Страница 6 из 30
— А слабо одному? Без группы поддержки? — спросила Лили, явно намекая на его трусливость. Сейчас, когда по крови бурлил адреналин, а сердце трещало, как угорелое, она чувствовала себя в своей тарелки. Это же так легко выливать свою ненависть во время драки, испытывать легкое чувство твоей индивидуальности. Плевать на последствия, плевать на возможный трагичный исход, Лили Эванс хотела прожить свою жизнь так, чтобы не жалеть после не о чем.
И вновь тяжкое молчание. Она слышала его тяжелое дыхание, чувствовала, как расширяются его ноздри. «Момент настал». Лили достала палочку, но не успела. В тот же момент полыхнул зеленый свет, и она со всей дурью ударилась затылком об стенку.
— Как грубо, — спокойно проговорила Лили, хотя было действительно больно. Затылок невыносимо ныл, а все тело налилось неприятной тяжестью.
— Леви…- Нотт победно улыбнулся и стал уже произносить заклинание, как вдруг с другого конца коридора полыхнул свет, а в следующую минуту грозный женский голос прокричал:
— Экспилиармус!
Палочки Слизеренцев и Лили взметнулись в воздух. Эванс оглянулась и увидела, что в конце коридора стояла тонкая фигура. Приглядевшись, Лилс узнала в ней Марлин. Глаза Эванс неодобрительно сузились. Почему-то, ей казалось, что это не добрый знак, ведь она — друг Мародеров, а те объявили ей войну. Что же ожидать от этой блондинки? Тем временем, Нотт удивленно поглядел на тонкую и худую женскую фигуру. Он точно не ожидал такого развития событий, а его друзья тем временем перестали смеяться и явно были озадачены не меньше их вожака.
— Через минуты, здесь появиться мой парень Сириус и его друзья, — холодно начала МакКиннон. — Я не думаю, что они будут вам рады.
Эти слова волшебным образом подействовали на Слизеринцев. Половина дружков Маркуса выбежали, оставив своего капитана. Марлс кинула палочки Эйвери и внимательно стала наблюдать за тем, как тот исчезает и что-то бормочет себе под нос. Когда он скрылся за поворотом, блондинка повернулась и добродушно улыбнулась Гриффиндорке.
— Ты как? — заботливо спросила Марлин и предложила руку Лилс.
— Никак, — грубо сказала Эванс и отпихнула руку. Встав, она отряхнула свои ноги и уже собиралась пойти, но не тут-то было.
— Меня зовут Марлин МакКиннон. Я учусь на седьмом курсе Гриффиндора, а тебя? — неожиданно выпалила она. Лили остановилась и подумала о том, что ее начинает бесить эта МакКиннон. Как будто не знает, кто она.
— Меня зовут Лили, — девушка на минуту замешкалась, а потом резко сказала. — И мне не нужны друзья.
Она пошла вперед и почувствовала, что Марлин следует за ней. Они почти дошли до гостиной и тут, не выдержав, Эванс резко развернулась и со злостью посмотрела на свою «спасительницу».
— Передай Мародерам, что у них ничего не вышло, — и, сверкнув глазами, Лили развернусь, быстрым шагом направляясь в свою комнату, оставив удивленную Марлин возле портрета.
Комментарий к Марлин МакКиннон и Мародеры. Первые шаги
========== И слова стали мучить его ==========
Когда прозвенел звонок, Лили первой выбежала из класса. Она быстрым шагом неслась по коридорам школы, надеясь как можно быстрее оказаться на улице. Но не тут-то было, на повороте девушка заметила знакомую фигуру, а потом до нее медленно стало доходить, кто это.
— Эванс!
Ее с силой дернули за плечо и заставили развернуться. Это был Блэк, который ей уже порядком надоел и которому неплохо было бы перестать быть таким назойливым.
— Можно было и аккуратнее, — устало проговорила Эванс, которая мысленно готовилась к неприятному разговору.
— Лили, — от того, как он произнес ее имя по спине пробежались мурашки. — Давай начистоту.
Девушка мысленно дала себе пощечину. Этот одноклассник потихоньку начинал выводить ее из себя.
— Я тут подумал, — Блэк улыбнулся, но его улыбку едва ли можно было назвать искренней. — Это было гениально. То, что произошло на уроке ЗОТИ. И…я слишком резко повел себя тогда, прости меня.
Лили хмыкнула. Что ж, а это уже было интересно. Почему бы не поиграть в их игру?
— Хорошо, — Эванс тоже улыбнулась, и они стали сверлить друг друга взглядом. И, о Мерлин, это было эпично.
