Страница 6 из 15
Меня, точно, сегодня как будто кто-то тянул за язык. Я решил его побольнее прикусить, но времени даже на это не было.
Я уже выскочил в коридор и тащил Лотту из номера за собой.
- Подожди, Дэн! - Лотта преданно стучала каблучками у меня за спиной. Зачем ты мне это рассказываешь? При чем здесь звездолет твоего папеньки?
Я остановился. Мое изумление внезапно открывшейся глупостью своей подруги было так велико, что я превратился в соляной столб. Лотта опять уткнулась головой мне в спину и громко испуганно вскрикнула. Из-за дверей соседних номеров раздались глухое ворчание и ругательства на разных языках.
Что говорить, мы здорово тогда набрались, очень здорово. И моя Лоттик - не меньше меня. Но я не мог дать ей послабление ни в чем, тем более в тот момент - в самом начале столь ответственного предприятия, как возвращение на Землю. Я обернулся и уперся строгим взглядом ей в переносицу:
- Лотта, с тобой все в порядке?
Моя любимая женщина стояла и снова потирала рукой лоб, ушибленный о жесткие лопатки Дэнни Рочерса.
- Дэн, - жалобно протянула она и покачнулась. - Я не понимаю, как мы полетим на Землю в два часа ночи! На Виолетте ночью все звездолеты - на приколе!
О эти две спрямленные извилины в прелестной головке!
- Женщина! - зарычал я. - Причем здесь звездолеты Виолетты? Ты только что прослушала целую лекцию о папенькином звездолете и в чем-то еще сомневаешься?
- Но Дэн!.. - вскрикнула совершенно ничего не понимающая Лотта и запнулась. Дверь ближайшего к нам номера открылась, и из-за нее вылезла в коридор огромная мохнатая голова снежного человека.
"Планета Бадур! - высверкнуло у меня в голове. - Гористая заснеженная планета Бадур! А этот парень - журналист оттуда. Там тоже водятся журналисты! Мы его разбудили, а он умеет плеваться клейкой слюной на двадцать метров и попадает без промаха прямо в глаз. Плюнет - неделю ресницы не разлепишь!"
Снежный человек остановил на нас маленькие злые красные глазки.
- Кхе-кхе... - загадочно прохекал он.
И я понял, что он собирает в своем поганом рту побольше слюны, чтобы исполнить то предназначение, для которого, видимо, и был создан природой плевать в занятых порядочных людей. Журналистика для такого монстра могла быть только легкомысленным хобби.
Лотта истерично завизжала, но я, мирный человек, действовал под чутким руководством Дэнни-дурака. И поэтому скомкал шерстяную рожу в одном огромном кулаке, а ударом второго огромного кулака отправил снежного человека вглубь номера. После чего захлопнул дверь.
- Так вот... - Я взял Лотту за локоть и повел в сторону черного входа. Что-то подсказывало мне, что не стоит проходить мимо трехглазого администратора в вестибюле. - Так вот, Лотта, я чувствую, что ты не совсем готова к восприятию ситуации, - вдумчиво начал я, но Лотта прервала меня:
- Ты же говорил, что никто не может поднять звездолет твоего покойного папеньки в воздух! И что он находится на Земле! - Она помолчала и снова выпустила своего редактора. - Естественно, звездолет находится на Земле, а не папенька...
- Ты права, дорогая, мой покойный папенька - не н а Земле. Он уже давно в земле, - печально констатировал я. - А вот насчет звездолета ты ошибаешься. Он здесь. Стоит в Долине Навигаторов.
В этот момент мы как раз спускались по лестнице. Лотта открыла от изумления рот и споткнулась. Если бы я ее не удержал, то очередной лестничный марш она бы миновала намного быстрее, чем рассчитывала.
- Что-о? Так ты умеешь управляться с этим загадочным, оригинальным, гениальным летательным аппаратом?
Лотта в подпитии нравилась мне все больше и больше. А ей, по всему видно, все больше нравился мой звездолет, которого она не видела никогда в жизни. Я снисходительно ухмыльнулся в ответ:
- Зачем ты спрашиваешь? Когда Дэн Рочерс ставит перед собой задачу - он решает ее. Это закон.
