Погасшее солнце

Эванс робко подошла к нему и присела на краешек кресла, внимательно поглядев в пергамент на коленях Сириуса.

— Прекрасно, — незамедлительно послышался ответ, на что Бродяга лишь ухмыльнулся. — Ты еще не сдал эссе по Зельям?

— О нет, моя дорогая. К сожалению, не всем дан такой «изумительный талант», — пародировав Слизнорта, серьезно произнес парень. Лили едва заметно улыбнулась, и устало оглядела главную комнату. Народа почти не было, потому что уже обед, а из высоких окон, в позолоченных рамах струей льется солнечный свет. Эванс отчего-то стало досадно, может, потому что ей хотелось бы сейчас подойти к своей подруге и позвать прогуляться. Только подруги у нее не было. МакКиннон даже соратником не назовешь, ведь, по сути, она попросту пользуется Лили ради своей выгоды. И, как считала сама Эванс, может подставить в любой момент. Вдруг, портретный проем выразительно скрипнул и на пороге появился Римус Люпин еще бледнее обычного. Он хотел подойти к Сириусу, но заметив Эванс, в нерешительности остановился.

— Привет, Римус, — приветливо улыбнувшись, проговорила Лили, грустным взглядом окидывая его побитый вид. О том, что парень Оборотень, девушка знала уже очень давно, только, вроде полнолуния еще нескоро…

— Лили, — каким-то упавшим голосом проговорил Люпин, со страхом смотря на нее. Словно ожидал какой-нибудь выходки.

— Лунатик, ты чего? — ошарашенный таким поведением друга, поинтересовался Сириус, внимательно изучая глаза Римуса.

— Весь Хогвартс знает о…о моей проблеме, — тяжело проговорил Люпин и глаза у него наполнились небывалым отчаяньем. — Каролина всем разболтала.

========== Глава 9. ==========

Отчаянье для Каролины Эйвери было самой страшной вещью, что могла с ней произойти. Отчаянье похищало у нее воздух, вырывало сердце и заставляло паниковать. А для всех Слизеринцев паника — это провал в любом начинание или же деле. Это был обычный день, за исключением того, что сейчас она вынуждена стоять посередине Выручай комнаты и выслушивать обвинения людей, чье мнение всегда было для нее очень значимым и ценным. Признаться, ей было тяжело сдерживать себя и не наорать на этих наивных Гриффиндорцев, у которых слово «мотив» и «алиби», явно не использовалось в рационе.

— Я этого не делала, — спокойной заявила Каролина, когда потоки ненависти стали сходить на нет. Мародеры посмотрели на нее с таким презрением, что внутри у девушки все содрогнулось.

— А кто? — со злобой проговорил Сириус, угрожающе подойдя к ней. — Ты сдала Ремуса! Ты всем рассказала, что он оборотень.

— Да? — ее спокойствие слетело с лица, как ненужная маска, а голос взлетел вверх. Блэк замер, ведь вид Эйвери, разбушевавшейся Каролины вызывал в нем интерес. — И скажи мне на милость и причину заодно. Зачем мне подставлять Лунатика?

— Ну, хотя бы затем, — в разговор вступился Джеймс дотоле молчавший. — Чтобы, наконец, избавиться от нашей компании и не слышать за своей спиной, что чистокровная и богатая Каролина Эйвери водиться с Предателями крови.

— Как ты можешь такое говорить? — Каролина чуть отошла назад, наткнувшись на книжный стеллаж. Внутри у нее все горело от ярости и непонимания.

Все это время Марлин сладко улыбалась. Ее план успешно удался. Теперь Каролина — лгунья, предавшая своих друзей. Осталось лишь подсунуть Эванс в нужный момент и дело в шляпе. Признаться, много сил у нее эта операция не забрала. Оборотное зелье, спрятанное еще с того погрома лаборатории Слизнорта и глупая школьная сплетница, которая получила не забываемую информацию. МакКиннон бросила быстрый взгляд на Римуса Люпина и внимательно понаблюдала за ним. Честно, ей было не стыдно. Абсолютно точно, это даже интересно. Посмотреть, как новоявленный оборотень будет выбираться из этого дерьма.

— Уходи, — тихо сказал Джеймс. — Уходи, Каролина.

— Но…

— Знаешь, Эйвери, — намеренно выделив ее фамилию проговорил Блэк. — Я был лучшего о тебе мнения.

— Все мы, — слащаво добавила Марлин, смотря на Каролину таким победным взглядом, что до Эйвери медленно стало доходить, что все тут не так просто. Каролина оскалилась. Они вот так вот просто ее прогоняют! И ведь им даже в голову не пришло, что она не виновата!

