Выслушай меня внимательно и дай знать, если ты с чем-то не согласен. — От губ Коко пахнет табаком и сладкой помадой. На висках готовится вспыхнуть очередной фейерверк. — Я маюсь дурью с тобой только потому, что попросила мамочка. А мамочку попросила ее сестра. Задумайся, милый. Твоя киса не работает ни в каком лесном кооперативе, не проходит по базе и обнимается с людьми, от которых тебе нравится держаться подальше. Я могу прямо сейчас вернуть тебе деньги, и мы простимся друзьями… Но я этого не сделаю, угадай, почему?

Меня так и подмывает сказать: «Потому что я тебе нравлюсь?», но Коко не шутит. Я вообще не уверен, способна ли она воспринимать чужой юмор или смеется исключительно собственным остротам.

— Я не выкину тебя, потому что минуту назад пострадал человек нашей мамочки. Пострадал в твоей машине, и теперь получается, что затронуты интересы «Кролика». Я не выкину тебя, но ты никому ни слова не скажешь о своей киске. Ни здесь, у донны, ни в другом месте. Молчи, иначе нам никто не будет помогать.

— В моей машине?! Вот черт… — Я пытаюсь себе представить, какой силы должно быть землетрясение, чтобы вызвать ДТП в городской черте. — Ведь мы договорились, что «опель» отправят в гараж?!

— Мамочка передумала, вот и все. Она решила посадить в машину одного хорошего мальчика, внешне похожего на тебя. На паркинге возле твоего дома на мальчика в «опеле» напали трое. Не раздувай щеки, котик! Я знаю, о чем ты хочешь спросить. Если бы его, то есть тебя, хотели убить, то убили бы. До того как выскочила охрана, его слегка помяли и очень настойчиво уговаривали «прекратить охоту», а после заметили, что это не месье Полонский. Это то, что мне рассказала мамочка.

— Но мне никто не угрожал…

— Можешь гордиться, теперь у тебя есть враги. Кто-то почуял, что ты взял верный след. Ну что, котик, возвращаемся?

— Нет, мы пойдем дальше.

Коко впервые смотрит без усмешки:

— Ты сам этого хотел, милый…

…«Оранжевые» нашли номера первого из команды «пурпурных». Их ярости не было предела, мужчины чуть не избили своих девушек-сенсориков. На то, чтобы выбраться к стройке, у «оранжевых» ушло почти полчаса и масса физических усилий. Они преодолели реку, несколько кварталов шли по колено в воде, под проливным дождем. В какой-то момент сенсорикам показалось, что надо свернуть к старому вокзалу, группа потеряла четверть часа на прочесывание зала ожидания, пока не выяснилось, что причиной сбоя стала компания бомжей, поселившихся в камере хранения.

Теперь мы видим — город не маленький, и в городе почти не осталось жителей. Замечательный полигон для игры, не нужны затраты на строительство декораций. Операторы очень ловко отворачивают камеры от названий улиц и вокзальных табличек, они следовали за командой по пятам. Особая иезуитская хитрость в том, что вертолеты оборудованы приборами ночного видения и высокочувствительной аппаратурой. Это для того, чтобы прожектор с вертолета не упростил команде поиск. Участники и так неплохо оснащены, они волокут на себе альпинистское и глубоководное снаряжение, оружие и взрывчатку, аптечки «скорой помощи» и сварочные аппараты. Никто не ограничивал команды в выборе поклажи, можно было брать все и всех, кроме профессиональных медиков и таежных следопытов.

Быстрый перескок в спальный район, где вода затапливает накренившиеся пятиэтажки. Команда «зеленых» никак не может взять «верхний » след: то ли мешают молнии и повышенная ионизация атмосферы, то ли сенсорики не в лучшей форме.

Короткой строкой обзор тотализаторов. Акции «оранжевых» прекратили падение, все ждут, как же поступит капитан команды с чужим игроком. Мы тоже ждем, мы вчетвером буквально прилипли к эк-Рану и забыли, как правильно дышать.

— Януш, они вытащат его? Они спасут чужого?!

— Не может быть, чтобы они позволили его разрезать!

— Все может быть, дурак! Ты что, не прочел, сколько команда потеряет в таком случае?