Она бросилась мне на шею и одарила горячим поцелуем. А я не стал больше ничего объяснять. Потому что, как ты тут не объясняй, по всему выходило, что это не я освоил управление папенькиным звездолетом, а Дэнни-дурак...
Мой папенька когда-то был инженером Бюро Звездных Стратегий. При этом надо сказать, что невзрачное слово "бюро" никак не передает огромных масштабов строго засекреченного научного комплекса, созданного с целью разработки концепции и аппаратного обеспечения защиты Земли от инопланетных вторжений.
Дураков там не держали. Более того, там не держали и свинцовозадых середняков. И если мой папа был "всего лишь" специалистом среднего звена Бюро, то это означало, что он давал сто очков форы любому ученому-"внештатнику" в вопросах, относящихся к проблемам космического оружия, перемещения в пространстве и технического оснащения звездолетов.
Впрочем, он этим не особенно гордился. Потому что знал одну тайну, которая ставила его недосягаемо высоко над всеми - не только над какими-то там "внештатниками", но и спецами высшего звена Бюро Звездных Стратегий. Незадолго до своей смерти он открыл мне эту тайну.
- Я - гений, сынок, - сказал он мне просто, и я почему-то поверил ему.
Мне очень хотелось верить ему. Я любил своего папу.
Несмотря на то, что в тридцать пять лет он ушел с работы и из семьи, и доконал этим мою мать, и через два года после его ухода я, тринадцатилетний пацан, остался один; несмотря на то, что он уехал со своим другом Джеймсом Уокером, таким же сумасшедшим яйцеголовым энтузиастом, как и он, куда-то в недра забытых цивилизацией северных лесов и там занимался воплощением неизвестных никому гениальных замыслов; несмотря на то, что встречался я с ним один раз в несколько лет, когда он удосуживался вылезать из своей строго засекреченной берлоги; несмотря на...
Я любил его. И всегда его ждал - когда был ребенком, когда был юношей, а когда я стал взрослым, то одного его тихого зова было достаточно, чтобы я бросил все и оказался рядом с ним. И когда он, умирая, попросил меня прилететь и дал мне свои координаты, которые, скорее всего, до сих пор не давал ни одному человеку в мире, я примчался к нему в тот же день. Примчался в дикий замороженный лес, на огромную, покрытую черным снегом - снегом или сажей, или мазутом, смешанным с грязным снегом, - поляну. И поляна эта, как я и думал, оказалась затерянной в тысячах миль заснеженных пустынь и лесов, и даже сам Господь Бог никогда, наверное, не подозревал о ее существовании...
Я примчался, выскочил из арендованной "птицы" и побежал, спотыкаясь, к насквозь проржавевшему, древнему, как сама Земля, кое-как утепленному ангару. Я бежал, а сам все смотрел себе под ноги и боялся провалиться, потому что знал по словам отца: подо мной лежит целый подземный город, набитый приборами и аппаратурой. Город, который отец и Джеймс создали вдвоем, - всего лишь вдвоем, с помощью пары устаревших киберов! - и вся поляна усеяна отверстиями утилизаторов и снего-водо-воздухозаборных люков.
Я высматривал еле заметные ловушки в снегу и перепрыгивал через них, а когда достиг ангара, застучал ногами по металлическим узким ступеням и распахнул дверь. И пока наощупь пробирался по темному длинному коридору к отцовской комнате, только страх, один только страх был в моем сердце.
Я боялся, что опоздал.
Я не опоздал. Я застал его живым. И был последним человеком, на которого он смотрел и с кем говорил. Последним. И единственным - я знаю! - с кем он хотел проститься.
- Я - гений, сынок, - сказал он мне тогда. - Ты потом, может быть, поймешь это. А может быть и нет. Поэтому я тебе это сам говорю, поверь своему отцу и запомни. Так же, как и то, что я всегда любил тебя. И скучал. Но не мог ничего поделать. Прости.
Он с кряхтеньем повернулся на постели, посмотрел мне в глаза своими блеклыми, больными, безмерно усталыми глазами. Мне показалось, что я увидел в них нерешительность. Он медлил говорить то, что, видимо, считал нужным сказать...
Он опустил взгляд, пожевал бледными тонкими губами и продолжил: