Сказания о нартах

Вскочил тут Хамыц с кровати, открыл свой большой сундук. Немало шелка, сукна и других богатых тканей с юношеских дней и до дня женитьбы накопил Хамыц. Взяла тут ножницы девушка из рода Быцента и стала кроить.

Умело и быстро кроила и шила она. И все, что требовалось, чтобы одеть с головы до ног сто мужчин, все это скроила и сшила она за одну ночь до утра.

Настала вторая ночь, и молодая жена Хамыца снова занялась тем же. И когда приготовила она одежду и обувь, чтобы одеть двести мужчин, сказала она Хамыцу:

— А теперь сделай так: возьми все эти одежды и раздай нартам. Кто беднее, тому отдавай лучшее. И не бойся, что мы обеднеем от этого. Никогда не иссякнет и не растратится то, к чему прикоснулась я.

Сделал Хамыц так, как сказала ему жена, и долго удивлялись нарты, откуда столько одежды и обуви у Хамыца.

И хотя молодая жена Хамыца с восходом солнца и до заката обращалась в лягушку, Хамыц очень любил ее и ни на один миг не мог с ней расстаться. Куда бы ни шел, всюду брал ее с собой.

Однажды Хамыцу нужно было отправиться на Большой нихас, и сказал он жене своей:

— О, Быценон, сегодня мне надо идти на Большой нартский нихас, и я возьму тебя с собой.

— Не делай этого, — сказала ему жена. — Оставь меня дома. Если ты возьмешь меня с собой, то потеряешь меня.

Но напрасно она умоляла его. Хамыц не послушался и положил ее в карман.

Но как только бедовый Сырдон увидел Хамыца, догадался он, что взял Хамыц с собой свою маленькую Быценон, и захотелось Сырдону напроказить. Подговорил он нартскую молодежь, и те напали на Сырдона и стали бить его. И тогда закричал Сырдон:

— О нарты, чтобы умер лучший из нас! Поглядите только, что у нас делается! Младшие бьют старших, а старшие жен своих носят с собой. Нартские старики, скажите свое слово, на каком мы нихасе сидим? Здесь собрание мужчин или, может быть, сборище женщин? И стыд мы потеряли, и порядка у нас нет. Взгляните-ка на Хамыца! Ведь принес он свою Быценон на знаменитый Большой нихас нартов.

Рассердился тут Хамыц, вскочил и так ударил кулаком Сырдона, что тот полетел вверх тормашками и грохнулся об землю. Закашлялся Сырдон, капли крови показались на его губах, и лишился он чувств. А разгневанный Хамыц ушел домой. И тут сказала ему Быценон:

— Говорила я тебе, что не надо брать меня туда, где собираются люди. Но ты не послушался и погубил нас обоих. После такого позора нельзя мне больше жить с тобой, и придется тебе отнести меня туда, откуда ты меня взял.

Что было делать Хамыцу? Отнес он свою Быценон туда, откуда взял ее. Вот пришли они к дому Быцента, и сказала Хамыцу жена его:

— Три хороших дела задумала я совершить для тебя, но удалось мне сделать только одно. Пусть за горе, причиненное тебе и мне, падет вина на голову того, кто сотворил это зло. А теперь слушай, что я скажу тебе: должна была я родить тебе сына, и если бы он был вскормлен моей грудью, то во всем мире не было бы равного ему. Меч не брал бы его, и не вонзалась бы стрела в его тело. Но что поделаешь? Этому не суждено свершиться. Подставь свою спину, я дыханием своим передам тебе нашего будущего младенца.

Но долго не соглашался Хамыц и говорил грустно:

— На что мне этот младенец, когда я потерял тебя?

— Нельзя мне унести его с собой, — ответила ему жена.

И тогда подставил Хамыц свою спину. Дохнула Быценон, и между лопатками Хамыца появилась небольшая опухоль.

— Теперь иди и расскажи обо всем Шатане, — сказала Быценон. — Она знает, когда настанет время разрезать эту опухоль.

Простилась Быценон с Хамыцем и навеки ушла под землю, в свой родительский дом.

А Хамыц, опустив голову, вернулся домой и рассказал обо всем случившемся мудрой Шатане.

Стала Шатана считать дни и месяцы. А когда наступило время, осторожно разрезала она опухоль на спине Хамыца — и выпрыгнул оттуда раскаленный младенец. Выше поясницы из стали, а ниже поясницы из булата был этот мальчик, и прыгнул он в самое море. Закипела вода в синем море, превратилась вся в облако, поднялась к небу, и до капельки высохло море. Но остыли облака, и ливнем упала вода на землю, и снова наполнилось море, и даже вышло из своих берегов.

На дне моря у донбеттыров рос и воспитывался сын Хамыца. За месяц вырастал он на столько, на сколько другие дети вырастали за три года. Там дали ему имя Батрадз, сын Хамыца.

