Страница 57 из 116
Только заснули они, как с грохотом покатилось на них колесо Балсага.
— Горе тебе, Сослан! — прогрохотало оно и отрубило ноги всем двенадцати его товарищам, и все они умерли.
Немного времени прошло, и вот, неся на спине убитого оленя, вернулся Сослан с охоты.
— Эй, выходите поглядеть! — крикнул он, подходя к шатру.
Но никто не явился на его зов.
Бросил Сослан убитого оленя на землю и вошел в шатер. Видит: мертвые лежат все его двенадцать товарищей, и у всех отрублены ноги. В глазах у него потемнело.
— Бог мой, что мне делать? Только колесо Балсага могло совершить такое зло! — сказал Сослан и выбежал из шатра. Глядит, катится колесо Балсага по широкому полю. И просит Сослан широкое поле:
— Останови колесо Балсага!
Но не остановило поле колесо, и Сослан проклял его:
— Пусть только семь лет подряд родишь ты урожай, а потом будь бесплодно!
На гору побежало колесо. И крикнул горе Сослан:
— Задержи его! Оно товарищей моих истребило!
Гора тоже не задержала колесо.
— Пусть лавина за лавиной и обвал за обвалом в щебень разнесут тебя! — проклял Сослан гору.
Вкатилось колесо в лес, по ольховой поросли катится оно.
— Задержи, ольха, врага моего! — крикнул Сослан.
Но ольха не остановила колесо.
— Самым дрянным деревом будешь ты навеки: чтобы делать краску, будут обдирать с тебя кору, а сама будешь ты засыхать.
Между липовыми деревьями катится колесо, и просит Сослан липу:
— Липа, липа, задержи врага моего!
— Хоть и толста я, — ответила липа, — но не в силах я сдержать врага твоего: я слишком мягкая.
— Так будь же и ты проклята! — крикнул Сослан. — И тебя будут люди искать только ради твоей коры. Будешь цвести ты красиво, но плода дать не сможешь!
Грабового леса достигло колесо. И сказал тут Сослан:
— Задержи, могучий граб, врага моего, задержи хоть немного!
Пропустил граб колесо Балсага, и его тоже проклял Сослан:
— Пусть Бог сделает так, чтобы люди искали тебя, чтобы жечь в своих очагах!
И вот по буковому лесу катится колесо Балсага.
— Мой враг бежит! Задержи его, — просит Сослан.
— Пусть еще в большей беде увижу я тебя! — ответил ему бук. — Целое селение могло укрыться в тени моей, а ты обрубал мои ветви, подрывал мои корни.
— Пусть легко будет обрабатывать твою древесину! — крикнул Сослан буку.
Катится колесо по дубовому лесу.
— Хоть бы ты, дуб, задержал врага моего!
Но напомнил дуб Сослану, что, не щадя ни вершины, ни ветвей, ни ствола его, рубил Сослан дуб, чтобы делать из него стрелы.
— Так пусть желуди, которыми брезговать будет человек, растут на тебе! — крикнул Сослан.
Вот в белый березняк вбежало колесо Балсага, и сказал Сослан березе:
— Береза, береза, хоть ты ненадолго задержи врага моего.
— Тот, кто стал твоим врагом, тот будет и моим врагом, — ответила береза.
Словно сетью, загородила она путь колесу, опустив перед ним свои тонкие кудри. Но прорвало их Балсагово колесо и покатилось дальше.
— Навеки лучшим из деревьев будешь считаться ты, белая береза! И сучья твои собирать будут люди, чтоб делать вертела и жарить на них шашлыки, — поблагодарил Сослан березу.
Вкатилось колесо в заросли орешника. Хмелем обвит орешник.
— Хмель кудрявый, — просит Сослан, — задержи кровника моего, двенадцать товарищей моих убил он.
Крепки и гибки, как веревки, побеги хмеля. Обвили они колесо Балсага и остановили его. На расстоянии полета стрелы приблизился Сослан к колесу, пустил в него одну стрелу — и вдребезги разбилась спица. Пустил другую стрелу — и в мелкие щепки разлетелась вторая спица. В зарослях орешника, обвитых хмелем, догнал Сослан колесо и схватил его. И тут орешнику и хмелю принес благодарность Сослан:
— Отныне, орешник, люди будут издалека приходить к тебе за вкусными твоими плодами. А тебя, хмель, пусть в пору веселья благословлять будут люди за хмельной напиток!
