Трагедии моря

В водах пролива косяки сельди и макрели. Их миллионы, и они кажутся почти монолитной массой живой плоти. В воздухе над их головами кружатся и большими стаями пикируют на них морские птицы. Мощные фаланги трески гоняются за своей добычей, так взмучивая воду, будто идет извержение подводного вулкана. Тысячи тевяков[115] с любопытством провожают своими темными глазами проплывающий мимо корабль. Стаи китов, крупных и мелких, столь многочисленны, что временами каравелле приходится уступать им дорогу.

Но, что интересует Фагундеса больше всего, так это легионы моржей — и те, что сгрудились на пляжах, песчаных косах и илистых отмелях, и те, чьи любопытные морды все чаще возникают на поверхности воды вокруг движущегося судна, пока не заполняют все окружающее пространство, делая его похожим на вырубленный лес с торчащими пнями.

По мере того как каравелла выходит из пролива и открывается южный берег залива Шалёр, кланы моржей становятся все более многочисленными. Громадные скопления животных расположились на низких берегах островов Шиппиган и Миску, затемняя своими сонными тушами целые акры желтого песка и зеленой травы.

Теперь лоцман направляет судно на северо-восток, в открытые воды большого бассейна. После дневного перехода наблюдатель замечает на горизонте появление ряда низких, подернутых дымкой бугров. По мере приближения судна они превращаются в цепочку лесистых островов, обрамленных скалами из красного песчаника и соединенных друг с другом многими километрами ослепительно белых пляжей. Это и есть архипелаг островов Магдален, и их-то Фагундес и должен был считать главной цитаделью западного племени моржей.

Магдалены включают девять наиболее крупных островов, из которых семь соединены между собою широкими пляжами, между которыми простираются обширные соленоводные лагуны. Связанная между собой цепочка островов протянулась на семьдесят с лишним километров, а общая длина ее береговой линии, включая морские и обрамляющие лагуны пляжи, составляет более 200 километров. Отделенные от ближайшего материкового берега сотней километров чистой воды, Магдалены, как и остров Сейбл, до вторжения европейцев, видимо, были необитаемы. Это обстоятельство в сочетании с защищенными лагунами, травянистыми лугами, лесистыми холмами и бесконечными пляжами сделали эти острова посреди полного жизни моря настоящим раем для водоплавающих птиц и морских млекопитающих, подобный которому вряд ли можно сыскать где-либо еще в северном полушарии.

Моржи хорошо это уяснили. По самым осторожным подсчетам, стадо моржей в центральной части залива Св. Лаврентия, когда на него впервые наткнулись европейцы, насчитывало не менее четверти миллиона особей. Или, выражаясь особенно доходчивым для захватчиков языком, более трехсот тысяч тонн живого мяса и… жира.

Во время визита Фагундеса баски еще прочно владели Магдаленами, и ему пришлось искать источники прибыли в других местах. В 1521 году он получил от короля Маноэля привилегию на основание в родном городе Виана компании по эксплуатации ресурсов в восьми определенных местностях Нового Света. Все восемь были островами или группами островов, и можно с достаточной уверенностью утверждать, что на пяти из них находились крупные лежбища моржей. К ним относились: группа островков Мадам в Чедабукто-Бей на Кейп-Бретоне, Сен-Пьер-э-Микелон и архипелаг Рамеа/Бергео на южном побережье Ньюфаундленда, острова Сейбл и Принца Эдуарда. Хотя в королевской привилегии не было упомянуто, какие именно ресурсы разрешается эксплуатировать (что обычно практиковалось для сокрытия коммерческой тайны), одним из запланированных предприятий называли мыловаренный завод. Нам также известно, что в то время в производстве мыла оливковое масло начала вытеснять ворвань (особенно из моржового жира). Поэтому можно почти не сомневаться, что основную долю прибыли компании приносили именно моржи.

