Олимпиада

— Эй, Лилс! — Доркас присела на корточки и заглянула мне в глаза. — Расскажи, пожалуйста, что случилось.

Я отмахнулась от расспросов головой, теребя край мантии. Дрожь табуном ходила по коже, а внутри все содрогалось от ожидания. Согласитесь, все факты играют против меня: оказалась на месте преступления, пыталась подать заявку на участие в Олимпиаде и именно Марта стояла у меня на пути. А еще постоянные короткие взгляды, брошенные из-под ресниц, и наигранно безразличные расспросы о Спинетт. Мерлин, час от часу не легче! Я быстрым движением приземлилась на кровать, стеклянными глазами уставившись на ковер. Пора начинать мыслить логически. Во-первых, есть свидетель. И это не кто иной, как Джеймс Поттер, у которого безобразная репутация и целое досье с нарушением правил. Как бы от счастья не повеситься-то, а?

— Лили, — я почувствовала чью-то теплую ладонь на плече и почувствовала запах цветов, ударивший в нос. Это была Алиса и то, что может сказать она, я страшилась более всего. — Лили, что бы ты ни думала, но мы правда, ни в коем случае, не обвиняем тебя. Это все нелепая случайность, слышишь? Ты просто оказалась не в том месте. Правда.

О, Алиса, к сожалению, я оказалась не в той жизни, вот и вся причина моих проблем. Неуверенно качнув головой, я неуклюже стиснула ее в объятия, ощущая, как дрожат мои губы от страха, а в глазах собираются слезы. Рейвен это поняла, поэтому лишь стала поглаживать по спине, что-то приговаривая в ползвука, а Доркас стояла у противоположной стены и смотрела на меня чуть нахмуренно, будто пытаясь что-то прочесть. Сколько мы знакомы, она не доверяла никому. Даже словам своих друзей, хотя, ее можно понять. Однажды в детстве, когда Медоуз было шесть, ее старшую сестру — Мелену, хитростью заманили в темную часть Косого переулка и украли. Родители подняли небывалую панику, а бедная девчонка Доркас не могла понять, почему ее любимая сестренка не навещает ее. Неужели забыла? Мелену нашли через месяц, изуродованную и искалеченную. Родители Доркас впали в глубокое уныние, и теперь до сих пор в их доме стоит тоскливая атмосфера потери. Поэтому никто никогда не обижался на Доркас, ее тяжелый характер друзья пытались принимать, а однокурсники — не сталкиваться.

— Лили. — Наконец говорит Медоуз, хмуря свои брови. — Что же ты скажешь декану?

Я закусываю губу до крови, не зная даже, что ответить. Смотря в ее каре-зеленые глаза, хочется провалиться от чувства собственного ничтожества, что образовалось внутри.

— Правду, — дрогнувшим голосом отвечаю я, замечая, как некое подобие благосклонности проскальзывает в ее лице. И кто знает, может порою, именно искренность является нашими спасением?

***

И вновь я стою в коридоре, прислонившись к стене и внимательно наблюдая за дверью, которая ведет к декану. В прошлый раз, я также в смятении оглядывалась по сторонам и гипнотизировала эту чертову дверь, мечтая провалиться сквозь землю. Иногда, память человека играет с нами злобную шутку, медленно терзая нас, пробуя на прочность и безжалостно, в конце концов, уничтожая. Сглотнув тугой ком, образовавшийся в горле, я поворачиваюсь к окну, пытаясь успокоиться. На календаре только десятое октября, а ветер хлестает с небывалой силой по окну, причудливо отдаваясь перезвоном. В коридоре невыносимо душно, кое-где слышны шепки младшекурсников, у которых уже закончились занятия, и которые беспечно убегают вперед, к Большому залу. Когда я была в их возрасте, то абсолютно не ценила свое детство, стремилась лишь в будущее, хотела повзрослеть и стать самостоятельной, независимой. Только вот сейчас, когда ты даже еще не выпустился из школы и топчешься в графе «Подросток», взрослеть совсем не хочется из-за понимания того, что проблем станет намного больше, чем сейчас.

Закрыв глаза, я медленно вдыхаю воздух, чувствуя, как холод сковывает легкие. Рука перемещается на ручку окна и дергает за нее, чтобы осенний ветер смог, наконец, прорваться в Хогвартс и освежить помещение. Вновь приняв свою первоначальную позу, я в нервном ожидании закусываю губу, все так же пятясь на треклятую дверь.

