Сказания о нартах

— Рассказы, которые достойны того, чтобы вы слушали их, у меня всегда найдутся.

Тут юноши-нарты стали просить Сырдона, чтобы рассказал он им какую-нибудь быль. И так они пристали к нему, что Сырдон начал:

— Было это в пятницу под субботу, когда я намеревался устроить поминки по своим покойникам. Нужно мне было жертвенное животное, чтобы зарезать его, и решил я пойти на охоту.

— Провалиться б тебе в седьмое подземелье, Сырдон! — прервал его Сослан. — Какой же ты охотник!

— Не перебивай его, Сослан, пусть он до конца доведет свой рассказ, — остановил Сослана Урызмаг.

И Сырдон продолжал:

— Шел я по лесу и встретил там мужчину. Поздоровались, и когда он узнал, что я из нартов и вышел на охоту, предложил вместе поохотиться:

— Давай пойдем на берег Сауфурда, там пасется преогромная кох-свинья, и мы убьем одного из ее поросят.

Отправились мы с ним на берег Сауфурда. И пусть столько умрет в моем доме людей, сколько неправды в моем рассказе! Видим, преогромная кох-свинья кормит молоком своих двенадцать поросят. Но из поросят только один сосет сосок свиньи, — второй поросенок сосет хвост первого поросенка, а третий сосет у второго, и таким образом все двенадцать поросят растянулись в одну линию, а у самого последнего поросенка из хвоста хлещет струёй молоко…

Тут расхохотались все юноши-нарты, и Сырдон прервал свой рассказ.

— Пусть у тебя, Сырдон, и вправду столько умрет людей, сколько раз ты соврал сейчас! — сказал один из юношей.

А Сослан не мог сдержаться и крикнул Сырдону:

— Скройся с наших глаз, Сырдон, ты недостоин быть среди нас на нихасе, потому что ты это священное место превратил в посмешище!

Нарты вдоволь посмеялись над Сырдоном, а потом Урызмаг спросил его:

— Ну, а как ты все-таки добыл животное, предназначенное для заклания на поминках?

— Мыши съели его жертву, — сердито сказал Сослан. — Хорошо было бы, если бы также съели его голову!

Сырдон дождался, когда стало тихо, потом сказал назидательно:

— Это вам, недостойные нарты, надлежит зарезать животное за мое здоровье, потому что я хотел этим рассказом указать вам путь, куда следует вам отправляться в поход.

— Этому можно было бы поверить, Сырдон, если бы ты не наврал здесь столько, что из этого вранья можно построить лестницу на небо, — сказал Хамыц.

— Известно, что вы, нарты, к Богу дорогу ищете, — поднимитесь к нему по лестнице, которую я вам построил! Только смотрите, чтобы из вас никто не упал с этой лестницы, иначе сломаете себе шею или ногу, а то и головы разобьете, — ответил Сырдон.

С тех-то пор Сырдона и стали звать обманщиком.

Беден был нарт Сырдон. Взял он у одного человека в долг кусок шерстяной ткани и никак не мог отдать долга. А тот все ходил к Сырдону и просил вернуть ему сукно. Но каждый раз уходил он с пустыми руками. И чего только не выдумывал Сырдон, чтобы отсрочить уплату долга!

Однажды в назначенный срок заимодавец опять пришел к Сырдону, чтобы получить с него долг. Подошел он к дому Сырдона и окликнул его.

— Эй, дома ли ты, Сырдон?

— Нет его дома, — ответили ему.

— А где он?

— Вон там, за околицей, канаву для воды роет.

Пошел заимодавец туда, куда ему указали.

— Радости желаю тебе, Сырдон.

— Да будет благополучен твой приход.

— Сырдон, пора тебе вернуть мое сукно. Много чего выдумывал ты, чтобы не уплатить мне долга. Постыдился бы! Надо совесть иметь…

— Да разве я отказываюсь? Будь милостив ко мне, не говори больше со мной об этом. Ты думаешь, чем я здесь занят? Забота о твоем сукне привела меня сюда.

— Что это ты говоришь, Сырдон? Где здесь забота о моем сукне? Глаза мои меня не обманывают: ты здесь роешь канаву для воды.

Э, непонятлив ты, братец! Вот вырою я эту канаву, пущу по ней воду, а по краям канавы насажу колючек. И вот каждый раз, когда овцы и козы будут идти на пастбище и возвращаться оттуда, они обязательно подойдут к этой канаве, чтобы напиться. И, продираясь через колючки, будут оставлять на них отличную шерсть. Всю эту шерсть я соберу, натку сукна и сполна расплачусь с тобой.

