Арка 14

Вокруг все вспыхнуло, сверкнуло, и Лили швырнуло прочь, потащило силовыми полями. Оружие, выданное Жабой, горело и сверкало вокруг, и Лили содрогнулась, осознав, что пропустила удар Бегемота. Раньше огонь пылал по краям проплешины, теперь все полыхало и возле Бегемота, и Губитель уже двигался, словно огонь придавал ему сил. Карикатурное, дерганое движение, плывущий по воздуху обрубок, в другой ситуации все это вызвало бы только смех, но здесь и сейчас Бегемот внушал удвоенный ужас. Словно сбросив оковы тяготения вместе с ногами и головой, Бегемот двигался еще быстрее, чем раньше, и полыхал, сверкал, грохотал, ослеплял и обжигал.

Он бил во все стороны, убивал раненых, расшвыривал тех, кто пытался организовать оборону, жег без всякой жалости, и молнии с его обрубков срывались и уносились вдаль, догоняя пытающихся отступать. Кокон полей вокруг Лили раскрылся, и она торопливо включила реактивный ранец. Нарвал уже развернулась и атаковала Бегемота, пыталась прикрывать отступающих и сама отступала. На пару с Жабой они пытались удержать Губителя, и у них не получалось, не хватало мощи, как в защите, так и в атаке.

Но они держались, и Лили нырнула вниз, подобрать хоть какое-то оружие, зарядить, помочь!

Огромная туча, заслоняющая собой солнце не хуже дыма и пепла, рухнула с небес прямо на Бегемота, и скрыла, погребла Губителя под собой. Миллионы насекомых трещали, жужжали, щелкали, и на мгновение Лили показалось даже, что сейчас Губителя сожрут, обглодают до косточек и выплюнут. Затем новый хриплый вой, на этот раз радости, вырвался из ее груди, и она рванула было вперед, но тут же остановилась.

Над головой Губителя из насекомых соткалось огромное лицо

-- Спасайтесь! Я не удержу его долго!

Секунду спустя Бегемот вспыхнул, насекомые горели, трещали, лопались, смрадный дым заполнил округу, и Лили порадовалась, что на ней маска. Мозг все равно воспроизвел ароматы жареных насекомых, и в желудке что-то возмущенно квакнуло. В Бегемота ударило новыми оковами из камня, но Губитель разодрал и сжег их так же легко, как и завесу из насекомых.

-- Отступайте! - прогрохотал новый голос.

Огромный взрыв чего-то ядовитого-зеленого ударил в Бегемота, скрыл его в облаке дыма и газа. Неподалеку от Бегемота висел Эйдолон, выставив руки. Сверкнула молния, еще, Нарвал отражала атаки, прикрывала, Жаба и Алхимик ударили понизу, от земли, заставив Губителя опять пошатнуться.

-- Быстрее! - продолжал греметь голос Эйдолона.

Затем он приложил ладони ко рту, и ударил звуковой волной, прямо в пасть Губителя, в ясно видимое там свечение, и Бегемота швырнуло на спину. Одновременно с этим хлопнуло, и неподалеку появился Бродяжник в сопровождении отряда свежих масок из резерва. Стражи, увидев опрокинутого, израненного Бегемота, радостно взревели, и Губитель взревел в ответ. Полыхнуло, мощнейшие вспышки, и звуки обрушились на Лили, вспыхнула боль и она потеряла сознание.

Удар Бегемота обрушился на Стражей, и Эйдолон ударил наперерез, прикрывая юных масок. Сила взметнулась и лопнула, разлетелась, и Эйдолон знал, что утратил ее навсегда. Его контратака оказалась недостаточно сильна, в отличие от удара Губителя. Прибывших Стражей разметало, Бродяжника отбросило изломанной куклой, Жабу и Алхимика снесло и унесло куда-то под землю, Нарвал сдуло вместе с ее полями. Ни Александрии, ни Легенды не было видно, и Эйдолон нахмурился, ощущая, как в нем прибывает и оживает новая сила. Эскалация битвы помогла, новые силы прибывали за секунды, набирали мощь за десяток-другой, не за минуты, как это было ранее, но этого все равно было мало! Раньше он мог мгновенно менять силы, тут же оперировать ими в полную мощь, бить так, что Бегемота вбивало в землю, а теперь? За нынешнее сражение он потерял уже больше десятка лучших, надежных, проверенных сил, а Бегемот и не думал останавливаться.

