Страница 12 из 28
– Красиво… Кто это написал?
– Иолант Бермудо. Книга "Тысяча жизней". Мы всего лишь люди, Мерод. Так что будем наслаждаться человеческими страстями и радостями. Оркус нам судья. Пусть неотразимая Адоринда на четыре года станет моей мечтой… Как сладостно будет томление! Буду учиться ждать… К тому же, в мире столько всего, что так хочется посмотреть. Ты слышал о Запретный Лесах?
– Кто ж о них не слышал, Ваша Светлость! – хмыкнул Люхтерстейн, наблюдая, как начали спорить лира Брид и лира Доминика за один флакончик какого-то, очевидно, восхитительного аромата.
– Я хочу там побывать. И ты должен мне помочь обмануть всех.
Сначала Мероду показалось, что он ослышался, но посмотрев на абсолютно серьезного принца, понял, что ошибся. Юный Люхтерстейн был готов пойти за Айданом III в огонь и в воду, выполнить любой его приказ или просьбу, но многие вещи просто невозможно исполнить. Где это видано, чтобы наследник престола (в одиночку!) покинул королевство, в то время, когда король присмерти!?
– Как и в каком плане?
Почувствовав готовность друга помочь, Айдан тут же вновь вернулся в свою беззаботную, легкую манеру поведения.
– Все до абсурда просто. Для начала я прикинусь больным. Конечно же, мне тут же вызовут лекарей. Я внушу им, что у меня очень страшная заразная болезнь. Сразу объявится карантин, меня запрут в моих покоях, куда доступ будут иметь лишь лекари. Естественно, матушка не выдержит и тоже побежит меня навещать. К сожалению, как бы мне не хотелось, но придется ей тоже внушить пару мыслей. После этого я покину Фостэйн и отправлюсь в Запретные Леса. Твоя задача – Ардал. Как только пройдет слух о болезни наследника, Правители отправят своих людей. Вряд ли они захотят видеть меня лично (никто не хочет соприкасаться с заразой), поэтому будут задавать вопросы лекарям и тебе, так как ни для кого не секрет, что ты приближенный ко мне…
После этих слов Мерод поклонился принцу, почувствовав волну радости.
– Ты должен говорить, что чувствую я себя нормально, магия моя в полном порядке, но тело отчего-то покрылось язвами… – продолжил принц. – Скажешь, что один из слуг, что прикоснулся ко мне, умер через несколько часов, и после этого, кроме лекарей, я никого к себе не пускаю.
– А зачем говорить, что вы чувствуете себя нормально?
– Мы живем в жестоком мире, Мерод. Мой отец слаб, а я уже считаюсь довольно сильным магом. Если Фостэйн потеряет последнюю силу в моем лице, его разорвут на части соседние королевства. А может быть и сам Ардал. Я не могу рисковать своим будущим.
– Так может тогда не стоит отправляться в Запретные Леса? – предложил Люхтерстейн.
– Нет, Мерод, – отрицательно покачал головой принц. – Если я сейчас там не побываю, я не побываю там никогда.
Эта рискованная авантюра все равно не нравилась Мероду, но он понял, что намерения принца тверды как камень.
– Что ж… Сколько же вас не будет, Ваша Светлость?
– Думаю, где-то полгода, может быть год.
– Полгода – год!? – не смог удержать восклицание Люхтерстейн. – Ваша Милость, вряд ли мне удастся усыплять бдительность ардальских послов так долго!
– Не переживай, мой друг. Для них у меня тоже заготовлено несколько сюрпризов. Думаю, на год их хватит.
Глава 4
Второй.
Султанат Керибюс,
столица
3023 г.
Как понять, хорошо ты живешь или плохо, если с рождения видел лишь один накатанный сюжет? Может ли человек, родившийся в тюрьме, проживший большую часть жизни за семью замками и никогда не слышавший о свободе, желать этой самой свободы? Зачем ему большой неизвестный мир, когда есть свой, маленький и хорошо знакомый? Для него же это самое что ни на есть нормальное и привычное.
Так уж устроено большинство людей. Они боятся выйти за рамки дозволенного, за границы, которые очертил до них тот, кто смог преодолеть страх и шагнуть чуть дальше. Всегда, во все времена существовали и будут существовать Другие. Странные личности, которые вызывают непонимание, а оттого и острую неприязнь. Но именно они станут теми, кто выйдет за пределы стереотипов и закаменелых догм. Эти люди освобождают, показывают новые горизонты. Однако чтобы принять их взгляды требуется время. Из-за этого многие "смельчаки" остаются не поняты в свое время.