— Сильвия! — тихо прошептала Слизеринка, блуждая по коридорам старого Хогвартса. Ей срочно надо было найти эту чертовку, которая являлась главной сплетницей школы и знала все и обо всех.

***

«Странная какая-то осень» — размышлял Джеймс, сидя в своей комнате и внимательно изучая белый потолок. Было необыкновенно грустно и как-то тоскливо, ведь он не мог даже подумать, чтобы Каролина, его Каролина могла так поступить с ними. Отношениям пришел однозначный конец, как и спокойной жизни. Все как-то быстро, очень быстро. Еще вроде только вчера он праздновал победу на Слизерином, а теперь сидит здесь, как полный неудачник. Поттер привстала и начал рыться в тумбочке. Римус сейчас в кабинете директора, Сириус и Питер непонятно где, а он здесь, в своей комнате. Нащупав что-то шершавое, он вытянул свернутый и помятый пергамент, а точнее карту. Карту Мародеров.

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.

Цветные линии змейками стали расползаться по листку и вскоре он увидел перед собой весь Хогвартс и всех его обитателей. Вот Сириус. Он сидит на трибунах рядом с Питером, явно о чем-то переговариваясь. Вот Каролина, она порывисто блуждает по Хогвартсу, скорее всего остывая после всего того, что произошло. Сердце пропустило удар, когда он вспомнил, что же натворила его бывшая девушка. А вот Лили и она в Визжайешей хижине.

Джеймс оторопел и вновь пробежался по пергаменту глазами. Да, все точно, она сидит в их логове. Сказать, что он был в шоке, значит, ничего не сказать. Его терзал вопрос, как она туда пробралась? И что она там делает? Быстро накинув теплую мантию, Поттер быстрыми шагами вышел из Хогвартса и направился прямиком в их потайное место. Преодолев извилистую тропинку, Сохатый на мгновение остановился, дабы перевести дыхание и, сощурившись, поглядел на ветхое дерево. Из него вылезала Лили Эванс, попутно оправляя мантию.

Оглядевшись по сторонам, она сделала то, о чем Джеймс даже думать не мог. Резко сжавшись, она исчезла, а вместо нее на поляне стояла лань. Красивая, грациозная лань. Она поскакала, а Джеймс пошёл за ней. Он мог не превращаться в свою анимагическую форму, потому что лань бежала медленно. Вдруг она остановилась на просторной поляне, где очень ярко светила луна и летали мотыльки. Минута, и вновь перед ним стояла Лили. Она была так прекрасна в свете луны. Ее рыжие волосы словно лучики солнца спускались на плечи и струились, даря радость и чувство значимости.

Джеймс вспомнил день, когда столкнулся с ней. Ее глаза, они были живые, волшебные. Еще тогда он понял, что она особенная. Необычная! Джеймс бесшумно подошел к ней, он не хотел раньше времени разоблачить себя, и прошептал:

— Ну здравствуй, анимаг.

Лили подпрыгнула от неожиданности, почувствовав, как внутри все сжалось от страха и предвкушения. Эванс сразу узнала его голос. Казалось, голос Джеймса она запомнила на целую вечность и все его интонации были ей до безобразия знакомы. Лили взглянула на него, ожидая увидеть что угодно, но только не отстраненность, которая расплылась на его лице.

— Поттер?

— Не бойся, Эванс, — он примирительно развел руки в стороны, а потом, мотылек присел ему на плечо. Когда он прислонился к дереву, Лили не могла оторвать взгляда от него. Он был так красив! — Что ты здесь делаешь? — вдруг спросил Поттер, переведя, наконец, свой взгляд на девушку. Она казалась ему сейчас такой маленькой и крохотной, что что-то теплое разлилось внутри.

— Рисую, — тихо прошептала она.

— И что же ты рисуешь? — его взгляд стал более заинтересованным, и он медленно стал походить к Гриффиндорке, чтобы взглянуть в потрепанный альбом, который лежал на ее коленках.

— Я рисую жизнь так, как я ее вижу, — она почувствовала некий прилив уверенности и продолжила. — Знаешь, меня так волнует несправедливость, что иногда, хочется кричать, — она поспешно поднялась с места, забыв про альбом, который упал на землю, рассыпавшись, и начала ходить от дерева к дереву, о чем-то думая. — Но никто не хочет слушать, все в нашем мире стали такими глухими и слепыми. Они не видят то, что приводит меня в ужас, и я… я не знаю, как выплескивать это все из себя и… я стала рисовать, рисовать то, что думаю, не боясь, что кто-то станет надо мной смеяться! — она бросила на него молящий взгляд. — Наверное, ты думаешь, что я глупая…