На что был зол этот человек на Сырдона, не выдержал он и расхохотался.

— Зря ты смеешься! — обиделся Сырдон. — Можешь считать, что твое сукно в твоих руках.

Махнул тут сосед рукой и вернулся домой: что еще он мог сделать?

А Сырдон, верно, еще и сейчас сажает колючки.

Был у Сырдона откормленный баран. Вот и стали думать нарты, как бы съесть его. Однажды собрались на нихасе все старейшие нарты. Сырдон тоже был тут, но, как ему подобало, сидел поодаль от старших. И сказал Сырдону Хамыц:

— Подойди поближе, сын Гатага!

Тот подошел торопливо:

— Чего желают мои старшие?

И сказал ему Хамыц:

— А знаешь, Сырдон, ведь подходит время потопа. Все пропадет, и твой жирный баран тоже. Давай-ка пойдем лучше на берег реки, зарежем его, приготовим шашлыки, поедим вдоволь, — пусть Бог любуется нами.

Молча, уставясь в землю, выслушал слова Хамыца Сырдон и ответил:

— Пусть съем я ваши болезни! Раз будет потоп, так пусть мой откормленный баран для вас лишится жизни.

Раз в солнечный день собрались нарты на берегу реки, и Сырдон приволок туда своего откормленного барана. Под деревом, на берегу, отыскали они хорошее место, зарезали барана и разделили его.

Пока жарились шашлыки, нарты рассказывали сказки и были. Стали у них слипаться глаза, и кто-то сказал:

— Нужно пока освежиться!

Разделись они и полезли в воду.

Купаются нарты, а бедовый Сырдон собрал всю их одежду и бросил в огонь.

Освежились нарты, вылезают на берег. «Вот, — думают они, — верно, зарумянились шашлыки из барана, которого откормил Сырдон!» Хотят одеться нарты, хватились, а нигде не видят одежды.

— Что за бес унес наши одежды? — спросили они Сырдона.

— Я их бросил в огонь, — ответил Сырдон.

— Как так?

— А зачем вам одежда? Ведь все равно скоро конец мира. Его можно и голыми встретить.

Поглядели тут нарты друг на друга и сказали: кто строит козни против этого человека, тот строит козни самому себе.

ХАМЫЦ И БАТРАДЗ

Известно, что близнецами были сыновья Дзерассы — Урызмаг и Хамыц. Но кто из них старший и кто младший, никто не мог сказать, и сами они об этом не знали. Из-за этого, хотя уже во цвете лет были Урызмаг и Хамыц, семьей никто из них не обзаводился, так как ни один из братьев не хотел жениться через голову другого, боясь, что другой, если он окажется старше[59], затаит в душе обиду. И пока они друг другу права старшего не давали: каждый из них считал себя старше другого.

Урызмаг и Хамыц спрашивали нартов: кто из нас старше? Но и из нартов никто не знал об этом.

Тогда Урызмаг и Хамыц решили пойти к сестре своего отца в Фаснарт и спросить ее: уж она-то должна знать, кто из них старше, кто моложе.

Далек был путь в Фаснарт. Урызмаг, как более разумный, сказал:

— Далек наш путь, Хамыц, и на дорогу придется нам запастись. Возьми в сумы все, что нам понадобится в пути — и напитков, и разной еды.

Хамыц так и сделал. Заготовил в дорогу и еды, и напитков — все, что может быть нужным в пути, приторочил сумы к своему седлу, и отправились братья-близнецы в Фаснарт, к тетке своей Кызмыде.

В дороге бывало, что Урызмаг ехал справа от Хамыца, а случалось — и слева. Когда уже близок был Фаснарт, Урызмаг подъехал к Хамыцу с правой стороны, и в таком порядке подъехали они к дому тетки своей Кызмыды.

Вышла к ним навстречу Кызмыда — и как было ей не обрадоваться им! Когда они вдосталь нарадовались встрече, Урызмаг спросил Кызмыду:

— Мы приехали узнать у тебя, будь добра, ответь нам, почтенная наша тетушка, кто из нас старше?

— Дети, о чем вы спрашиваете ценя? Вы сами должны знать обычаи: в дороге с правой стороны едет старший, а с левой стороны сумы везет младший! Ясно, что Урызмаг старший, а Хамыц младший.

59

По старинным осетинским обычаям в прошлом младший брат не женился раньше старшего. Этот же порядок строго соблюдался и в отношении сестер. В этом же сказании упоминается о распространенном горском этикете, по которому в пути младший всегда идет с левой стороны старшего.