Страница 2 из 3
Высокая, стройная от природы женщина, в элегантном и простом черном платье, без тени улыбки на лице, вошла в кабинет директора ровно в девять утра, как уже без малого шесть лет входила в эти открытые двери каждое утро буднего дня, - без отпусков, без пропусков даже по самым уважительным причинам, без опозданий. Вошла и присела без приглашения на стул для посетителей, положив на стол руководителя внушительную папку дневных материалов, - папку неизменную по объему и неизбежную по содержанию.
Собственно, женщина не нуждалась в приглашении - такова была ее работа, сложная, интересная, претенциозная: каждое утро приносить материалы, которые после утверждения в стенах этого кабинета продолжали свой путь либо в руки корректоров и далее - в эфир, либо в архив на будущее, либо в мощный уничтожитель бумаги.
Конец июля выдался жарким. В помещении работал кондиционер, окна были закрыты, а потому все запахи не выносились сквозняком в коридор или в пространство городка, а переплетались в единый узор, сливались в плотное облако: аромат кофе, терпкий букет коньяку, кислинка лимона, тон мужского парфюма. Вместе с женщиной тихо зашелестела волна летнего утреннего бриза. Облако ароматов вздрогнуло и благодарно приняло, впитало в себя новую, свежую ноту. Минуту молчали.
- Что сегодня? - очнулся директор.
- Лауреаты, - ответила женщина.
Она сложила руки на коленях, развела плечи, что сделало ее безупречную осанку чуть демонстративной. Это говорило о внутреннем напряжении: вопрос предстояло решать не в первый раз, обе стороны в споре позиции имели прочные, убеждения неизменные, но обсуждение данной темы стало уже своеобразным ритуалом, без которого работа делалась немыслима, поскольку теряла сокровенную суть.
- Их? - уточнил директор.
- Нобелевские, - подтвердила женщина. И добавила нокаутирующим ударом:
- Плюс "Оскар".
Директор вздохнул и откинулся на спинку массивного кожаного кресла. Кабинет был невелик, а потому кресло это выглядело несколько громоздко. Вновь на минуту воцарилась тишина.
- Лариса, - наконец вздохнул руководитель, - даже рыба на одну приманку дважды не идет.
- Вы рыбак, Нестор Иванович? - невозмутимо спросила женщина.
- Нет, - улыбнулся Нестор Иванович. - Ловить рыбу не люблю и не умею. Я образно. Мог бы сказать "опять двадцать пять" или "снова на одни и те же грабли"...
- Я поняла, - Лариса даже не кивнула; она ждала продолжения ритуала.
- Вы же понимаете, что любой вывод информации в эфир, - неважно, позитивна ли подача или негативна, - последовало традиционное продолжение, - так вот, любой вывод информации в эфир является рекламой. Почему наш канал должен способствовать внедрению этого информационного вируса?
- Совершенно согласна, - теперь Лариса все-таки кивнула. - Любой вывод информации в эфир - реклама. Я бы даже сказала - пропаганда. Любая номинация - инструмент.
- Оружие! - усилил директор.
- Оружие, - вновь кивнула Лариса. - Речь идет о любой номинации. А потому не вижу причин для некоего избирательного отношения. Их, наши - кто компетентно может провести демаркационную линию?
- Лариса, не ёрничайте, - на этой стадии спора Нестор использовал всегда одни и те же аргументы, меняя только метафорическую оболочку. - Как можно сравнивать антикварный меч в червленых ножнах, дамасский клинок на стене коллекционера, раритетную рейтарскую саблю под стеклом в музее с финкой в руках бандита, со стилетом или ронколой в руках убийцы-каморриста или с навахой в руках баратеро?
- Вы разбираетесь в холодном оружии? - скорее констатировала, чем спросила Лариса.
- У меня отец - антиквар, - пояснил Нестор Иванович. - Да и сам я пару лет занимался ножевым боем. В качестве хобби.
- Вы разносторонний человек, - похвалила Лариса. - Но метафора мне не ясна. Просветите, будьте добры.