— Тогда, может…
— Блэк, — она резко его прервала. — Не стоит мне пудрить мозги, я — не одна из твоих фанаток, — я вообще для тебя никто. Просто забудь меня, как забывал все те годы…
— И это странно, тебе не кажется? — маска слетела с его лица так же быстро, как и появилась. — Вся ситуация странная, как думаешь?
Она пораженно молчала, пытаясь ухватиться за нить мыслей собеседника, но его логика ускользала от ее понимания. Лили опустила свои изумрудные глаза на свои туфли и тяжело вздохнула.
— Я тебе еще припомню все твои слова, — она почувствовала, что он нахмурился. — Я тебя запомнил.
Бродяга резко развернулся и пошел прочь, а Лили медленно побрела к Запретному лесу. Она раскачивалась в такт несуществующему ритму и тихо повторяла его слова. Все ее тело стали каким-то воздушным, а дышать стала так просто, будто не было прошлого, не было боли, не было горя. «Ах, если бы она тогда стерла им память, все бы было по-другому» — подумала Эванс и резко остановилась на своем месте. «А что тебе мешает сейчас?» — вопрос, который она задавала себе каждый раз перед сном. И он не имел ответа, а хотя, Лили просто боялась признаться, что боится. Боится этих чертовых людей. Эванс знала их давно, могла просчитать каждое их действие и угроза Блэка для нее не была обычными бессмысленными словами.
Девушка села на сырую землю и задумчиво глянула на облака. Ее привычная и размеренная жизнь изменилась за один день, принеся в ее жизнь новых людей, новый смысл и новые проблемы. Только…она как всегда не спросила, хотела ли Лили этой новизны? Мечтала ли она о ней? И если б кто-нибудь действительно спросил ее об этом, то Эванс уверена — она ответила бы: «Да».
— Привет, — Лили повернула голову и увидела черные и бездонные глаза Северуса.
— Сев! — она, стремительно поднявшись с места, подбежала к нему и с любовью обняла, как раньше, как в детстве. — Прости, прости, я тут попала в больничное крыло…
— Я знаю, — тихо проговорила Снейп. — Опять плохо стало?
— Да, — она грустно усмехнулась и почувствовала облегчение. Они, взявшись за руки, медленно побрели по глуши леса, разговаривая и делясь всем на свете. В такие минуты, Лили наконец начинала чувствовать себя счастливой, а сердце медленно начинало биться. Эванс вдохнула свежий лесной воздух и дотронулась рукой до еще мокрой травы.
— Моя мама умерла, — вдруг проговорила она и незаметно для себя, горько усмехнулась. — Мне декан вчера сообщил.
Северус промолчал, но Лили была благодарна ему за это. Ей не хотелось, чтобы ее жалели, не хотелось, чтобы утешали и пыталась доказать, что у нее впереди еще большая и счастливая жизнь, потому что это было не так. Потому что ее жизнь не чертова детская сказка, а если выражаться яснее — у нее нет смысла. Еще в детстве она его поспешно захоронило и сейчас, ей уже попросту незачем жить.
— И я буду жить с отцом, — ярость исказила черты молодого лица. — Ненавижу!
Возможно, это был крик души, а может, давно подступившие к горлу эмоции. Северус нагнулся и обнял Лили, и она нечаянно коснулась его левого плеча. Он зашипел, будто змея, и отстранился от нее.
— Что такое? — Эванс сузила глаза и в ожидании уставилась на друга.
— Да нет, все в порядке.
Еще с детства Лили успешно поняла, что никому нельзя доверять. Она клялась по ночам, что не наступит на одни и те же грабли, ведь то, что тебя будут предавать — подтверждалось многими жизненными ситуациями. И все же, как иронично, что мы не учимся на ошибках прошлого.
***
Джеймс молчаливо сидел на своем самом любимом месте — на кресле, которое открывало вид на все, что могло происходить в гостиной. Возможно, с первого взгляда могло бы показаться, будто он зол или чем-то раздражен, но на самом деле это было не так. Поттер пребывал в глубокой задумчивости, но вот, он что-то заметил. Перед ним пробежала тонкая, женская фигура, но когда он, наконец, устремил на нее видящий взгляд, то увидел лишь белокурые кудри, которые так забавно подпрыгивали. Эта девушка будоражила кровь, заставляла сердце по-особенному стучать. Рядом с ней не хотелось никуда идти, не хотелось грустить. Хотелось только прижать ее к себе и никогда не отпускать. Поттер тяжело вздохнул, вспоминая, что она даже не его друг. Отчего-то сердце больно заныло, а на душе стало слишком тяжело.