Страница 23 из 92
- Были. Лия огневичка… Была огневичкой. На ней стоял блок. Поэтому в школе и не рассмотрели способностей. На мальце тоже такой блок стоит. Наш маг побоялся его снимать, сказал, что такой блок нужно или в магической школе снимать или ждать когда сам нейтрализуется. А Лия… Лия сгорела и сожгла своих обидчиков. Всех троих.
Злата слушала и не верила своим ушам. Дети были с магическими способностями. Если бы она разглядела их раньше, Лия могла бы научиться ими управлять и была бы жива. Возможно она бы даже не попала сюда…
- Мне очень жаль, Злата, - дон начальник городской тюрьмы смотрел на девушку виновато.
- Не стоит, дон, Вашей вины в случившемся нет. Это я… Это мне нужно было лучше присматривать за Лией. Я… я не в чем Вас не виню, и Вы не вините.
Даная встала со своего кресла, подошла к Злате и сжала ее руку. Злата тоже поднялась.
- Я не смею больше Вас задерживать. И Благодарю за все, что Вы сделали для нашей семьи.
Даная чувствовала как дрожит Злата, как тяжело ей дается это показное спокойствие, как она напряжена. Слыша как девушка старается восстановить сбившееся дыхание, Даная не знала что делать. Идти на обряд к таком состоянии Злате было нельзя. Но как не пустить девушку она не знала.
-Злата тебе нужно получить у казначея суму штрафа за… Лию. Мы обязаны вернуть её тебе.
Девушка замерла. Даная задержала дыхание.
- Верните штраф туда, откуда пришли деньги. Дон начальник Столичного дома красоты знает что с ними делать.
Девушка решительно прошла к двери, которую услужливо открыл широкоплечий стражник.
Глядя вслед девушке начальник городской тюрьмы сглотнул. Он знал, что он виноват, знал, что он не доглядел. Что сразу не разобрался в причине конфликта Лии и местной шпаны. Ему было жаль, что от этой ситуации пострадала именно Злата. Девушка, которой он был многим обязан.
Спускаясь с крыльца городской тюрьмы, Даная поддерживали Злату силы которой были уже на исходе. Именно сейчас Злата почувствовала головокружение, голод и ноющую боль в районе груди. Дойдя до телеги, женщины присели и поехали домой к Данае. Поездка прошла молча. Злата молчала и была погружена в свои мысли. Даная просто не знала, что сказать этой хрупкой девочке, как поддержать её.
Возле дома Даная не выдержала.
- Да ты хоть поплачь, птичка моя, - Даная сама была на пределе.
- Слез нет, Даная, - Злата улыбнулась. – Слез. Почему-то, совсем не осталось.
Женщины слезли с телеги и пошли в дом. Уютная кухня встретила их теплом, вкусными запахами и тихими голосами. Разговаривали Энди и какая-то девушка.
- Это Яна, племяшка моя, - Даная вновь засуетилась вокруг Златы.
- Злата! – И вот Энди уже обнимает ее. – Пришла в себя! Хвала богам!
- Я воды нагрела, как чувствовала, - милая девушка лет двадцати подошла к Злате.
- Спасибо, Яна, - тихо сказала Злата.
- Сестренка, - Энди все не отпускал её. – Прости меня, прости, Злата. Это я виноват… Я, сестренка, - шептал мальчик. Злата молча гладила его по голове.
- Все хорошо, Энди, все будет хорошо.
- Так, хватит, - Даная нарочито строгим голосом оборвала перешептывание брата с сестрой. – Ты, - палец указал на Злату. – Бегом купаться, вещи твои здесь, от вдовы Василь с Энди перенесли, ты, - палец указал на Яну. – Иди помогай. А ты, - указывающий перст впился в Энди. – Будешь помогать мне на кухне. И быстрей, быстрей. Дел полно!
От властного голоса Данаи молодые люби быстро разбежались выполнять задания.
- Картофель. Тарелки. Зелень, - слышались команды Данаи.
Через четверть часа все уже собрались за столом. Злата, опять ушла в себя, и медленно пила бульон. Энди с сочувствием смотрел на сестру и ковырял в тарелке с мясом. Яна испуганно поглядывала на тётю, а Даная не отрывала сочувственного взгляда от Златы и покусывала губу от бессилия. Девушка уже надела траурное платье черного цвета и расплела волосы.
Панихида была красивой церемонией. Считалось, что человек, по которому прошла панихида по всем правилам получает благословение богов. Близкие родственники покойного начинали церемонию от дома и пешком шли к храму всех богов. В храме зажигались свечи и начиналось пение. В помощь родственникам обычно нанимали специальных певцов, которые обитали на рынках, базарах, ярмарках и прочих местах массового скопления народа. Прерывать пение было нельзя. Оно продолжалось до полного сгорания свечей. Дальше родственники садились и ждали когда к потухшим свечам начнется возложение цветов. До момента возложения родственники не имели права ни говорить, ни есть, ни пить, ни спать, только петь. Панихиду старались проводить в родном городе умершего и рассказать о её проведении как можно большему количеству соседей и знакомых, веди приглашать, зазывать или нанимать людей для возложения было строжайше запрещено. За любой промах боги карали, карали строго и безжалостно. Карали болезнями, смертью, проклятиями. Поэтому не все решались на эту красивую, но опасную церемонию. О божественном благословении усопшего свидетельствовали вновь вспыхнувшие сгоревшие свечи. Были случаи, когда панихида проводилась в незнакомых или безлюдных местах, что пение продолжалось несколько дней. Поэтому на эту церемонию шли самые выносливые и здоровые родственники.