Зимой замерзало море, и нартские дети приходили играть в альчики на гладком льду[61]. На веселый шум их игры поднимался Батрадз. Он взламывал снизу лед, вступал в игру и всегда обыгрывал нартских мальчиков. Однажды он их так обыграл, что собрал у себя все их альчики. Пришли нартские дети на нихас и с грустными лицами сели возле взрослых.

— Что случилось с вами? — спросили их нарты. — Почему вы так невеселы?

— С чего нам веселиться? — ответили нартские дети. — Из-под морского льда выходит к нам мальчик. Он нашего возраста и во всем похож на нас. Играет он с нами, и всегда обыгрывает нас, и отнимает у нас альчики.

Услышала Шатана о том, что рассказывали дети, и догадалась, что речь идет о сыне Хамыца. Стали тут нарты придумывать, как бы им выманить сына Хамыца со дна морского, но ничего не могли придумать. Да и мальчик перестал показываться на льду. Тогда нарты спросили мудрую Шатану:

— Как бы нам выманить сюда морского этого мальчика?

И научила их Шатана.

— Вот как сделайте, — сказала она. — Пусть наш старик выйдет на берег моря, вы смочите ему голову и брейте его. Мальчик никогда не видел, как бреют головы. Вы увидите — выйдет он на берег и будет удивляться и спрашивать, а вы тогда скажите ему: «Хочешь, и тебе побреем голову?» Он, конечно, захочет. Тогда побрейте ему голову, а волосы его бросьте в море, и мальчик тогда в море больше не вернется.

Сделали нарты так, как научила их Шатана. Вывели они Урызмага на берег моря, посадили его там, смочили ему голову и стали брить. И мальчик, правда, вышел на берег. В обеих руках у него было по быку, и он, как мячами, играл ими, подбрасывал кверху и снова ловил. Видно, любопытно было ему смотреть, как нарты бреют голову, и чудом показалось ему это обыкновенное дело. Позавидовал он и попросил побрить и ему голову. Его побрили, а волосы, как сказала Шатана, бросили в воду. Когда после этого нарты возвратились в селение, Батрадз пошел следом за ними. Он пришел в нартское селение и поселился в доме отца своего Хамыца.

Очень рад был Хамыц возвращению сына. И такой устроил он пир, что целую неделю нарты не вставали из-за столов.

Посмотрела мудрая Шатана на повадки Батрадза, и, боясь, как бы не причинил кому-нибудь беды этот не попросту рожденный ребенок, не стала она выпускать Батрадза из дому, а когда случалось ей уйти куда-нибудь, запирала его в темной клети. И сидел там маленький Батрадз, — что поделаешь? Но вот однажды солнце мелькнуло в щели между бревнами. «Что ж это я сижу здесь в темноте?» — подумал Батрадз. Нашел он дверь, ударил ее плечом и выскочил на улицу. Глядит, а на улице нартские дети играют в свои веселые игры. Не стерпел Батрадз, забыл строгие наказы Шатаны и вступил с ними в игру.

Во время игры Батрадз, позабывшись, хватал кого-нибудь из детей за руку — сразу отрывал он руку, а от толчков его подламывались у детей ноги. Отчаянные крики и вопли поднялись на улице. Услышала все это Шатана и сразу поняла, что случилось. Схватила она тонкую лозину, выбежала на улицу, больно отхлестала Батрадза лозиной и погнала его обратно в дом. Но теперь уже знал Батрадз дорогу из дому. И скоро опять вырвался он на улицу и направился из Верхних Нартов, где жили Ахсартаггата, в Нижние Нарты. А там жил нарт Бурафарныг, и семеро сыновей было у него. Любил Бурафарныг своих сыновей, никто лучше него не одевал своих детей. Из драгоценного меха были у них у всех одинаковые шапки, из одного куска дорогого сукна светло-серого цвета — одинаковые бешметы, из цельного куска дорогого сафьяна — ноговицы и чувяки. Не было среди нартских юношей никого, кто искуснее стрелял бы из лука, чем сын Бурафарныга. Гордился ими Бурафарныг и надеялся на них как на свою опору на старости лет. Считались они первыми во всем среди нартской молодежи и потому свысока смотрели на своих сверстников.

61

Осетинский нартский эпос формировался в течение многих веков. Он создавался в тот период, когда древнеираноязычные предки осетин (скифы, сарматы, аланы) проживали еще вдали от Центрального Кавказа, около Черного и Азовского морей, таких рек, как Дон, Волга, Днепр, сохранивших свои древние названия в эпосе. Не случайно поэтому в сказаниях о нартах часто упоминаются моря и названия больших рек. Они же сохранили нам некоторые черты скифского быта. Альчик — распространенная в прошлом игра осетинских детей. Соответствует русской игре в бабки.