Страница 68 из 79
Он сжал переносицу и зажмурил глаза.
— Если нет, то нас ждет беда. Мы вложили многое в это место.
Я встала и прошла к двери.
— Пф. Не будь пессимистом. Все получится, черт подери.
Бог свидетель, у нас все получится.
Когда приехала домой тем вечером, я сказала Льву, что через минуту поднимусь спать, потому что хотела побыть какое-то время одна. Я взяла телефон и набрала номер.
Мне нужно было одолжение.
44 глава
Мина
Я сидела на диване, подобрав под себя ноги, попивала кофе и смотрела, как Лиди танцует под одну из приставучих песенок из шоу Wiggles по телику. Она подняла руки вверх, хлопнула ими, когда в песне сделали это, затем топнула пухленькой ножкой и напевала, хотя я не уверена, на каком языке, думала Лиди, поют эти Wiggles. Звучала она так, будто это суахили.
Лев вошел с кружкой кофе в руке, взглянул на свою малышку и улыбнулся, покачав головой. Я ухмыльнулась, и мои плечи затряслись под тихим смехом. Он готовился к своей тренировке, был одет в треники и без футболки, и мои внутренности сжались от вида его обнаженного торса.
Его широкие плечи манили меня. И когда нам выпадало побыть наедине, я хваталась за них, пока каталась на своем мужчине.
От вида побледневшего красного пятна на его левом плече я слегка покраснела. Я, может быть, даже использовала это плечо, чтобы вернуться с небес на землю после оргазма и прикусила его, пока мои ногти впивались в его бицепс.
Входная дверь тихонько открылась, и вошел Саша в синих джинсах и черной футболке, он все еще выглядел сонным. Саша даже не парился с приветствиями, а сразу прошел к танцующей перед теликом крошке, взял ее на руки, и она завизжала.
— Аша, опути. Опути.
Его голос был хриплым, когда он сказал ей:
— Ада приготовила панкейки. Хочешь панкейки, принцесса?
Она перестала бороться и обняла его руками за шею. Он посадил ее повыше на бедро и, дернув подбородком, рванул к двери.
Такое случалось очень часто. Я ошибалась, когда говорила, что Саша и Настасья преодолеют фазу борьбы за внимание Лидии. Правда была в том, что они обращались с Лиди так, будто она была их дочерью, и они любили ее всей душой.
Лев вновь взглянул на часы, и я поняла, что ему пора. Как только мы проснулись, я приготовила ему его безвкусную овсянку, и он молча съел ее. Не, ну как еще можно есть овсянку, которая на вкус как картон? Тут тебе никаких «мммм» или «ням-ням». Давайте по-честному. На вкус она как мусор. Я понятия не имела, как он мог ее есть.
Поправочка: я ела мусор, который был вкуснее, чем овсянка без сахара.
Беее.
Он сделала шаг вперед, наклонился, схватил меня за подбородок и прижался своими теплыми губами к моим.
— Мне пора.
Он собрался отстраниться, но я вцепилась в него, впившись пальцами в пояс его треников.
— Может, прогуляешь. Мы вернемся в постель и поиграем. — Я прикусила щеку изнутри. — У нас есть как минимум полчаса, прежде чем Саша вернет Лиди домой.
— Но я всегда тренируюсь между десятью и двенадцатью.
Я кивнула.
— Знаю. Но один день без тренировки не убьет тебя, правильно же?
Он выглядел запутанным.
— Но я всегда тренируюсь с десяти до двенадцати.
Я легонько закатила глаза, но быстро улыбнулась.
— Знаю, но...
Он перебил меня, его голос тихий, немного беспокойный:
— Я всегда тренируюсь с десяти до двенадцати.
Это был один из таких моментов. Один из таких моментов, когда головой понимаешь, что не стоит наседать, но не можешь удержаться. Я достаточно быстро поняла, что нельзя портить рутину Льва. Ничто не раздражает Льва больше, чем проблемы с его распорядком дня.
Я понимала его четкое расписание. Он желал чего-то нормального в мире, в котором ощущал себя чужим. Его детство виновато в том, каким он стал сейчас.
Меня это расстраивало? Иногда.
Льва нельзя было починить. И я не хотела менять его «сломанные части». Он был идеальным в своей не идеальности, и я была его сердцем и душой.