– Эй, Белый, тебя Атонах ищет! – сквозь шум прибоя запорхал звонкий мальчишеский голосок.
На окрик обернулся совсем не белый, однако, если сравнивать с остальными жителями Эвы, более светлый мальчишка. Он сидел на высоком черном валуне, словно выросшем из океана. Пенистые волны врезались в его каменистую твердь, разбиваясь миллионами сверкающих брызг, влажной моросью укутывая лицо Белого. Его волосы были словно выжжены палящими эссорскими лучами Илара и казались совсем бесцветными. Кожа его отливала темно-золотистым загаром, а невероятные голубые глаза, настолько ярко выделялись на его лице, что некоторые уверяли, будто временами они светятся.
Мальчишку звали Дамаск, но мало кто обращался к нему по этому имени. Хотя там, где он вырос, вообще редко кого называли своим именем. В кругах, в которых вращался мальчик, все, от мала до велика, имели клички, словно собаки.
"Ищет? Зачем?" – про себя подумал Дамаск, спрыгивая с камня в океан. Он не спеша плыл в сторону берега, где застыл суетливый чернявый мальчонка, который никак не мог устоять на месте, переминаясь с ноги на ногу, словно его кололи иголками в пятки.
– Ты б поспешил, Белый! – тут же зазвенел он, стоило Дамаску выйти на белоснежный песочный пляж. – Не в духе он сегодня чего-то.
Уж кого-кого, а короля Дна Белый не боялся. Мальчик относился к числу золотых деток Атонаха, которых он усердно собирал по всему Керибюсу. Покровитель воров, убийц, шарлатанов и падших женщин главную ставку делал на светлоглазых мальчишек. Свой баснословный доход он планировал увеличивать не только с помощью грабежей и обмана, но и благодаря магии.
Всего таких золотых деток у Атонаха было трое. Первому, по имени Бирм, недавно стукнуло четырнадцать лет. Вторым считался десятилетний Дамаск. А третий – пятилетний Ганс.
– Это он для тебя не в духе, Шлепок, – беззлобно хмыкнул Белый, но когда увидел под глазом мальчишки фиолетово-зеленый фингал, враз посмурнел: – Кто это тебя?
Шлепок зачем-то дотронулся до синяка и тут же болезненно сморщился, наблюдая, как Дамаск подходит к валяющейся на песке выцветшей коричневой жилетке с оттопыренными карманами и, подняв, напяливает ее поверх мокрой льняной рубашки с красными отворотами.
– Ах, это… – с грустью протянул Шлепок, вприпрыжку засеменив за старшим товарищем, когда тот пошел в сторону города. – Да это Скребок все!
– За дело?
– Да не особо.
– Чего сделал-то?
Шлепок крайне выразительно вздохнул. Дамаску очень не нравилось, что тщедушного восьмилетнего мальчишку, шпыняют и бьют все кому не лень. Шлепок был кем-то вроде посыльного у Атонаха. Он целыми днями носился по всему Керибюсу, передавая послания для младших членов гильдии. А так как приказы главаря гильдии были далеко не самые приятные для исполнения, Шлепок часто огребал от старших ребят, которым требовалось излить на кого-нибудь свое негодование.
Дамаск, отрицающий жестокость, решил поступать по совести и справедливости. Он разбирался с обидчиками Шлепка, пользуясь авторитетом приближенного к Атонаху. Благодаря этому, мальчишку почти перестали трогать. Так что сегодняшний инцидент даже слегка удивил Белого.
– Да его к Щербету нужно было. Я передал, а он как врежет, – печально пояснил Шлепок, почесав грязное плечо, выглядывающее из-под рваного рукава засаленной желтой рубахи.
Дамаск ощутил, как в нем поднимается злость на неизвестного Скребка. Захотелось раздавить этого жалкого червя. Чтобы хоть как-то поддержать расстроенного мальчишку, Белый вытащил из кармана горсть маленьких леденцов и протянул Шлепку. Лицо маленького оборванца озарилось, словно ему давали мешок сокровищ. Он жадно сгреб конфеты в грязную ладошку, одну принялся суетливо распечатывать, а остальные засунул в карман черных штанов.