Я прочел. Команда может быть дисквалифицирована, если сумма ошибок превысит некую черту. Реанимировать чужого игрока — это колоссальная ошибка, можно потерять в деньгах и очках больше, чем при гибели двух своих игроков. Очень сложно угадать, что произойдет, слишком многое зависит от зрительских симпатий.

— Вы все помните, любимые мои, — с набитым ртом вещает солистка «Утреннего инцеста», — что, распустив слюни и реанимировав чужого, можно ненароком подписать приговор своему коллеге, хэх! Я бы сперва на их месте крепко подумала, да уж! Впереди еще три тура, и каждый, кроме сенсориков, может оказаться на месте никому не нужного номера первого!

— Мурашки по коже! — бодро отзывается напарник, и по его цветущему виду ни за что не предположить, что он способен кому-то сочувствовать. — Потерять два миллиона евро за одно неверное движение! Но самое любопытное зрелище впереди, минут эдак через шесть! Сенсорики «пурпурных» и сами обнаружили своего номера первого! Они торопятся на стройку и, похоже, не расположены к шуткам!

«Пурпурные» бегут, они уже в пути. Верхняя камера, с вертолета, съемка в инфракрасном диапазоне, затем переключаемся на одного из трех операторов, сопровождающих группу. Капитан «пурпурных» явно не расположен шутить, на ходу он расстегивает чехол и достает винтовку с оптическим прицелом.

— Вот позабавимся! — хохочет девица.

— Януш, там же не настоящие пули? — шепчет Андрей, дергая меня за рукав.

Я хочу ему сказать, что пули никак не могут быть настоящими, и чтобы он прекратил меня щипать, и что меня все это достало, и я хочу уйти…

Но уйти не могу и сижу как привороженный, потому что камера, встроенная в лазерный прицел винтовки, показывает нам затылки «оранжевых». Они столпились над связанным «пурпурным» на краю котлована, машут руками и ругаются. Хозяин винтовки досылает патрон.

— Ку-клукс-клаа-ан!! — надрывается от смеха ведущая. — Ща кому-то будет бо-бо!

— «Бо-бо» не будет, — деловито возражает голос за кадром. — Чувак прекрасно стреляет, я сам видел! Кладет три пули в летящую банку!

Кран со скрипом катится вокруг котлована. Издалека, скозь косую морось, ржавая громада похожа на инопланетное суставчатое чудище. Испытатели восстановили моторы и проявили своеобразный юмор, украсив кран рождественскими гирляндами. Молнии вспыхивают одна за одной, небо кажется расколотым на части. В огне вспышек виднеются окаменевшие лица «оранжевых». Вся команда, побросав мешки, сгруппировалась вокруг привязанного к рельсам человека. Спаренные рельсы, по которым катятся два широких колеса.

Крупным планом промокшее лицо номера первого. Кричать он не может, не может даже умолять, У него заклеен рот. Номер первый мычит, пытаясь оторвать языком клейкую ленту. Расхлябанные подшипники крана скрежещут в пятидесяти метрах.

Смена камеры. Еще один «пурпурный» навел оружие на беззащитные спины соперников. Остальные игроки рассредоточились и незаметно окружают стройплощадку.

— Что они сделают? Что теперь будет? — чуть не плача, теребит нас Андрюхина сестра.

— За команду «коричневых» дают в среднем на семнадцать пунктов меньше, чем пять минут назад, — скороговоркой отвечает ей телевизор.

Я забираю из рук Андрюхи джойстик и кликаю на опцию «Правила» в левом углу экрана.

— Они не имеют права стрелять, пока нет непосредственной угрозы их товарищу, — говорю я.

— А кран? Разве это не угроза?

— Напомню вам, любимые мои, — точно расслышав наш спор, вклинивается ведущая, — стрелять на поражение можно только в случае крайней необходимости! Напомню вам, что в девяти патронах из десяти вместо пуль — безобидный транквилизатор, рассчитанный на полчаса здорового сна, хэх! Зато в десятом патроне — ма-аленькая такая свинцовая пулька! А если жюри потом не признает крайней необходимости, команду снимут и отдадут под суд как за обычное убийство!

Кран приближается, до него не больше десятка метров. В команде «оранжевых» раскол, они готовы сцепиться между собой. Вот и первая пощечина под дождем, кто-то наклоняется, чтобы перерезать веревки на лежащем человеке, но его тут же сшибают с ног.