Страница 16 из 28
– Как чудесно, как чудесно! – умиленно склонив голову набок, восторженно хихикнул Щербет, показав три жирных складки под подбородком, вываливающиеся на белое жабо. – Поздравляю, мой сладкий мальчик! Атонах будет счастлив узнать, что ты обрел свою Силу! Подумать только! Всего несколько часов назад, говорили о твоей спящей магии, и тут такой славный сюрприз! Я находился неподалеку (видишь ли, люблю бродить подальше от городской суеты), и тут вдруг такая мощная волна магии пришла из этой бухты. Как тебе удалось?
На лице этой жабы был такой искренний интерес, такая честность! Он не догадывался, что с него слетели чары невидимости, и Дамаск видел его.
– Что это у тебя на шее, мой золотой мальчик? – заботливо спросил Щербет, указав на горло Белого.
Это стало той самой искрой, воспламенившей пожар. Чувствуя растекающийся по венам расплавленный металл своей магии и ледяной холод ярости в голове, Дамаск моргнул, и перед его взором предстал совсем иной мир. Все было, как и прежде – пляж, скалы, пирс, вода – вот только над всем, что окружало мальчика, теперь появились разноцветные переплетающиеся шлейфы. Чем дольше Белый смотрел на них, тем четче начинал видеть структуру этих эфемерных полупрозрачных полотен. Это было похоже на великолепное сплетение миллиардов тончайших паутинок.
Дамаск инстинктивно потянулся к этим энергетическим нитям, пытаясь направить их в нужное для себя русло. Он скрутил серо-желтые струящиеся прозрачные жилки, стелющиеся над белым песком, ныряя и пронизывая его по всему пляжу. Щербет тут же провалился по щиколотку в образовавшиеся под ним небольшие ямки. Дамаск собрал спутанные им же нити в клубок, и песок вокруг ступней толстяка мгновенно превратился в нечто близкое к камню. Щербет потерял равновесие и шлепнулся на свой тощий зад.
– Что ты делаешь, Белый? – искренне недоумевая, спросил он.
Отвращение, ненависть и гадливость переполняли Дамаска. Без лишних слов, он потянулся к сине-голубым нитям над заливом. Оторвав два энергетических лоскута от стелющегося над водой сине-голубого ковра, Белый скрутил их в два рулона и поднял вверх. Вслед этому, от воды оторвались две текучие длинные массы. Дамаск вновь завернул нити в клубок, после чего вода моментально смерзлась, превратившись в острые сосульки.
Глаза Щербета расширились. Он только и успел выкрикнуть непонятную фразу, которая выпустила из маленького черного банта на его жабо зеленый эфирный щит, перед тем как сосульки с невероятной мощью врезались в него, разбив защиту мага вдребезги.
– Ах ты, щенок! – взревел Щербет, с искаженным от бешенства лицом.
Он сделал дерганные пассы руками, после чего в Дамаска полетел светло-желтый пульсар. Белый не испугался. Он вскинул руки кверху, подняв перед собой стену сыпучего песка. Пульсар спокойно прошел через нее, вот только урона мальчику не нанес, превратившись в слабое дуновение ветра, оросив лишь острыми песчинками лицо Белого.
– Кардаш тебя пожри… – послышался испуг в голосе Щербета. Он суетливо пытался освободиться от оков, в которых застряли его ноги, и параллельно бормотал заклинание.
Дамаск ждать не стал. Он повторил свой фокус с сосульками, только в этот раз, увеличив их количество до десяти. Щербет был слабым магом. Настолько слабым, что волшба, которую творил сейчас перед ним десятилетний мальчик, казалась для него невероятной. Он понял, что создаваемый им щит не поможет. Дамаск с торжеством увидел страх толстяка, когда окружил его ледяными сосульками.
– Ты хочешь меня убить, Белый? За что? – визгливым голосом спросил Щербет, бегая своими выцветшими глазками по зависшим в воздухе ледяным шипам.
Убить. Страшная вещь. Но смотря на этот напуганный дрожащий холодец порока, грязи и скверны, Дамаск даже не сомневался, что сможет пойти на это.
– Ты самая большая мразь, которая когда-либо рождалась на Эве. Ты столько людей убил ради потехи. Если бы не магия Черного, ты бы убил и его. Если бы не вовремя проснувшаяся моя магия, я утонул бы из-за тебя. Так зачем мне тебя жалеть?
– О чем ты, Белый? Я здесь при чем!?
– Я видел тебя на берегу! Ты был скрыт пологом! – крикнул Дамаск, взбесившись от всего этого вранья, так что сосульки дернулись ближе к Щербету.
Толстяк шугано дернулся, прикрыв лицо рукой.
– Белый, Белый, прошу, успокойся! – начал тараторить Щербет. – Тебе показалось. Меня не было на пляже. Я пришел за пару минут до того, как ты вышел из воды. Клянусь тебе!
