Страница 69 из 69
«Хорошо! Держись, милая!» — с нежностью подумал Лермонтов, глядя, как веточка, словно поняв его и исполнившись к нему сочувствием, не поддаётся ветру.
— Три! — прохрипел вдруг чужой голос, к которому Лермонтов за эти долгие миги так и не смог привыкнуть.
Смятый отдавшимся в горах грохотом, пронзённый мгновенной сковывающей болью, ослеплённый вспышкой порохового пламени или сверканием наконец-то разразившейся грозы, Лермонтов не успел заметить, коснулась веточка отворота или нет. А она коснулась — как раз в тот момент, когда Миша Глебов, с бледным, исказившимся лицом, первый подбежав к распростёртому на земле телу, сказал устало и безнадёжно:
— Убит!..