Страница 15 из 46
По всей вероятности, когда-то для выживания человеческого рода было необходимо, чтобы мужчины взяли власть, пренебрегая чувствами женщин, но с определённостью можно сказать, что эта власть уже давным-давно изжила себя. В любом случае со временем власть мужчины над женщинами и детьми (необходимая в период войн) вылилась в институт paterfamilias (отцов семейств), который установил законом доминирование главы семьи над его женой и детьми. Возможно, этой тирании способствовал сговор мужчин в политической игре — так сказать, общее выражение мужской солидарности против власти семейной.
Но женщина вынужденно стала соучастницей в этом мужском сговоре против детей, которые, безусловно, страдали от всеподавляющей власти отца больше, чем их мать, поскольку им гораздо нужнее ласка и внимание и они наиболее чувствительны к проявлениям насилия.
И как подчинение женщины в патриархальном обществе находит отражение в относительном умалении женских качеств в нашем сознании (в особенности доброты, сострадания и милосердия), мы можем предположить, что пренебрежение потребностями детей в этом «сугубо мужском» мире приводит к тому внутренний ребёнок каждого из нас становится истощённым, слабым и покинутым.
Какая воля может быть у ребёнка перед наказующей и неотвратимой патриархальной властью? Следовательно, треть нашей внутренней природы осталась латентной, отсталой в своем развитии и подавленной до состояния заключённого. Кроме того, ополчившись против сил природы, цивилизованный мир захотел контролировать и эксплуатировать не только внешнее окружение, но и внутреннее содержание (внутреннее животное или внутреннего ребёнка), и таким образом человек стал зверем, приручившим самого себя.
Этот поворот против собственной инстинктивности не только обедняет нас, но и, лишая ума животной части нашей сущности, вызывает болезни, делает нас беспомощными в проживании собственных жизней и более несчастными, чем мы в состоянии признать, а следовательно, жадными и мстительными.
Состояние здоровья — это состояние любви, свободно изливаемой на ближнего, — любви, которую мы черпаем из источника, до краев наполненного любовью к себе. Другими словами, любовь к ближнему является естественной для людей, имеющих любовь к самим себе. Но в этом так называемом христианском мире практикуется и проповедуется не заповедь «возлюби ближнего твоего, как самого себя», а принудительный альтруизм, в котором настолько запрещено любить себя, что даже детей, проявляющих к себе внимание, называют эгоистами и заставляют чувствовать, что они делают что-то не так.
Главное отличие эгоизма от настоящей любви к себе заключается в том, что первое является попыткой заполнить пустоту, которую оставляет у людей отсутствие второго.
Но могут ли люди любить самих себя, если их воспитывают, погоняя и наказывая, тем самым превращая во вьючных животных, используемых для коллективного производства? Даже матери, более остальных любящие своих детей, предпочитают, чтобы те во избавление от страданий «ишачили» на наше негласно угнетающее общество и, таким образом, могли иметь конкурентные преимущества на рынке труда.
Но вернемся к истокам патриархальности, чтобы почувствовать, что в периоды голода, масштабных переселений и войн дети, которые, наверное, больше всех страдали от лишений и которым пришлось адаптироваться, чтобы выжить, несомненно, научились претерпевать суровые лишения.
ДеМео пишет по этому поводу (привожу цитату, которую я уже использовал в своей книге «Вылечить цивилизацию»):
Клинические исследования результатов существенной нехватки белков и калорий в питании грудных младенцев и детей указывают, что голодание является крайне серьезной травмой. <…> Если голодание продолжалось достаточно долго, восстановление полного потенциала может не произойти, даже когда возобновится нормальное питание, и в результате этого у ребёнка может развиться физическая или эмоциональная отсталость от легкой до тяжелой степени. Другие замеченные последствия голодания у детей и взрослых включают в себя понижение эмоциональной и сексуальной энергии, последствия которых могут оставаться, даже когда возобновится нормальное питание. Важно отметить то, что замыкание в себе и потеря интереса к жизни у грудного младенца, как в условиях крайнего голодания, так и являющиеся последствиями травмирующей изоляции и отсутствия материнской ласки, биофизически и эмоционально практически идентичны. И в том, и в другом случае имеют место очевидные, остающиеся на всю жизнь последствия, которые нарушают способность взрослого создавать эмоциональные узы как с партнером, так и с ребёнком[11].
