Сказания о нартах

— О чем же мне говорить с тобой после того, что услышала я от этой вот любимой твоей жены! «Пошевеливайся, шей, — сказала я ей, — попроворней, ведь муж наш в поход уезжает». А она мне на это: «И чего это ты боишься нашего мужа! Ведь он же не нарт Маргудз!»

Легли они спать… Наутро Уастырджи, встретив свою младшую жену, сказал ей:

— Ты, дерзкая, что вчера наболтала?

Ответила ему младшая жена:

— Конечно, я наболтала. Подожди, я сейчас все тебе расскажу.

И сказал ей Уастырджи:

— Если нарт Маргудз не окажется таким, как ты говорила, во всем совершенным, то горе твоей голове: я привяжу тебя к хвосту необъезженной лошади и погоню ее по полям и равнинам. А если твое слово окажется верным, то дороже тебя никого не будет у меня на этом свете.

Сел Уастырджи на своего подобного буре коня и отправился разыскивать нарта Маргудза. Хлестнул он несколько раз своего коня серебряной плетью и поехал.

Долго ли, коротко ли ехал Уастырджи, но вот попал он в бескрайние, широко зеленеющие степи. Множество одинаковых коней серой масти паслось в этой степи. Даже ноги, даже уши были у них одинаковые.

Удивился Уастырджи: «Неужели все эти кони принадлежат одному человеку? Нет, не может один человек иметь столько коней». И спросил он табунщиков:

— Чьи это кони? Они так похожи один на другого, будто всех их одна мать родила.

— Это кони нарта Маргудза, — ответили табунщики.

Еще сильнее удивился тут Уастырджи:

— Да умрет лучший из его дома, — что это еще за человек? Никогда не встречал его и с небожителями.

Ночью, чтобы приготовить завтрак для гостя, зарезали табунщики жеребенка, которого еще ни разу не седлали. Рано утром Уастырджи позавтракал, сел на своего коня и поехал. И вот он увидел множество быков — все серые, а морды у них белые. Спросил у пастухов Уастырджи:

— Пусть многочислен будет ваш скот! Чьи это быки?

— Это быки нарта Маргудза, — ответили пастухи.

— Что это за человек? На земле нигде не встречал я его и среди небожителей не видел! — не может надивиться Уастырджи.

Пастухи зарезали для Уастырджи жирного быка и хорошо его угостили. А утром Уастырджи сел на своего коня и поехал дальше. Еще один день ехал, и встретилась ему отара овец. Шли они, плотно сбившись, как прибрежная галька. Куда ни глянь, везде овцы, и все одинаковые, черноногие, черноголовые. Спросил у пастухов Уастырджи:

— Чьи это овцы?

— Нарта Маргудза, — отвечали пастухи.

— Что за диво? Откуда у одного человека такое богатство? Ни одного небожителя я не знаю, у которого было бы столько скота!

Дальше едет Уастырджи. Проехал он столько, сколько можно проехать за день, и встретилось ему стадо дойных коров — все одной хорошей породы. Опять удивился Уастырджи, и спросил он пастухов:

— Чьи же это коровы?

— Нарта Маргудза.

Ночью зарезали для него пастухи жирную телку. Рано утром, позавтракав, сел Уастырджи на своего коня и поехал дальше. Еще день миновал, и приблизился он к какому-то селению. Видит, на окраине селения сидят два старика. Один из них пасет телят, другой — ягнят, и они беседуют друг с другом.

— Добрый вам вечер, — приветствовал их Уастырджи.

— Пусть к тебе, гость, милостив будет Бог! Прибывай к нам в добром здравии.

— Простите за вопрос мой, но не скажете ли вы мне, где живет нарт Маргудз?

Удивились старики этому вопросу: что за человек который не знает, где живет нарт Маргудз? Уастырджи сказал им:

— Не судите меня строго, я издалека приехал.

Посмотрели старики друг на друга и сказали:

— Значит, есть еще страна, в которой Маргудз не побывал.

И они сказали Уастырджи:

— Ладен ты, красив, и конь твой снаряжен богато. Поезжай по главной улице селения — и скоро увидишь три дома для гостей. Самый высокий — для небожителей, пониже его — для алдаров, еще ниже — для свободнорожденных. Коновязь у гостевой для небожителей — золотая, дорожка от коновязи и до дому стеклом выложена. Коновязь возле гостевой для алдаров-серебряная, а дорожка тоже из стекла. Коновязь возле гостевой для свободных людей из меди сделана, а дорожка досками покрыта.