— Эванс, от одного твоего взгляда дверь, к сожалению, не взорвется, — услышала я насмешливый баритон, который принадлежать мог только Джеймсу Поттеру, который соизволил прийти на это мероприятие. Я резко развернулась, враждебно уставившись на него, за что получаю лишь кривую улыбку. Да, иногда я его просто ненавижу. Ненавижу настолько, что хочу задушить, растерзать или принести столько боли, чтобы он сам вскрылся. — И тебе дорого дня, Эванс. Волнуешься?

Словно Чеширский кот, он медленно и плавно подошел ко мне, а затем наклонился, безразлично изучая мои глаза. Под его пристальным и холодным взглядом я ощущала себя неловко, будто он мог пробраться в мои мысли, разворошить какие-то чувства и найти ответы на свои вопросы.

— Боишься? — Он резко выпрямился и тоже поглядел на дверь, ведущую к декану. — Неужели в первый раз?

— Немногие, знаешь ли, предпочитают нарушать правила, Поттер. — Холодно проговорила я, также отвернувшись.

Джеймс хмыкнул, но так ничего не ответил. Создавалось впечатление, словно все происходит по его плану, будто он уже давно спланировал эти события и сейчас просто наслаждается своим триумфом и чувством победителя. От Мародера всегда излучилась уверенность, но сейчас ее просто невозможно не ощутить. На душе стало еще хуже, потому что я, как всегда, ощущала себя лишь марионеткой в его руках. Я исподтишка глянула на него, изучая точеный профиль. И ведь ничего особенного: глаза самые обычные, темно-карие, словно топленый шоколад. В них даже тонуть не хочется, на самом деле. Волосы вечно в беспорядке, порою, так и хочется, наконец, подарить ему расческу и насильно причесать. И что в нем находят? Я фыркнула, демонстративно скрестив руки и гордо отвернувшись. И дружок у него, конечно, тот еще шутник. Придумать девушку, которой нет! Наверное, не стоит говорить, что в душе у меня проснулось ликование, которое с небывалой силой принесло мне облегчение и…радость?

— Эванс, — вдруг протянул Джеймс, из-за чего я была вынуждена повернуться, силясь придать своему взгляду как можно больше ненависти. — А почему тебя так сильно волновала моя «девушка»?

Сердце лихорадочно стучало, руки вспотели, а его широченная улыбка мне абсолютно не нравилась. Мало ли что этот олень мог напридумать. Ответив ему такой же улыбкой, я выпрямилась и уже собиралась сказать что-то острое и колкое, как вдруг, та сама дверь, про которую я благополучно забыла, открылась и на пороге стояла МакГонагалл, странно посматривая на нас. Я отвернулась от Джеймса, чувствуя, как привычное беспокойство свинцом наливается в легких. Ресницы затрепетали в предвкушении и вдруг, я почувствовала чью-то теплую ладонь, которая успокаивающе сжала мою. С ужасом я поняла, что это Поттер, и еще с большим отвращением, я ощутила, как мое тело перестало дрожать от его прикосновения. А там, где моя кожа касалась его, появилось странное тепло, разливающееся по всей коже.

— Пройдемте, — холодно проговорила декан, распахнув дверь, пропуская нас. Джеймс отцепил свою руку и задорно подмигнул мне, заходя в помещение. Ощутив разочарование, я почти со слезами на глазах пошла за ним, думая, что нервный срыв мне сегодня обеспечен.

Кабинет ничуть не изменился за два дня, только разве что бумаг на столе скопилось еще больше, а окно было плотно зашторено, так, чтобы ни один лучик солнца не мог проникнуть в помещение. От этого становилось только хуже, потому что складывалось впечатление, будто мы находимся в склепе, предчувствуя свою смерть.

— Как вы знаете, совсем недавно, было совершенно покушение на Марту Спинетт, — Миневра тяжело вздохнула, продолжая. — К сожалению, она умерла. По словам медиков — это убийственное заклинание, одно из трех запрещенных, — МакГонагалл поправила свои очки и теперь строго посмотрела на нас. — Конечно, никто из педагогов не считает, что убийцей являетесь вы, однако, то, что вы попали на место преступления — уже играет против вас. Расскажите, пожалуйста, то, что вы видели или знаете. И как вы вообще оказалась в том холле.