И что еще важнее, он был моим. И это было серьезно. Лев не давал людям узнать себя. Они едва занимали его время. И вот все его внимание отдано человеку, который, вероятно, и не заслуживал такого. И этот человек я. Я была благодарна и часто напоминала себе, что он пошел на много компромиссов ради меня, и мне нужно сделать то же самое.
Отпустив пояс его штанов, я подняла руку и покрутила якорь, который он мне подарил, улыбнулась ему, зная, что мне надо отпустить его.
— Ладно, дорогой. Хорошо тебе провести время.
Его плечи опустились от очевидного облегчения. Он положил ладони на мои щеки и с благодарностью опустил свои губы к моим. А я прижалась к нему, нуждаясь в его губах. Он несколько раз нежно поцеловал меня, затем прошептал напротив моих губ:
— Я люблю тебя, Мина.
Он впервые произнес эти слова. Я чувствовала его любовь, но услышать ее в словах... ух ты. У меня перехватило дыхание. Я пришла к выводу, что поговорка очень даже верна. Терпение — величайшая добродетель.
Я поцеловала его вновь. И вновь. И прежде чем решила бы завалить его на диван, легонько оттолкнула.
— Иди давай. Сейчас же. Или я за себя не отвечаю.
Его глаза прямо-таки улыбались, и он тихо хихикнул. Лев подмигнул мне, а затем ушел. Я упала обратно на диван и медленно выдохнула:
— Пощадите.
Мой мужчина был очень даже сексуальным.
Входная дверь вновь открылась, и только я начала радоваться, что Лев решил вернуться и плюнуть на свой распорядок и провести утро со мной в постели, как Нас просунула свою голову и крикнула:
— Панкейки у Саши. Двигай попой, kukla. Я очень голодна.
Я поднялась с дивана со вздохом.
— Да, да, я иду.
Я бы лучше пошла в другое место и сделала кое-что иное, но панкейки все же очень соблазняли меня.
Мы с Нас шли рядом, впитывая утреннее солнышко. Я не смогла остановиться и ляпнула.
— Где Вик?
Нас напялила свои гигантские солнцезащитные очки и пожала плечами.
— Понятия не имею. Мы и так никогда не проводили каждую свободную минуту вместе.
Я нахмурилась.
— Да, проводили.
Она зашипела:
— Нет.
Казалось, в раю проблемки.
Мы медленно шли, и она тихо спросила:
— Если бы Лев не был предан тебе, но ты бы любила его, что бы ты сделала?
— Я бы послала его куда подальше.
Она тихо вздохнула, и я остановилась на месте как вкопанная.
— Что происходит, Нас? Что не так?
Она помолчала какое-то время, затем вскинула руки и пролепетала:
— Не знаю. Вы со Львом собираетесь пожениться. — Я взглянула на нее, словно говоря «да, и что?», и она покачала головой в ответ. — Я хочу этого. И с Виком я этого не получу.
Я нахмурилась.
— Кто сказал? Он любит тебя, Нас. Все видят это. Он любит тебя.
Ее губы задрожали.
— Нет. Не любит. — Она глубоко вздохнула и затем медленно выдохнула. — Он спит со всеми подряд, знаешь ведь. — Мое выражение лица видимо выдало, что я не знала этого, потому что она выпучила глаза и добавила: — Ага. И затем приходит ко мне в два или три часа ночи и ложится в мою постель. Потому что я позволяю ему. — Она невесело рассмеялась. — Он не любит меня, Мина. Он любит то, что я его «девочка по вызову». Я у него под каблуком. И это все. — Ее глаза наполнились слезами, и она прошептала разбито: — Я не могу больше терпеть это. От этого слишком больно.
— Так, значит, он не хочет брать на себя ответственность, — начала я, но она покачала головой.
— Не ищи ему оправдания, Мина. Прошу тебя, — молила меня она. — Я хочу, чтобы ты была на моей стороне. Мне нужен понимающий друг. Хорошо?
Ее голос был таким расстроенным и понурым. Я предложила ей как раз то, что ей так требовалось.
— Хорошо, Нас, — ответила я. — Я понимаю.
Ее выражение лица было удрученным, она кивнула.
— Спасибо, коротышка.
Я улыбнулась.
— В любое время. — Затем я взяла ее под локоть и потянула за собой. — Пошли. Слишком рано для всякой такой фигни. Мне нужны панкейки.