Рисса

Осмотрели раненого пса, скулившего не столько от боли, сколько от обиды и досады: вот, дескать, хотел поохотиться, в лес пошел, чтобы вам, людям, удружить… А что получилось?.. Все это читалось в его выразительных собачьих глазах. Ковыляя, побрел раненый пес к дому. Второй тщательно обнюхал следы рыси и, поглядывая на людей, — мол, разберутся, — тоже двинулся за первым.

— Это опять она… — задумчиво сказал бородатый.

— Кто?

— Рысь одна тут. Да ты не знаешь… И зачем она на собак напала?

— Может, сами ее выследили?

— Да нет. Вот, видишь, здесь она лежала в засаде, как раз у тропы. А тропа наша. Значит, именно их ждала. Не нас же!

— А может, нас?

— Да ты что? — Зоолог рассмеялся. — И давно в засаде была, с самого раннего утра, — добавил он, — вон как примята осока, да и лапы в песок глубоко вдавились.

— А почему ты решил, что это и есть твоя знакомая рысь? Может, другая?

— Она. Очень след крупный. Большая она. Такие редко встречаются.

— Давай капкан поставим. Я ее поймаю. А?

— Не надо.

— Или ловушку?

— Я же сказал: ни в коем случае. И не вздумай тут без меня! Понял?

— Понял. Но не нравятся мне эти засады…

Бородач достал записную книжку, что-то записал.

Потом вынул рулетку, измерил рысий след на влажном грунте около тропы. Снова сделал запись в книжке. Негромко разговаривая, они ушли к своему лагерю, откуда не переставая раздавался стук топора, который отдаленным эхом доносился и до Риссы, лежавшей в пушистом мху темного и сырого старого ельника…

Немало прошло рассветов и закатов, прежде чем люди восстановили плотину. Но они ее восстановили. Озеро поднялось до прежнего уровня, смочило корни уже подсохшего камыша. Полноводная речка, впадавшая в озеро, не давала ему быстро обмелеть и сразу, едва сделали плотину, наполнила его до краев.

Стучать люди продолжали, но теперь уже около жилья.

Рисса часто слышала стук топора и, подходя, улавливала запах свежесрубленных деревьев.

Лето было в полном разгаре, пища — то полевка, то птица или ондатра — добывалась легко. Иногда Рисса лакомилась птичьими яйцами, разоряла гнезда. Чаще всего это были гнезда дрозда-рябинника, которые она после тщательных поисков находила в кустах или в траве, и травяные утиные гнезда, запрятанные в приозерных кочках.

13. Выход из огня

Был пасмурный, сухой и тихий день. Рисса отдыхала в густой березовой поросли.

Она лежала на боку, вытянув ноги и откинув голову, белая шерсть на ее груди и шее шевелилась под слабым ветерком.

Неподалеку внезапно грянул выстрел. Рисса тотчас подобралась, выждала, огляделась. Быстро, крадучись, двинулась к месту выстрела. Перебежала овражек, обогнула склон бугра, вышла к поляне и затаилась за деревом.

Сильно пахло порохом. На тропе у края поляны стоял человек. В руках у него была куропатка. Он расправил крыло птицы, растянул, разглядывая перья. Повертел в руках. Нашел место попадания, издал довольно глухой хмыкающий звук и стал заталкивать птицу в сумку, висевшую у него на плече. Едва увидев его, Рисса вздрогнула. Ее волнение, возникшее после выстрела, ее беспокойство перешло в тревогу. Этот силуэт, эта манера стоять чуть наклонившись вперед и отставив в сторону ногу, это ружье за плечом, откинутое назад!.. Рисса узнала его, еще не учуяв запаха. Нервная дрожь словно напружинила ее мышцы. За короткие мгновения в ее памяти четко возникли былые картины: Большой Уг и окровавленные следы на снегу, ствол ружья, направленный в глаза Риссе, двор с самодовольным петухом и миска с вонючей водой. И над всеми этими картинами мрачно нависла фигура одного человека. Беспощадного ее врага, который — всему причина. И вот он стоит здесь, рядом…

Он не заметил нападающего зверя. Рисса почти бесшумно преодолела расстояние, разделявшее их. Четыре стремительных прыжка — и она ударила его в спину грудью и лапами, свалила, однако не сумела сразу вцепиться в шею.

А человека обуял панический ужас неминуемой гибели. Жестокие люди часто трусливы. И он закричал. Вот и пришла расплата за его грехи перед лесом! Если не от человеческого закона, то от самого леса…

Минуту назад он озирался: не слышал ли кто выстрела, не видел ли кто, а теперь кричал душераздирающе:

— Спаси-и-и-т-е-е!..

У него был охотничий нож, он мог бы бороться. Если рысь сразу не схватила зубами за шею сзади, то хладнокровный охотник, вооруженный ножом, вполне может с ней справиться. Но этот, катаясь по земле, закрывая руками горло и голову, только кричал. Неестественно и одиноко металось по лесу эхо его воплей. Рисса рвала когтями одежду своего врага на груди, на спине. Вата телогрейки повисала у рыси на лапах и еще больше бесила ее. Она рычала и шипела, пытаясь добраться наконец до тела ненавистного ей человека. Но тут произошло нечто более неожиданное, чем внезапный выстрел, который вывел Риссу сюда, к ее врагу.

— Рисса!

Это прозвучало сильнее выстрела — настолько ошеломляющим был для нее окрик. И не столько сам окрик, сколько голос человека: издали знакомый, добрый голос. И тотчас в ее памяти появилось веселое, смеющееся лицо девочки, когда-то давшей ей имя — Рисса. Девочки, которая жила в том лесном доме, сгоревшем давно, еще там, в ее, Риссином, детстве.

Хотя прошло уже четыре зимы и четыре лета, девушка сразу узнала зверя по четкой пятнистой окраске, по характерному белому оттенку шерсти снизу на шее. В жизни бывают очень сложные ситуации, почти невероятные встречи. Хотя в данном случае неожиданная встреча объясняется легко: все события происходили в одной местности, около небольшого северного города. А злосчастный браконьер охотился в одних и тех же местах. Да и девушка оказалась в экспедиции не случайно, она хотела стать зоологом — вполне понятное увлечение человека, выросшего в лесу, в семье лесника.

В этот день девушка вместе с ученым (помните, тот, бородатый?) обходила участок леса. Они медленно шли, ученый рассказывал ей о своих наблюдениях на этом участке, как вдруг неподалеку ударил ружейный выстрел, а потом раздались крики. Через несколько секунд они уже были там, где рысь и человек катались по влажной траве березовой рощи.

Едва рысь услышала свое имя и голос, который она узнала, ее словно бичом ударило по ушам. Бросив человека, продолжавшего кричать, она шарахнулась в сторону, но в нерешительности остановилась, глядя на людей. Рядом с девушкой стоял человек с бородой, Рисса его тоже узнала. Оружия у них не было.

— Рисса! — позвала девушка еще раз, очень спокойно и ласково. — Рисса…

Рысь стояла в растерянности. Она не могла подойти к людям или подпустить их к себе, но и уходить не решалась. Тот, кто лежал на земле, перестал кричать. Рысь видела, как он сел, как продолжал смотреть на нее круглыми от страха глазами.

Потом она ушла с опушки. Девушка еще раз позвала ее. Рысь остановилась, оглядываясь, и несколько секунд стояла. Затем снова пошла и еще оборачивалась, с каким-то сожалением поглядывая на людей.

Солнце стояло уже высоко, когда Рисса насторожилась, услышав близкое потрескивание сучьев, шуршание травы и кустов. И главное — урчание. Она приподняла голову, осторожно выглянула из кустарника. Еще не увидев, по запаху почувствовала — медведи.

Мать-медведица сидела под сосной и, покачивая головой вверх-вниз, наблюдала за игрой детенышей. А ее малыши — каждый поменьше Риссы — клубками катались по земле и урчали друг на друга. Все это вдруг напомнило Риссе, как она вот так же следила за игрой своих рысят, так же все время была настороже. Рисса понимала: если сейчас выдать себя — придется испытать все унижение позорного бегства. Медведица, защищая детей, бросится на любого.

Один медвежонок влез на дерево и сидел на суку. Он все время показывал свой темно-серый с фиолетовым оттенком язык, глядя на брата и свесив в его сторону переднюю лапу, как бы приглашая: ну давай, чего же ты? А тот забавно подпрыгивал, пытаясь ухватиться за сук березы. Но сук был высоко, а медвежонок то ли не догадывался, что можно влезть до сука по стволу, то ли ему нравилось подпрыгивать.