Страница 26 из 28
– Белый!!
Глянув вниз, Дамаск увидел, что двух мальчишек, пригвоздила к земле огромная искрящаяся серебром сетка. Ганс завыл как маленький зверек от дикого испуга. Трое незнакомых Воронов бежали к пойманным детям.
Помянув про себя всех демонов разом, Дамаск разжал руку и вместе со Шлепком полетел вниз. Он ловко скрутил воздух в мягкую подушку, и стоило им приземлиться, как Белый запустил этой самой "подушкой" в Воронов. Поток воздуха отшиб мужчин в устрашающих черных плащах на добрый десяток метров и впечатал в стены соседних домов, выбив из кого-то сознание, а из кого-то и дух.
Наверху послышался треск разламываемой двери. Дамаск непроизвольно задрал голову и увидел, что в вывороченном им оконном проеме высунулись две небритые морды Воронов, которые сразу же исчезли. В соседних окнах замерцали огоньки свечей, и через стекла теперь угадывались темные силуэты разбуженных постояльцев трактира.
– Белый! – снова позвал Бирм, перекрикивая верезг Ганса.
Дамаск тут же хлестанул по светящейся сетке плетью воздуха. Магические путы распались.
– Ганс, умолкни!! – гаркнул Дамаск, подхватывая братишку на руки.
Непривычный к крику Белого, мальчик сразу прекратил истерику, перейдя на тихое жалобное всхлипывание.
– Куча бездарей!! Ловите их!!
Голос Атонаха будто пнул ребят под зад. Высыпавшиеся из "Розы" пятеро Воронов увидели лишь ретиво бегущих в проулок маленькие фигурки, и погнались за ними. Один из мужчин воспользовался браслетом на своей руке и пустил им вслед красный пульсар. Магический шар промазал, со страшным взрывом врезавшись в стену дома.
– Ублюдок тупорылый, они мне живые нужны!! – вскричал Атонах.
Но Дамаск уже плохо слышал его голос. Петляя между переулками, не понимая куда бежит, он пытался придумать, как оторваться. У этих Воронов уже активирована защита, и как ее пробить Белый представления не имел. Легкие горели, тяжесть Ганса налила мышцы свинцом, так что руки начало сводить. Рядом раздавалось свистящее дыхание Бирма. И только Шлепок, привыкший к постоянному бегу, чувствовал себя комфортно.
На полном ходу, они завернули в очередной вонючий закуток, удаляющий их все дальше и дальше от центра Керибюса. Дамаск для себя выяснил, что Черный в подобных ситуациях не помощник, поэтому бремя принятия решения сейчас лежало именно на нем.
– Бирм! – тяжело выдохнул Белый.
Продолжая бег, Черный каким-то чудесным образом без слов понял, что от него требуется и взял из рук брата Ганса. Перед тем как остановится, Дамаск бросил ему вслед:
– К заброшенной бухте!
Он резко затормозил и развернулся лицом в сторону доносившегося топота взрослых мужчин. Было очень жарко, от сумасшедшего кросса перед глазами все плыло, во рту пересохло, а в висках будто усердно долбили молотами трудолюбивые капты. Дамаск почти ничего не видел, кроме разливающихся разноцветных энергий.
Выбежавших из-за угла Воронов он заметил сразу, по ярким защитным коконам вокруг них. Действуя на уровне инстинктов, Белый толкнул откуда-то изнутри себя клубок Силы, и она, обжигая кровь, в одну секунду прилетела по артериям к рукам. Его кулаки облепили два твердых прозрачных кристалла, которые могли увидеть лишь маги, и он со всего размаху ударил ими по брусчатке.
Выщербленная дорога тут же ожила и волной оторвалась от земли. Вороны в ужасе затормозили. Но ничего не успели сделать. Тяжелые камни накрыли их, разбивая не только защиту, но и хрупкие кости.
– Мокрый? Мокрый? Мокрый!?
Это был Атонах! Страх и чувство странной эйфории хлестали в крови Дамаска, и, услышав в наступившей полной тишине ненавистный голос, он завертелся по сторонам, готовый сейчас сразиться хоть с самим Кардашем. Но никого кроме него в разрушенном переулке не было.
Белый прислушался.
– Мокрый, храг тебе в глотку! Отвечай!