Даже страшный удар светом его обтесал, но не убил, и как раз сейчас нужно было навалиться, добить, пока раны не заросли, но некому это было делать. Старшие маски Протектората, Гильдии, команд из Европы, даже надежные соратники Эйдолона по Триумвирату, все выбыли из строя, и это означало, что больше него некому остановить Губителя.

Некому было спасти юных масок, сейчас растерянно пытающихся сделать хоть что-то.

Эйдолон ринулся наперерез, ударил во всю мощь, зная, что потеряет эту силу, и тут же взывая к новой. Губитель тоже ударил, чем-то невидимым, и щит Эйдолона прогнулся, разлетелся, а сам Эйдолон упрямо остался на месте, не стал уклоняться. Несколько масок промчалось мимо, они приняли удар на себя, кто-то даже ударил в грудь Губителя, и Губитель ударил в ответ, моментально убив юных героев. Эйдолон зарычал, ощущая, что новая сила взрастает в нем, но недостаточно, недостаточно, недостаточно быстро!

Сила! Ему нужна была сила! Не эти жалкие огрызки, а та свежая и юная сила, которой он владел четверть века назад, когда еще никаких Губителей не было и в помине. Тогдашний Дэвид, юный и могучий Эйдолон, легко вбил бы Губителя в землю, обломал бы ему рога, вбил бы в землю. Сила! Как ему не хватало сейчас той силы, и все же Эйдолон, упрямо нахмурив брови, снова встал между Губителем и Стражами на земле, пытающимися что-то там сделать.

-- Пока я жив -- ты не пройдешь!! - снова взревел он, пытаясь в ярости и отчаянии зачерпнуть еще силы, достать, дотянуться до того колодца юности, о котором только что мечтал.

Губитель взревел в ответ, неразборчиво и утробно, ударил, и удар его швырнул Эйдолона с небес. Кости и броня трещали, в ушах звенело, в глазах темнело, а Эйдолон пытался дотянуться до новой силы, ударить в ответ, сокрушить.

Сила! Ему нужна сила!

Эйдолон упал с небес подбитой птицей, впечатался в землю и застыл неподвижно.

Тамэшивари 14.11. Тео Андерс

Тео Андерс никогда не причислял себя к особо храбрым парням, и имел очень маленький опыт драк. Отчасти это, пожалуй, было вызвано неприязнью к отцу, Максу Андерсу, больше известному в Броктон Бей, как Кайзер, и к его Империи 88. Там считалось особой доблестью, как следует подраться, навалять "узкоглазым, жидам или черножопым", драками и шрамами гордились, храбрость, и стойкость в бою прославлялись, следование неонацистской идеологии воспевалось. Тео недолюбливал все это, не стремился нести "бремя белого человека", не разделял нацистской идеологии, и, в общем-то, Макс Андерс считал его "разочарованием" и никогда не говорил о Тео, как о своем наследнике. То, что у Тео так и не появились суперсилы (третье поколение!), было отдельной вишенкой на торте разочарования Кайзера в своем сыне.

И вот сейчас Тео внезапно горько пожалел, что не участвовал в драках, не бился в кровь.

Эйдолон рухнул с небес прямо к ногам Тео, сильнейшего героя Земли вбило в обугленную землю, и видно было, как из-под его брони течет кровь, а юный Андерс стоял и трясся. Он пытался сжать зубы и кулаки, возродить в себе ярость, воспоминания о недавних сражениях, о полученной суперсиле, но выходило откровенно плохо. Даже то, что Тео был не одинок в своем страхе -- не помогало. Вокруг раздавались крики ужаса, Бегемот рычал и надвигался, обращая кровь в жилах в воду, в кисель, заставляя подгибаться коленки одним своим видом, и Тео ощущал, что сейчас обмочится, если не предпримет хоть что-то.

Но что мог сделать он, пятнадцатилетний пухлый паренек, без особого опыта драк? Что?

Его словно бы перебросило в ту злополучную ночь, когда Броктон Бей погрузился в ужас сражения с Бойней Девять, в ту ночь, когда Тео пережил триггер и обрел суперсилы. Снова, как и тогда, на него надвигалась неодолимая, неостановимая сила, тоже голая и окровавленная, только в этот раз без грудей, и в десять раз больше.

И, в отличие от Сибири, Бегемота можно было ранить.