Эти размышления помогают понять, что цивилизация не только ценит насилие выше ласки, но и презирает удовольствие, то есть имеет аскетический дух, вот где источник пренебрежения телом, которое так очевидно прослеживается на протяжении всей истории религий.
Итак, если мы хотим достичь здоровья в эмоциональном мире и в отношениях с себе подобными, нам прежде всего необходимо вернуть любовь к собственной инстинктивной природе, что будет эквивалентно настоящей любви к самим себе и положит конец сегодняшнему негативному восприятию удовольствия и запрету на спонтанность. Без этого мне кажутся невозможными коллективное счастье, любовь к ближнему или раскрытие творческого потенциала.
Как бы мы ни оправдывались тем, что патриархальная культура хотела переложить вину за все беды на женщину (например, на праматерь Еву), я думаю, что объявление вне закона всего природного обусловлено более глубокими причинами, ведь точно так же демонизировали змею матриархальных культур и вместе с животной мудростью изгнали также детскую спонтанность.
Сколько бы ни пытались представить первородный грех как любопытство (Кафка), как высокомерие людей, возжелавших стать как боги (Гёте), или как проявление свободолюбия, но мне кажется, что Книга Бытия скрывает (как знаменитые опоясания из листьев смоковницы — стыд перед наготой) сексуальный компонент — искушение, которое символически выражается вкушением запретного плода. И этот «властелин» — Господь, порожденный воображением людей патриархального мира, похоже, не был так уж добр (несмотря на свое величие), если не желал, чтобы люди вкусили от дерева Жизни и сделались подобными богам. Мы, современные люди, можем симпатизировать гностикам, которые считали бога-демиурга индоарийцев и семитов кем-то вроде демона. В древней истории бывало не раз, что при передаче духовного знания через патриархальную культуру оно искажалось, и мудрецы своего времени это понимали правильно, хотя жестокие законы, приписываемые небесному Владыке, сделали невозможной ересью высказывание этого знания.
Надеюсь, никто не заподозрит, что мною движет академический энтузиазм, когда я пытаюсь показать, что запрет желания («рептильной» части мозга) уже заложен в основу нашей сущности, скорее я хочу подчеркнуть, насколько глубинно-революционным будет переход от патриархальной парадигмы к холистической и гетерархической — триединой парадигме, необходимой для индивидуального и коллективного здоровья, первым шагом к которому будет возвращение любви к себе самому (то есть к своему внутреннему ребёнку).
Казалось бы, любовь к себе, уже предписанная христианскими заповедями, полностью гарантирована нашей культурой, но это обман, от которого нужно поскорей освободиться. Правда — в открытии Фрейдом глубинного табу на спонтанное выражение желаний и в высказываниях ведущих антропологов о нашем внутреннем состоянии эксплуататора и эксплуатируемого.
Понятно, что для того, чтобы вернуть нашу способность любить ближнего, которая так неотложно необходима нам, чтобы выйти из состояния тотального насилия, нужно вернуть любовь к самим себе и соответствующее животное здоровье, про которое мы совсем забыли, стремясь к якобы более важным вещам.
Главное — не перепутать любовь к самим себе, которую мы стремимся восстановить, с «повышением самооценки», что в наши дни часто рекомендуют преподавателям. Скорее, это должна быть истинная, а потому действенная любовь, ибо нужное действие в данном случае — прекратить насилие против самих себя, которое мы не распознаем, принимая двойственность преследователя/преследуемого, обвинителя/обвиняемого, рабовладельца/раба как данность в своем внутреннем мире.