Голос определенно исходил из-под завала. Чувствуя в себе невиданную силу, Дамаск, легким движением руки, поднял камни в воздух. Пока они благополучно левитировали, он подошел к одному мужчине с развороченным в кашу лицом. На его шее мерцал редкими красными вспышками рифленый серебряный медальон. Дамаск сорвал побрякушку, внимательно рассматривая.
– Мокрый!? – с очередной красной вспышкой, раздался голос Атонаха из него.
Дамаск не смог промолчать:
– Нет, это не Мокрый. Мокрый мертв, как и остальные.
Повисла тишина. Маг даже подумал, что необходимо какое-то слово, чтобы передать сообщение, но пришедший следом ответ развеял сомнения.
– Белый?
– Дамаск.
– Дамаск, сынок! Что за шутки? Возвращаетесь с Гансом и Ч… Бирмом домой.
– Нет! Мы не вернемся. Ты обманывал нас! Ты позволил Щербету над нами издеваться! Ты не имеешь права после этого называть нас сыновьями!
– Дамаск, не глупи. Это все для того, чтобы вы развивались, чтобы познавали себя. Я хочу для вас лишь лучшего. Хочу, чтобы вы стали первоклассными магами, чтобы даже ардальцы вас боялись. Вы мои наследники. Это был единственный раз, когда я просил помощи у Щербета (мне и самому была эта мысль неприятна, но для вашего блага, я готов был прибегнуть к его услугам). Возвращаетесь домой, сынок. Вам ничего за все, что вы натворили, не будет. Щербет больше к вам и не подойдет, если вы захотите.
– Щербет мертв.
Медальон снова замолчал. Дамаск знал, что Атонах потрясен, но радости от этого мальчик не испытал.
– Что ж… – придя в себя, вновь заговорил главарь Гильдий. – Видя сегодня, на что ты способен, это не удивительно. Щербет заслужил смерть.
– Да это же ты велел ему это сделать! – вознегодовал Белый.
– Не пойми неправильно. Смерть Щербета удручает меня, но если бы он не перестарался, ты бы не тронул его. Ведь так, сынок? – тут же ретировался Атонах, но Дамаска это только сильнее разозлило.
– Нет, не так! Щербет мертв не из-за меня, а из-за своей глупости! Но он был мерзким человеком, и я бы сам рано или поздно сделал с ним что-нибудь. Мы не вернемся обратно. Ты нам не отец, Атонах. И никогда им не был. Если бы ты не натравил на нас Щербета, мы бы служили тебе. Но тебе захотелось быстрей завладеть нашей магией. Поэтому ты предал нас… Нам известно, что это ты убил наших родителей, чтобы забрать нас себе. А этому прощения нет!
Совсем недавно в мысли Дамаска закрались эти страшные предположения, и он решил проверить их.
– Кто рассказал тебе о родителях? – спустя несколько секунд, спросил Атонах.
Белый не понял, толи это отблеск от медальона, толи у него глаза заволокло красной дымкой. Он начал часто-часто дышать, пытаясь успокоиться.
– Белый?
Когда Дамаск начал говорить, его голос был тих. Казалось, внутри него что-то надорвалось.
– Ты ответишь за это, Атонах. Через десять, пятнадцать лет, ты ответишь! Я заберу у тебя все, что ты имеешь. Я принесу тебе столько горя, сколько ты не приносил всем своим жертвам вместе взятым. Ты пожалеешь, что убил моих родителей…
– Дамаск, сынок, они были больными нищими…
– Я тебе не сын!! – крикнул Дамаск и со всей силы запустил переговорный медальон в соседний дом.
Он тяжело дышал, а в глазах стояли слезы. Только спустя минуту Белый вспомнил, что ему нужно бежать.
– Белый, ты как!?
Не успел Дамаск выбежать из-за утеса скалы в заброшенную бухту, как его издалека окликнул не находящий себе места Бирм.
– Все нормально, – приблизившись, мрачновато ответил он, смотря на улитого кровью Шлепка, который сидел на песке с несчастнейшим видом, рядом с непривычно тихим Гансом.
– Что дальше? Как мы выберемся из Керибюса? – спросил Черный.
И тут Дамаска словно молния пронзила. Шах у Палача! Его из-за них повязали.
– Надо вытащить Шаха. Это он продумывал план побега. Он знает, что дальше делать.
Бирм онемел, и его темная кожа болезненно посерела.
– Белый, какого Шаха? Он несколько часов в распоряжении Палача находился. Там от Шаха ничего уже не осталось! Даже если он жив, вряд ли он теперь помнит, как его зовут и кто ты такой.