Фагундес основал на острове Принца Эдуарда круглогодичное поселение — это была первая известная нам попытка европейцев обосноваться в Северной Америке со времен древних скандинавов. Французские источники обвиняют индейцев в разрушении этого поселка через какой-нибудь десяток лет после его основания, но есть сведения, что европейцы просто-напросто перевалили на местных жителей вину за свои собственные кровавые деяния. При этом сильные подозрения падают на самих французов, которые начали агрессивные набеги на «залежи белого золота» португальских и испанских басков в заливе Св. Лаврентия.

Я считаю, что заинтересованность французов в добыче «Зверя с Большими Клыками», как называли моржей древние бретонские моряки, была одним из главных побуждений, заставивших Жака Картье совершить его знаменитые рейсы в залив Св. Лаврентия в 1534 и 1535 годах. Взять хотя бы тот факт, что вскоре после того, как он разведал многие крупные лежбища моржей, его соотечественники-бретонцы начали силой вытеснять оттуда португальцев. Еще задолго до 1570 года французы захватили в свои руки лежбища моржей на берегах пролива Нортамберленд, островов Сен-Пьер-э-Микелон и Принца Эдуарда, а также на берегах залива Шалёр и прочно закрепились на Магдаленах. К 1580 году этот богатый архипелаг стал феодальным владением двух племянников Картье, которые в 1591 году предоставили лицензию на эксплуатацию его ресурсов другому предпринимателю из Сен-Мало, по имени Ля Курт де Пре-Равийон, с целью, как было сказано в лицензии, промысла зверя, известного в то время под названием «vaches marines»[116].

Именно в тот год англичане с опозданием осознали, какие богатства можно извлечь из промысла морских коров вводах Нового Света. Однажды, когда в начале сентября бристольский капер[117] «Плеже» крейсировал у островов Силли, его впередсмотрящий засек марселя[118] двух судов, направлявшихся к входу в Ла-Манш. «Плеже» подошел к ним с наветренной стороны, нагнал меньшее из двух, захватил его и отвел в Плимут.

Выяснилось, что это был «Бонавантюр», принадлежавший Ля Курту де Пре-Равийону и шедший к своим берегам из какого-то неизвестного морякам «Плеже» места в «Западном Океане», которое капитан плененного корабля называл островами Иль-де-Рам. Это был архипелаг Магдален, к которому англичане сразу воспылали интересом, как только узнали, что «Бонавантюр» был загружен «сорока тоннами ворвани» и большим количеством «шкур и клыков» — «продукции», добытой там летом в результате убийства 1500 «морских коров». Стоимость груза была оценена в 1500 фунтов стерлингов. Целое состояние по тем временам.

На допросе капитан «Бонавантюра» рассказал о том, что «остров… около 20 лиг в окружности, частью плоский, имеет отмели, и в апреле, мае и июне на его берег выходят многие тысячи морских зверей, чтобы дать жизнь потомству; звери эти очень крупные с парой больших клыков и толстой, как у буйвола, кожей; они не оставляют без присмотра своих детенышей. Мясо детенышей такое же вкусное, как телятина. Из жира пяти зверей получается целый бочонок ворвани, такой душистой, что если бы пустить ее на мыло, то испанский король, наверное, сжег бы часть своих оливковых рощ».

К этому можно добавить следующую запись, сделанную неутомимым летописцем английских путешествий Ричардом Хэклютом: «Эти звери такие же крупные, как быки… и их шкуры такие же большие, как бычьи… кожевники выделывают из них отличную кожу для щитов… клыки продавались ремесленникам для изготовления гребней и ножей по три шиллинга и восемь гроутов[119] за фунт, в то время как слоновая кость продавалась за половину этой суммы… Некий Александр Вудсон из Бристоля… искусный лекарь, показал мне один из клыков [с «Бонавантюра»] и уверял меня, что он проверил на своих пациентах целебное действие изготовленного из клыков лекарства и нашел, что оно такое же великолепное средство от отравления, как и лекарство из рога единорога».

115

Тевяк — серый (длинномордый) тюлень. — Прим. перев.

116

Морские коровы (фр.). — Прим. перев.

117

Разбойничье судно, занимающееся каперством. — Прим. перев.

118

Марсель — второй снизу трапециевидный парус. — Прим. перев.

119

Groat (англ.) — серебряная монета (исп.) в 4 пенса. — Прим. перев.