Страница 14 из 30
— Лили! — Она открывает глаза и видит, что Марлин трясет ее. В ее глазах ужас. Стоп, но она где-то видела его. А-а-а, точно, так смотрит на нее Петуния, с которой они видятся довольно редко. — Ты чуть сознание не потеряла.
Эванс, шатаясь, отходит от нее. Лили понимает, что на ее глазах медленно выступают слезы, но нет, она не будет плакать. Будет ударять кулак о стену, вырывать волосы, но плакать — ни за что. Лили же сильная. Она должна быть сильной, чтобы все так думали и не приставали к ней.
— Может расскажешь?
Странный вопрос, потому что она не знает, что рассказать. Как одним словом можно описать все то, что происходит внутри? Ведь вроде ничего не случилось, все нормально, но как-то безразлично.
— Мне нечего рассказывать, потому что ничего не происходит.
МакКиннон смотрит долго и глубоко, на секунду, Лили даже кажется, что она знает и видит ее насквозь и это опасно. Она отводит свои глаза в сторону, чтобы больше никто не смотрел в душу, никто не видел мерцания тьмы. Ведь так проще. Проще молчать, когда больно. Проще держать все в себе. Даже, если это «проще» граничит со словом «надо».
***
— Ты заметил? — Сириус сидел за столом в Большом зале и преспокойно разговаривал с Поттером.
— Что?
— Эванс, она какая-то странная.
Сохатый усмехнулся, явно считая, что она всегда была такой.
— Нет, ты не понял. Сейчас она по-особенному странная, — он запихнул в рот ложку с джемом и облизнул ее. — Конечно, раньше ее нельзя было назвать счастливой и веселой. Эх, да черт возьми, она всегда печальная, но сейчас, она совсем расклеилась.
— А что это тебя вдруг она заинтересовала? Я что-то не замечал к ней с твоей стороны особо симпатии, — Джеймс усмехнулся.
— А ты не ревнуй, — с довольным выражением лица проговорил он, наблюдая за рекреацией Поттера, который слегка порозовел. — Да ладно. Ты серьезно? А как же Магния?
Сохатый почти не заметно поморщился, но от зоркого глаза Бродяги спасения нет. Блэк засмеялся и положив свою руку на его плечо, проговорил:
— Эванс, скажу сразу, не самый удачный вариант…
— Да не нравится мне она! — Поттер попытался скинуть руку Сириуса.
— Но сердцу не прикажешь. Так что слушай…
— Ты идиот или нет? — Джеймс сам удивился, как легко получилось у Бродяги разозлить его, но сейчас у Сохатого не хватало времени, чтобы размышлять на этот счет.
— Ты должен пригласить ее в Хогсмид. Напоить, как следует, а дальше она твоя.
Поттер отвернулся и закатил глаза.
— А ты только об одном думаешь, — раздраженно проговорил он.
— А мне на этот счет и думать не надо. У меня Марлс есть, — тут-то Поттер и кинул в него тарелку с треклятым джемом.
— Такой продукт переводишь, — печально ответил Сириус и на этом их разговор был окончен, а Джеймс смог пуститься с глубокие размышления.
Что он чувствовал сейчас? Проблема в этом и была, Сохатый не знал этого. Вроде чувства к Магнии еще пылали голубым огнем, но моментами он понимал, что она была противна ему, и тогда Джеймс никак не мог понять, что нашел в ней. С Лили все было как-то по-другому. Ему было уютно рядом с ней, не надо было притворяться, заводить бессмысленные разговоры и пытаться продолжить разговор хотя бы в течение пяти минут. Но он не обращал на нее внимания, как на девушку. Скорее… как друг.
— Нет, ну ты только посмотри! — от мыслей его отвлек Сириус, активно машущий руками в сторону Лили. — С ней действительно надо что-нибудь делать. На ней нет лица.
Сохатый напряженно поднял взгляд. Бледнее обычного, она не шла, а слегка шаталась. Наверное, самое ужасное в ее состоянии было полное безучастие во всем. На долю секунды его сердце сжалось и он решил пойти с ней поговорить.
— Ты куда? — удивленно спросил Блэк.
— Ты прав. Пора что-то делать.
Под шокированным взглядом друга, он направился за ней. Эванс, петляя между рядами, направлялась в сторону выхода, а Джеймс шел за ней, словно тень. Когда они оказались в безлюдном коридоре, Сохатый прибавил шаг и дернул ее за плечо.