Выхватил Сослан свой меч, замахнулся и хотел на куски разрубить колесо Балсага. И тут снова взмолилось колесо:
— Душа моя в руках твоих, Сослан. Что ты прикажешь мне, все сделаю!
— Нет тебе веры, — сказал Сослан. — Ты клятвопреступник и снова обманешь меня.
Но жалобно просило колесо и так горячо клялось оно, что снова поверил ему Сослан.
— Хорошо, — сказал он. — Я пощажу тебя. Но за двенадцать друзей моих убей в семье своей двенадцать человек — и я отпущу тебя живым.
Согласилось колесо Балсага, и, печальное, покатилось оно домой. Узнал Сырдон, что не удалось колесу убить Сослана. Принял Сырдон облик старика и стал на пути колеса.
— Да будет перед тобой, колесо, прямая дорога! — сказал он. — Что случилось с тобой, почему ты так печально?
— С чего быть мне веселым! — ответило колесо. — Победил меня нарт Сослан и взял с меня слово убить двенадцать человек из моей семьи.
— А зачем тебе убивать их? Отрежь двенадцати человекам из своей семьи ногти на руках и ногах, и ты выполнишь этим свою клятву, — сказал лукавый Сырдон.
Не послушало его колесо Балсага, катится оно дальше. Но вот на пути ему снова попался Сырдон. Старухой на этот раз он обернулся.
— Да будет перед тобой, колесо, прямая дорога! — сказала старуха. — Что случилось с тобой, почему ты так печально?
— Что делать мне, пусть съем я твои недуги? Двенадцать человек из семьи своей предстоит мне убить, чтобы выполнить клятву, данную нарту Сослану.
— А к чему тебе убивать их? Отрежь двенадцати человекам из семьи своей ногти на руках и ногах, и этим ты выполнишь свою клятву.
Не послушалось колесо, катится дальше. Снова забежал вперед Сырдон, обернулся юношей, у которого только выступил первый пух на лице, и встал у колеса на дороге.
— Да будет перед тобой, колесо, прямая дорога! — сказал он. — Почему ты так печально?
— Дано мною слово нарту Сослану убить двенадцать человек из семьи своей. И вот теперь качусь я, чтобы выполнить это слово.
— А к чему тебе убивать их? Отрежь двенадцати человекам из семьи своей ногти на руках и ногах, — сказал юноша.
Ничего не ответило колесо, прокатилось мимо. Но, пробежав еще немного, подумало оно:
«Вот старик, старуха и юноша в одно слово сказали мне одно и то же. Ведь не ждут они от меня за это никакой награды. Дай-ка послушаю я их добрых советов».
И, прикатившись домой, постригло колесо ногти на руках и ногах двенадцати человекам из семьи своей. И после этого смирно сидело дома колесо.
Шли дни за днями, недели за неделями. Стал лукавый Сырдон, сын Гатага, время от времени навещать колесо Балсага.
— Надо бы тебе, знаменитое колесо, покатиться еще раз на Сослана и отомстить ему за унижение, — говорил Сырдон.
Но прошла уже злоба у колеса Балсага, и ответило оно Сырдону:
— Эй, лукавая лисица, оставь меня! Из-за тебя случились со мной все эти несчастья.
Но Сырдон на несчастье нартов не оставил своего намерения погубить Сослана. Развязал он свой лживый язык и опять уговорил колесо Балсага напасть на Сослана и убить его.
Снова вставил Курдалагон в колесо новые спицы из чистого булата. И вот однажды, когда был Сослан на поле Зилахар и осторожно на животе подползал к зверю, откуда ни возьмись прикатилось колесо Балсага, отрезало ему ноги по колени, бросило ему ногти с рук и ног двенадцати человек из своей семьи и вернулось к себе домой на небо.
Лежит Сослан на поле Зилахар, истекут кровью, оглядывается кругом: кого бы послать к нартам вестником печали?
Орел пролетает над его головой, и говорит ему Сослан:
— Будь, орел, моим вестником печали. Полети к дому Ахсартаггата, сообщи братьям моим Урызмагу и Хамыцу, что умираю я, нарт Сослан, на поле Зилахар и некому закрыть мне глаза.
— Хочу я увидеть, что тебе еще хуже приходится, чем сейчас, — ответил ему орел. — Разве щадил ты меня, когда усталый опускался я на дерево или камень? Нет, ты тут же хватался за свою стрелу, — пусть она больше не принесет тебе радости!