– Хватит врать!!
От бешенства Дамаска одна из сосулек со свистом полетела вниз. Шип бы пронзил Щербета насквозь, но колдун вовремя откатился в сторону, так что острие ледышки лишь распороло ему камзол, оставив неглубокую царапину на жирной волосатой спине.
– Хорошо, хорошо, Белый! Спокойно! – поднимая руки ладонями вверх, воскликнул Щербет, сменив деланное непонимание на серьезное выражение лица. Застряв в песке, он не мог уйти, поэтому, лежа на боку, решил вести переговоры: – Я здесь ни при чем. Это все идея Атонаха. Он главный. Что сказал делать, то я и делаю…
– Атонах приказал тебе меня убить!?
– Конечно же, нет! Но магия может проявиться раньше времени, только если жизни угрожает опасность. Вот и весь секрет. Мне нужно было создать для тебя экстремальные условия. И все ведь получилось, мой мальчик. Ты теперь маг!
– Атонах сказал, что магия во мне сама должна пробудиться! Что спешить некуда! – Дамаск никак не мог понять, зачем "отец" так с ним поступил. За что?
– А зачем ждать? Ты сильный маг, Белый. Атонах знает это. За все надо платить. Он приютил тебя, дал крышу над головой, наделил, пусть маленькой, но властью. Настало время возвращать долги. Пора и тебе начать трудиться, как и Черному. Хватить сидеть иждивенцем на шее господина. Пора работать…
Эти слова резанули по сердцу. Дамаск почувствовал, как слезы обиды и злости начали жечь глаза.
– И ты, и Атонах пожалеете об этом! – подскочив ближе к Щербету, выпалил Белый, с искаженной гримасой гнева на лице. – Во мне уже сейчас больше Сил, чем в тебе. Я раздавлю вас всех как крыс. У Атонаха не будет ни меня, ни Черного, ни Ганса. А ты сдохнешь как паршивая собака.
Дамаск не договорил. Щербет махнул рукой, и все зависшие над ним шипы разлетелись на тысячи сверкающих осколков. Это было так неожиданно, что Белый на несколько секунд растерялся.
– Да что ты возомнил о себе, шваль! – рявкнул Щербет и запустил в мальчишку красный искрящийся шар.
Дамаск не успел собраться, но все же в последний момент ему удалось скрутить плывущие перед глазами серо-голубые нити, и перед ним вдруг смерзся в стекло воздушный щит. Пущенный пульсар разбил его, откинув Белого назад. Будучи постоянным участником уличных драк, реакция у мальчика развилась молниеносной. Упав на песок, Дамаск тут же вскочил на ноги.
– Я передам Атонаху твои слова, неблагодарная скотина. Так что горевать он не будет, – злобно оскалившись, пообещал Щербет.
Колдун хлопнул ладонью по песку. Белый тут же почувствовал сгусток опасной для себя энергии, за спиной. Он инстинктивно припал к земле. Над его головой что-то с гулом пронеслось, вслед чему раздался вопль боли. Дамаск глянул на Щербета и увидел десяток белых шипиков, торчащих из груди колдуна. Один из них попал в правый глаз мужчины. Щербет перестал кричать и начал страшно булькать, пуская кровавые пузыри изо рта.
Дамаск в ужасе вскочил на ноги. Он, словно зачарованный уставился на захлебывающегося в предсмертных муках толстяка. Жалко Щербета не было, но страх сковывал Белого не хуже льда. Глаз колдуна закрылся, и он, наконец, затих.
"Что делать? Как теперь?.. Надо к Черному!" – носились в голове лихорадочные мысли. Дамаск настолько резко сорвался с места, что его развезло на песке, и он упал, но тут же вскочил и побежал в сторону Керибюса, оставляя за спиной мертвого Щербета.
Глава 5
Сараха.
В маленькой комнате Сарахи было темно, душно, мерзко пахло чесноком, всевозможными травами и еще какой-то дрянью, которые в своей дружной квинтэссенции прям-таки убивали людей с порога. Селир титаническими усилиями подавлял то и дело накатывающие рвотные позывы. Непроглядный мрак неприятно давил на глаза после яркой улицы, и ему начало казаться, что он ослеп и смертельно болен. Если бы не державшаяся за его руку маленькая ладошка дарса по имени Тэйп, он бы подумал, что провалился в саму Бездну. Как обстояли дела у остальных спутников, оставалось только гадать. Но по тяжелым прерывающимся вздохам, можно было сказать, что вряд ли кто-нибудь из них сейчас пребывает в счастливой эйфории. Недовольная компания ожидала старую прорицательницу уже довольно долго, но до сих пор никак не могла прозреть, всматриваясь в рассеянную тьму.