— Лили.
Она привычно спокойной развернулась, и он слегка отшатнулся. Ее глаза. Что-то с ними было не так. Уверенность, искрящая в них, улетучилась, а на смену ей пришла некая обреченность.
— Может, расскажешь?
— Мне нечего рассказывать, — грубо отреагировала Эванс.
— Может…тогда прогуляемся?
Она закусила губу и неуверенно качнула головой в знак согласия. Поттер не смело взял ее за руку, на что получил удивление в глазах, и повел на улицу. Они прибывали в полнейшей тишине, но она ничуть не смущала их. Джеймс зачарованно смотрел по сторонам, а она на него, пытаясь уличить в его поведении хоть что-то странное.
— Такое ощущение, что ты маньяк, а я твоя покорная жертва, — тихо проговорила Лилс, когда они оказались на опушке в чаще леса.
— Разве я похож на маньяка?
Эванс взглянула в его пустые глаза, которые сейчас лучились странным светом, посмотрела на его теплую улыбку и милые ямочки на щеках и отрицательно покачала головой. Она обвила себя руками и неуверенно присела на землю, смотря по сторонам.
— Где мы?
— Давай назовем это место — «местом откровения», — его глаза засияли и он слегка прищурился.
— Я не доверяю тебе, — угрюмо призналась она.
— Но при этом выдаешь все свои мысли, — Поттер усмехнулся и потер свои ладони. — Это так забавно, когда волшебник умирает, как магл… — вдруг начал Сохатый, а Лили приготовилась к долгой и наверняка пафасной речи. — Лорд Волан-де-Морт и Пожиратели ошибочно предполагают, что если ты волшебник, то ты не можешь умереть как магл. Мою дорогую матушку сбила машина. Как нелепо, правда? Мне было восемь — и это был удар. Ее никто не смог спасти. Ни отец, который потратил уйму денег и нанимал лучших врачей, ни я. Никто. А знаешь, что стало с ним потом? На одном из рейдов, Пожиратель наградил его неизлечимым психическим недугом, — его улыбка померкла, а лицо скривилось. — Знаешь, как страшно смотреть на человека, который вроде самый родной, но при этом полностью неконтролируемый? Наверное, я никогда не забуду этот страх, испытываемый перед ним, но я не сдавал его в Мунго. Нет. Я ухаживал за ним, пытался помочь, но я опять не смог ничего сделать, не смог спасти. И его увезли. Однажды к нам в дверь постучались и с тех пор я уже не видел его.
— Мне очень жаль, — ее голос немного задрожал.
— А мне нет, — уверенно проговорил он. — Именно боль нас закаляет. Она делает нас сильной, и я все рассказал это не для того, чтобы ты жалела меня, а для того, чтобы ты доверяла мне, как я доверился тебе. Но, а если даже ты не настроена на это, то я просто буду рядом. Ведь друзья так поступают, понимаешь?
Его слова эхом бились в голове и противнее всего было слово «друзья». Эванс долго смотрела на него и так ничего не сказала, потому что слова здесь и сейчас лишались смысла. Ее принципы постепенно стали рушиться, прямо на глазах. И это слово «проще» открывалось в другом, непонятном и грубом свете.
— Друзья, — тихо прошептала она, вставая. И кто знает? Может, именно это и спасло ее тогда.
========== Не забывай ничего такого, из чего состоит твоя жизнь ==========
Магния Делюр внимательно смотрела на своих друзей и её разум искажался злобной ухмылкой. Мародёры были настолько увлечены своим планом насчёт мести Тёмному Лорду, что казалось, будто мир переставал существовать для них. Магния Делюр могла поклясться, что ненависть и презрение к этим людям доходила до пика, заставляя её нервно скручиваться, строя приветливую улыбку. Она ненавидела Сириуса, за то, что тот не отвечал на её чувства, Джеймса, за то, что тот слишком сильно любил и ухаживал за ней, ненавидела Марлин, которая, как считала сама девушка, украла у неё Блэка, и ненавидела Лили. Эту тихую и меланхоличную особу, которая разрушила абсолютно все, заняла её место.
Магнию Делюр раздражала их компания, просто так, казалось, без причины, и Мальсибер с Северусом казались ей очень даже интересной парочкой. Разумеется, более всего ей нравился Мальсибер, который заставлял её восхищаться его красотой, статностью и происхождением.