- Различие в том, - с готовностью пояснил Нестор, - что коллекционные, музейные экспонаты содержаться в хорошем состоянии, отточены и готовы к применению. Но их назначение - лишь демонстрация силы; они скрывают в себе потенции, скорее, эстетические, чем прикладные. А все эти засапожные и запазушные ножи - оружие коварное, их лезвия омыты кровью, а рукояти согреты теплом недобрых ладоней.
- Сложно и спорно, - не улыбнулась Лариса. - Так что будем делать с лауреатами? Про рыбу и наживку я уже слышала. Познаниями в области холодного оружия Вы меня поразили. Но вопрос нужно решать. Эфир ждать не будет.
- Наш - будет, - не согласился Нестор. - Канал "Nestor de Liver!" не новостной. Нам торопиться некуда. Наша задача - формировать концепт. Вернее, противостоять формированию концепта...
- Я помню, - Лариса поняла, что и в этот раз одержала победу, осанка ее вновь стала безупречно-естественной. - Мы часто говорили об этом с Киром.
- О чем? - уточнил Нестор.
- О деиндоктринации, - Лариса произнесла термин легко, он явно был в ее активном лексиконе. - И о том, что индоктринация - это антоним Наговой инициации. Но, насколько я помню, время еще не пришло.
- Не пришло, - кивнул Нестор.
Он смотрел на платье Ларисы, черное элегантное платье. Каждый год в этот день, в самом конце июля, Лариса надевала черное платье. Нестор так и не разобрался в полной мере, какова была официальная версия Конторы об исчезновении Кира. Но если жена носит траур, значит, надежд ей не оставили никаких.
Одно время Нестор был на перепутье: рассказать или не рассказать. Документы о неразглашении были подписаны, обещания даны, клятвы принесены. Но Кир был не просто другом - он был Наставником. И Нестор всерьез подумывал о том, чтобы передать от него весточку супруге. Как-то, спустя несколько дней после изгнания Наставника, Нестор попытался найти путь через Раджас в новое жилище Кира. Но было поздно: дом, в котором Кир и Майечка нашли пристанище, был уже локализован в альтернативной Взвеси. А в другие Взвеси путь заказан всем, даже Нагам Пятого дна. Можно было бы обратиться к одному знакомому Дракону, тем более, что этот новоинициированный Дракон и сам некогда провел ночь в том же самом доме, но Драконы не вмешиваются в дела Взвесей. Дилемма "рассказать или не рассказать?" разрешилась сама собой - в пользу долга и обязательств перед Конторой.
И вот уже шесть лет Лариса надевает черное платье в этот жаркий июльский день. И нет на ее лице улыбки, и традиционный спор в девять утра в этот день лишен шуток и отличается особенной жесткостью. Нестор вздохнул и смирился.
2.
- Так что там у нас по лауреатам? Начни с Нобелевской премии.
Лариса уверенно распахнула папку в нужном месте, но заговорила, даже не глянув на страницы.
- Как Вы знаете, Нестор Иванович, вручение Нобелевской премии осуществляется десятого декабря, ждать еще пять месяцев. Но Комитет уже разослал три тысячи официальных запросов...
- Это же секретная информация, - Нестор сказал это больше для поддержания темпа разговора; он был прекрасно осведомлен о тех источниках, через которые информация поступала в аналитические службы "Nestor de Liver!".
- Безусловно, - Лариса не улыбнулась, но глаза ее и губы отчитались: шутка принята и оценена. - Так вот, здесь мы можем увидеть интересные персоналии.
Нестор благодарно кивнул: Лариса сделала своеобразный, весьма тонкий реверанс в сторону принципиальной позиции своего руководителя. Она так и сказала: "можем увидеть интересные персоналии", задав в винительном падеже неодушевленное управление дополнением. Она говорила о вещах, не о людях.
- Например? - Нестор потянулся за кофейной чашкой. Для этого ему пришлось сесть в кресле более ровно, что сразу же придало беседе характер серьезного делового общения. Кофе совсем остыл, и Нестор допил его лишь из уважения к изрядной толике содержащегося в чашке коньяку.
- Формат вещания нашего канала специфичен, - Лариса не напоминала, Лариса просто собиралась с мыслями. - Потому нас не так интересуют медицина, физика, химия, экономика, как литература и содействие установлению мира. А также введенная в прошлом году номинация за содействие в распространении демократии. По всем трем позициям наши аналитики не ошиблись.