Страница 30 из 94
Наконец Винн убрала тетрадь на дно сумки и, потягиваясь, встала:
— Пойдём, Тень.
Она поднялась по лестнице на палубу, чтобы разыскать своих спутников. Но, остановившись в дверях кормовой надстройки, была удивлена, обнаружив, что Чейн и Николас сидят плечом к плечу на двух бочках, а рядом с каждым стоит по кружке чая. Они разбирали текст, который Чейн взял с собой — скорее всего, по нему его учила Кайн.
— Нет, — говорил Николас, ткнув худым пальцем в страницу. — Этот символ очень отличается. Смотри, здесь есть чёрточки наверху, поэтому, согласно методам слоговой азбуки бегайн, по-нумански оно означает «беспорядок».
— А почему бы не использовать предыдущий символ? — спросил Чейн.
— Потому что он обозначает «замешательство». Чёрточки и отметки над символами передают особенности слова… и его значения. Вот чем хороша слоговая азбука.
Взгляд Винн остановился на падающих ему на лицо рыже-каштановых волосах Чейна — они почти закрывали один его глаз. Она смотрела, как он, немного ссутулившись, сидит над книгой, и не могла сдержать воспоминаний о том времени, когда они встретились впервые.
Она помогала домину Тилсвиту, своему тогдашнему наставнику, обустроить новую крошечную миссию Гильдии в Беле. Миссия эта была первой во всём Запределье. Им выделили старые, списанные казармы, которые больше не были нужны городской страже. Чейн часто приходил по вечерам, чтобы выпить мятного чаю и изучать исторические тексты, привезённые им почти через полмира. Иногда он казался изголодавшимся по знаниям, иногда — по беседе с умным образованным человеком, и Винн тайно льстило, что красивый молодой дворянин проводит столько вечеров с ней.
В то время Винн понятия не имела, кто такой Чейн Андрашо.
«Внешне зомрель», Сын Ночи, нежить, вампир… не-мертвый.
Она чувствовала себя так, будто это было целую вечность назад, хотя понимала, что никогда не сможет забыть их общее прошлое. Как и то, каким он был для своих жертв и врагов. И что он, вернувшись в Гильдию, сделал для неё.
Ни Николас, ни Чейн, казалось, не заметили ее.
Хотя у юного Хранителя под глазами еще темнели круги, помогая Чейну, он выглядел не таким мрачным и растерянным.
Чейн мог быть не-мертвым — хищником, охотящимся на живых. Он мог владеть мечом, будто тот был продолжением его руки, мог баловаться мелкими магическими фокусами, но по сути своей он был ученым. Независимо от того, что он делал — и сделает в будущем. Винн знала это и никогда не забывала.
Вдруг она заметила, что нигде нет Оши. Она отступила, вынудив Тень попятиться. Та раздражённо заворчала, но Винн не стала объясняться. Она снова спустилась вниз и прошла к двери каюты Оши и Николаса. Замешкавшись на секунду, она постучала.
— Оша?
— Я здесь, — отозвался он на эльфийском.
Она заглянула внутрь и спросила:
— Ты хорошо себя чувствуешь?
Оша сидел на полу, подвернув под себя ноги и прислонившись спиной к койке у левой стены. Сегодня его светлые волосы были собраны сзади у шеи кожаным ремешком. Это заставляло его смуглое лицо казаться ещё более заострённым. Но он не смотрел на нее.
На полу перед ним стояла свеча. Судя по тому, как коптил фитиль, посылая в воздух тонкий, вьющийся след, свеча собиралась скоро прогореть. Оша наконец поднял взгляд, будто бы с неохотой отрываясь от созерцания пляшущего огонька, и кивнул ей.
— Да, — наконец ответил он. — Юный Хранитель сегодня выглядел лучше, поэтому я оставил его одного… нам обоим требуется отдохнуть друг от друга.
— О, конечно, — сказала Винн, отступая и собираясь закрыть дверь.
— Но не от тебя, — добавил он.
Это было коротко, ошеломляюще, прямо и так не похоже на Ошу, которого она знала.
Все еще колеблясь, она зашла внутрь и придержала дверь для Тени. Собака нехотя прошла в каюту и уселась у правой стены.
— Садись, — Оша указал ей на койку напротив, рядом с которой и обосновалась Тень.
Винн слегка напряглась, но села напротив Оши. Эта небольшая каюта снова напомнила ей о том, как он и она плыли вдоль восточного побережья далекого континента. Они часто сидели так, иногда прямо на полу, и разговаривали. Тогда это казалось нормальным и обыденным, но только не сейчас.
С минуту Оша молча смотрел на дымный след фитиля. Внезапно он протянул ладонь, разделив его надвое. Он сидел так, вытянув руку, пока свеча не погасла, а дым не рассеялся.
Винн снова увидела шрамы от ожогов на его руке и запястье.
С того места, где его рассказ прервали, она могла предположить, как появились эти шрамы — но не хотела. Она желала услышать остальную часть его истории, но не могла подобрать слов, чтобы спросить.
— Ты хочешь услышать больше, — прямо сказал он.
Это нисколько не походило на знакомого ей Ошу, но та его часть все еще была где-то в глубине его души — должна была быть. Она кивнула.
Неясное чувство на мгновение исказило лицо Оши. Это была печаль, вызванная тем, что она пришла только за его тайнами? Но оно быстро исчезло, будто Ошу не волновало, что привело ее к нему.
— Так вот, — проговорил он. — Я стоял перед порталом Пылающих…
Белые металлические двери открылись наружу, стукнувшись о стены. Поток горячего воздуха ударил в лицо Оши, и температура в пещере резко повысилась, запахло жженным углём.
Когда раскалённый воздух заполнил его легкие, он чуть не задохнулся.
Но он знал, что так будет. Поэтому просто стоял, ожидая, пока тело приспособится. После нескольких выдохов, втягивать носом горячий воздух было еще болезненно, но терпимо, и он заглянул за открытые двери, подняв повыше свой факел.
Там тянулся широкий проход, и чем дальше он смотрел, тем темнее становилось. На неровных стенах вспыхивали блики света, вероятно от минеральных жил, поскольку высокая температура исключала наличие влаги. Убрав стилет в ножны под рукавом, он все же остался на месте. Может, ему снять плащ и оставить здесь? Нет, это могли принять за неуважение к соглашению между анмаглаками и хейнасами. Он должен был быть полностью одет и экипирован как член касты.
Свободной рукой Оша отвёл полы плаща с плеч за спину. Больше причин задерживаться не было, поэтому он прошёл через открытый портал в тоннель и зашагал вниз по неровному проходу, пока тот внезапно не сузился до вырезанной в камне лестницы.
Красно-оранжевые блики снизу смутно освещали ступени. В стене была вделана маленькая скоба, и Оша закрепил факел в ней. По мере спуска свет становился ярче, а жар в воздухе — сильнее. Он спускался вниз, совершенно потеряв чувство времени.
Когда начало казаться, что спуск никогда не закончится, он вышел в маленькую комнатку с низким потолком и увидел справа грубо вырезанный в скале проход. Оттуда лился красно-оранжевый свет, делая его похожим на очаг в темной комнате.
Оша переступил порог и остановился. Даже то, что он уже был здесь, не подготовило его к представшему перед его глазами зрелищу.
Широкое плато плавно спускалось к дальней стене огромной пещеры. Оттуда из трещины в теле горы, похожей на глубокую рану, лился красный свет. В раскалённом воздухе плыл дым.
Высокая температура была почти невыносима.
Он медленно и тяжело двинулся вперед, пока не преодолел половину пути к краю плато. Там он остановился и вынул маленький темный камешек. Он знал, что делать, но всё никак не мог себя заставить.
К чему это могло привести?
Даже потеряв своего йоина, великого Сгэйльшеллеахэ, он все еще верил, что его место среди анмаглаков. Это все, что у него осталось. Зачем же хейнасы вызвали его — именно его из всех анмаглаков — во второй раз?
Если бросить камешек к пропасти, придут те, кто вызвал его. А что, если он просто уйдёт, не станет бросать? Ошу ждала жизнь, посвящённая служению его народу. В его касте разногласия и сомнения относительно Вельмидревнего Отче. Он должен вернуться и помочь уладить это?
Бротандуиве подтолкнул его к нарушению правил касты и традиций Ан`Кроан. Его учитель Сгэйльшеллеахэ не одобрил бы этого, но и отрицать вызов Оша не мог.