Страница 6 из 14
У меня была единственная проблема, которая не исчезла и по сей день: я не умею рано вставать, и каждый раз, чтобы встать к дойке в 5:30 утра, мне приходилось бороться с собой и своим желанием поспать еще хоть чуть-чуть. Необходимо было подоить где-то сорок или пятьдесят коров. Отец Дэйва знал их всех по именам, и когда он приказывал мне взять корову, мне приходилось сверять ее кличку с номером на ушных бирках.
Я жила в очень уютной комнате в доме, имела полный пансион и немного карманных денег. Иногда мне приходилось приезжать в колледж на две-три недели, чтобы заполнить трудовую книжку, описать, чем я занимаюсь на ферме и поработать над учебным проектом.
Во многом это было очень счастливое время. Но, работая на ферме, я поняла две вещи. Во-первых, то, что о животных тщательно заботятся лишь потому, что они представляют собой деньги, доход фермы. Уход за ними не является следствием уважения и любви к ним, это чисто финансовый интерес. Если у теленка случался сильный понос, то говорили просто:
– Это не стоит того, чтобы обращаться к ветеринару.
Вторым моментом было то, что, хотя мне нравилось помогать коровам, я сильно огорчалась, когда телят отнимали у матери через двадцать четыре часа после рождения.
В одной части фермы матери громко мычали и пытались выбить доски копытами, а в другом здании плакали телята. Все это я могла слышать из окна своей спальни, и это было ужасно.
Фермер объяснил мне, если я оставлю теленка с матерью, то не будет молока для людей.
Я понимала это, но удивлялась, почему нельзя оставить телят с матерью хоть немного подольше, чтобы они могли в полной мере воспользоваться преимуществами молозива, которое защищает их от болезней. Кроме того, в то время, пока я работала на ферме, я видела, как молоко выливается в канализацию, чтобы избежать нарушения квот Европейского союза. Я смотрела на это, а в этот момент телята умирали в сарае по соседству, и понимала, что, хотя все делается по правилам, я никогда не смогу примириться с подобной практикой.
Это были не те отношения, которые я хотела установить с животными, и мне пришлось столкнуться с дилеммой. Если я не собираюсь получать диплом специалиста по сельскому хозяйству, то что я намерена делать? Следует ли мне улучшить оценку по физике и поступить в ветеринарный колледж, или сделать что-то иное? И к тому моменту, когда я приехала в колледж Сил-Хейн, чтобы сообщить, что не намерена продолжать там учебу, у меня уже сформировалась определенная идея.
Когда на ферме выпадал выходной, я отправлялась в букинистический магазин в Эксетере, потому что еще в школе полюбила чтение. У меня был очень сильный, но неопределенный пока интерес к животным. Я хотела работать с ними, жить с ними, изучать их, но была уверена, что мне не понравится быть фермером или женой фермера. В глубине души, в самом дальнем ее уголке, я знала, что и профессия ветеринара – это не совсем то, что мне нужно. И что же мне в таком случае делать?
И вот однажды на полке букинистического магазина, среди затхлых, замусоленных, потрепанных фолиантов я впервые взяла в руки книгу Конрада Лоренца. До этого момента я никогда не слышала фамилии этого знаменитого зоолога и этолога. Я даже не знала о такой профессии, как этолог – человек, который изучает животных в их естественной среде обитания, а не в лабораториях. Вот оно! Когда я читала его ранние произведения, у меня от волнения перехватывало дыхание. Информации, которую я почерпнула в его книге, мне было явно недостаточно, и я начала покупать все, что могла найти (или до чего сумела добраться) о поведении животных. У меня возникало ощущение, что я наконец-то вижу желанный берег, ведь я знала с самого раннего детства, что для того, чтобы добиться максимума от животных, нужно научиться понимать их, а не навязывать им свою волю, нужно поощрять то их поведение, которое нам необходимо. Теперь я читала труды известных ученых, которые всю свою жизнь изучали поведение животных, и видела, что их выводы совпадают с моими. Меня невероятно взволновала возможность самой поучаствовать в этой работе, и я начала искать пути к достижению этой цели.
В то время в университетах Великобритании существовали два основных направления исследований поведения животных – можно было получить степень по биологии или степень в области психологии. В обоих курсах уделяется внимание поведению животных, но от степени по биологии я отказалась сразу, ведь для того, чтобы получить диплом по этой специальности, мне придется неоднократно заниматься препарированием животных. Я человек не брезгливый, но это было не то, что меня интересовало.
Я хотела заглянуть в сознание животных, а не внутрь их тела.
С другой стороны, изучение человеческой психологии показалось мне значительно более интересным, особенно курсы бакалавриата. На некоторых курсах по психологии можно получить степень бакалавра, но они, как правило, посвящены социальной психологии, в то время как я определенно больше интересовалась научно-обоснованными исследованиями, в которые входит достаточное число компонентов, связанных с обучением и дрессировкой животных.
Я сократила список возможных учебных заведений до двух: Ноттингемского университета и университета Суонси. Посетив оба, я сразу поняла, что хочу пойти в Суонси. Этот университет расположен на берегу моря в необычайно красивой местности, и к тому же не являлся закрытой территорией в центре большого города.
Проблема заключалась в том, что к тому моменту, когда я окончательно поняла, что намерена делать в жизни, я пропустила время, когда можно было подать документы. Я была совершенно подавлена этим известием, поскольку не хотела терять еще один год в придачу к тому, который я уже провела в Девоне.
И тогда мне на помощь пришла моя мама. Она поговорила со своим другом, директором средней школы для мальчиков в Эйлсбери, который сказал, чтобы я написала заявление на имя начальника департамента психологии в Суонси, и позвонил ему от моего имени. Я была поражена.
– Так значит, мне не нужно проходить через Центральный совет по вопросам поступления в университет?
– Они могут принимать решения самостоятельно, – сказал он.
Это сработало, и меня пригласили на собеседование. Я очень нервничала, но только теперь отчетливо понимаю, что была готова к ответам лучше, чем многие из тех восемнадцатилетних ребят, которые только что окончили школу, когда начальник отдела спросил меня, почему я хочу изучать психологию и почему выбрала именно Суонси. Я была очень заинтересована в поступлении и, думаю, что это стало очевидно и комиссии.
Вот так я и поступила в Суонси, и так я познакомилась с Раффлзом.
Когда я впервые получила Раффлза, то думала, что буду использовать его в продолжающемся исследовании влияния собак на частоту сердечных сокращений и кровяное давление людей, а также, наоборот, в изучении того, как поглаживание и ласковые слова влияют на изменение сердечного ритма и кровяного давления у собак. Раффлз действительно оказал большую помощь исследователям: когда пожилые люди суетились вокруг моего питомца с постоянно виляющим хвостом, мониторы, прикрепленные к ним, показывали, что артериальное давление и частота пульса у них значительно снижались. Но на третьем и последнем курсе обучения, вместо того, чтобы включиться в это исследование, как я изначально намеревалась, я решила заняться изучением агрессивности у животных – предметом, который сильно волновал меня в тот момент.
Меня заинтересовал вопрос, влияет ли добавление сои в собачью еду на поведение животных, делая их более агрессивными или, наоборот, менее. Мыши, как и собаки, являются социальными животными, они защищают свою территорию во многом тем же способом, что и собаки, так что они стали очевидным выбором для этого исследования. В сое содержатся фитоэстрогены – растительные гормоны. Мне казалось, что, поскольку эстрогены являются женскими гормонами, добавление сои должно сделать собак менее агрессивными. Однако мой научный преподаватель сказал, что небольшие количества эстрогена расщепляются в мужских телах до тестостерона, так что на самом деле соя может сделать животных агрессивнее.