Поехал Уастырджи. Вот и дома, отведенные для гостей. Разглядывая их, подумал он: «Нет, не возвышу я себя над другими. Остановлюсь там, где останавливаются люди попроще».

Сошел он с коня возле гостевой для свободных людей, привязал коня своего к коновязи, а сам пошел в дом. Выбежали прислужники Маргудза и увидели коня нового гостя. Подковы у него из золота, седло и сбруя драгоценностями осыпаны. И, увидев такого чудесного коня, не решились слуги войти к гостю, а поднялись в покои Маргудза и сказали ему:

— Прости нас, но в нашу гостевую для свободных людей прибыл гость. Мы же, обойдя вокруг его коня, видим, что такой это конь, какого не бывало и у небожителей, нас посещавших.

Сказал им Маргудз:

— Идите и узнайте у него, кто он и откуда.

Заглянули слуги в окно гостевой, но не посмели войти туда. В гостевой был зажжен свет, но доспехи гостя светили сильнее света. Опять поднялись слуги в покои Маргудза и сказали ему:

— Мы войти к нему не решились, а только на него посмотрели, — видно, что он скучает. Удивителен его вид.

Любопытно стало Маргудзу:

«Ведь из моих прислужников есть такие, что и небожителей сопровождали. Так что же это за человек, перед которым они робеют? Много слышал я об Уастырджи, но видеть его мне не пришлось. Дай кликну-ка я тревогу — говорят, Уастырджи к тревоге очень чуток. Если это он, то я сразу узнаю».

И тут выпустил Маргуда черную лисицу, такую, что каждый ее волос, подобно солнцу, смеялся и, подобно звезде Бонварнон, блистал.

Погналась молодежь за лисицей по равнине, но лисица прибежала обратно к околице селения. Пробежала она посреди селения, по главной улице.

— Беда! — закричали тут женщины, у которых был нрав побойчее. — И чего это мечется по степи сумасшедшая наша молодежь? Зверь-то ведь вот он!

Где не будет слышен крик женщины? В гостевой для свободных людей услышал его и Уастырджи. Выбежал он из дома и вскочил на коня.

Тут одна из женщин сказала ему:

— Как же не стыдно тебе, юноша! Зверь уже пробежал, люди поскакали за ним — почему ты отстал от других? Если ты испугался, дай я на тебя свой платок накину.

— Подожди, огонь очага моего. Я тоже постараюсь сделать все, что в моих силах.

Поскакал Уастырджи, мигом догнал лисицу и поднял ее на копье. Идет он по улице, высоко несет на копье лисицу, а люди идут за ним следом, удивляясь его ловкости, осанке и красоте.

Маргудза тоже удивило проворство гостя, и он выехал навстречу ему на коне.

— Во здравии прибывай к нам, — приветствовал он гостя.

Гость и хозяин, любезно беседуя, дошли до двора Маргудза. Занял Маргудз разговорами гостя и привел его в гостевую для небожителей.

Чудесно построена была эта гостевая: стена из меди, на потолке вместо светильника сверкала утренняя звезда, вешалка из оленьих рогов, а стулья из слоновой кости с тонкой резьбой.

Опомнился Уастырджи:

— Ведь не здесь остановился я. И хотел он отнести своего коня к медной коновязи. Но слуги не пустили его туда, и пришлось ему войти в гостевую для небожителей.

Принесли ему фынг, уставленный едой, и он сказал:

— Вы простите меня, но хотя я еще молод, все же пока не придет Маргудз, не притронусь к еде.

Рассказали Маргудзу о том, что гость не притрагивается к еде. Надел Маргудз башмаки, накинул на плечи соболью шубу и вошел в гостевую.

— Добрый вечер тебе, — сказал он гостю.

По обычаю оказали они почести друг другу, сели за стол, стали есть и пить.

Уастырджи, глядя на Маргудза, думал:

«Боже! Нет на свете такого человека, которому ты не послал бы счастья. Но кого же ты на этот раз осыпал счастьем? Ни роста у него, ни осанки, а на лице даже носа нет. Можно ли назвать его счастливым?»

Поели, попили.

— Может, вместе и в поход отправимся? — предложил тут Маргудз гостю.