Олимпиада

1. Список дисциплин, допустимых к олимпиаде:

Астрономия

Заклинания

Защита от тёмных искусств

Зельеварение

История магии

Травология

Трансфигурация

2. Свод правил, обязательных к исполнению:

! Ученики, уличённые в списывании или помощи олимпиадникам, навсегда дисквалифицируются с олимпиады, ровно как и сами олимпиадники.

! Использование волшебных перьев, с закодированной информацией, использование волшебной палочки не по назначению и принятие особых зелей, входящих в список запрещённых на экзаменах и матчах, равняется дисквалификации всей сборной факультета.

Заявление об участии принимаются до пятого октября. Со всеми вопросами и за дополнительной информацией обращаться к декану факультета.

Директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс»,

А́льбус Пе́рсиваль Ву́лфрик Бра́йан Да́мблдор.

09.09.1976

Бровь сама поползла вверх, а внутри образовалось странное чувство, сродни снисходительности. Пожалуй, мне никогда не понять людей, помешанных на конкурсах, олимпиадах и других социальных взаимодействиях. Столько времени тратить на подготовку, а чего уж говорить про нервную деятельность на самом событии? Нет, не спорю, иногда это бывает очень даже интересно, в особенности тогда, когда к предмету лежит душа, но если делать это только ради бумажонки и желания попонтоваться, то это бессмысленная трата времени. Плотнее закутавшись в свитер, я села в кресло напротив окна и задумчиво поглядела на Запретный лес. На улице светило солнышко, озаряя собой всё пространство, и только где-то совсем далеко можно было увидеть прослойки серой мглы, захватывавшей небо. Деревья стражниками плотно примыкали друг к другу, будто пытаясь всем своим видом показать опасность, которая подстерегает учеников в лесу. На моих устах заиграла лёгкая улыбка, когда я вспомнила, как чертовски много раз Мародёры уходили вглубь этих тёмных елей, как часто декан, распознавший их ложь, ругал за безответное и легкомысленное поведение. Только им всё было нипочём. Они будто родились для того, чтобы ломать правила, устои и системы. И знаете, как бы свысока я на них не смотрела, как бы ни старалась убедить себя, но я восхищаюсь ими. Восхищаюсь тому, как наплевательски они относятся к запретам. Их жизнь настолько насыщена и красочна, что невольно начинаешь завидовать, ведь у тебя такого нет и никогда не будет.

От осознания бессмысленности своей жизни стало как-то тоскливо, а внутри разлилось забытое на мгновение чувство одиночества. Признайся, Эванс, ты ведь неудачница. Тебе почти шестнадцать, и чего добилась в своей жизни? Есть ли что-нибудь такое, что заставило испытывать тебя хоть маленькую капельку уважения к себе? Тебя предал лучший друг, который уже давно стал отдаляться, проникаясь в самые глубины мрака Тёмной магии. Про личную жизнь и вовсе стоит промолчать. Даже упёртый Поттер перестал обращать на тебя внимание. Учёба, в которую ты с головой окуналась, словно исчерпала себя, а уроки, кроме разве что зельеварения, потеряли свою привлекательность. Уже даже не хочется ничего учить, верно? Так может всё же стоит записаться на эту олимпиаду? Стоит доказать, если не миру, то себе, что ты хоть чего-то стоишь? Я нахмурилась, закусив губу. В голове хаотично проскальзывали мысли, которые не давали спокойной поразглядывать побитую временем избушку Хагрида, а руки непроизвольно потянулись к палочке, чтобы с помощью «Акцио» транспортировать листочек бумаги и перо. Может… может, действительно стоит?

— Да нет, Джеймс, я же говорю, ничего удивительного или каких-либо изменений я не замечал. Ты просто параноик, — дрожь прошлась по пальцам, когда в мои перепонки ударил такой знакомый голос. Голос Сириуса Блэка, и, кажется, он был не один.

— Ошибаешься, Бродяга, я слишком хорошо знаю её повадки. Что-то тут не так, — задумчиво проговорил Джеймс, и на мгновение мне захотелось верить, что он говорит обо мне. А потом, вспомнив про его девушку, я разочаровано взмахнула рукой, случайно задев вазу с одинокой красной розой. Фарфоровая вещь грациозно упала на пол, и звон тысячи осколков пронзил тишину. Глаза расширились от испуга, а сердце заколотилось с невероятной силой. Руки вспотели, а мир на мгновение поплыл перед глазами. О да, Эванс, признайся наконец, ты чертовски невезучий человек.

— Так-так, — голос Сириуса я услышала у самого уха, отчего раздражение, такое привычное и родное, заполнило каждый кусочек души. Уверенно повернув голову в его сторону и надменно вскинув бровь, я насмешливо фыркнула, внимательно изучая Мародёров. — Какие люди! Небось, нас дожидалась?

И лукаво подмигнув, этот придурок плюхнулся в соседнее кресло, жестом показывая Джеймсу на противоположное. Поттер как-то странно улыбнулся только уголками губ и занял место прямо напротив меня. Неловкость между нами была настолько очевидна, что было удивительно, как мог так спокойно сидеть Блэк, нахально перекинув ногу на ногу.

— Не слишком ли много чести? — холодно процедила я, за что получила весёлый смешок со стороны друга этого оболтуса.

— Вы только гляньте, — театрально возведя руки к небу, ответил он. — У нашей мышки зубки прорезались.

Почему-то последняя его фраза сильно ударила по самолюбию, ведь Сириус явно намекал на мой стиль в одежде и на поведение в обществе в целом. То, что я была довольно неяркой и непримечательной, я узнала ещё от матери, которая частенько критиковала мой вкус в одежде. Кэролайн часами могла сидеть и рыться в моём шкафу, сортируя вещи на «ужасное» и «просто отвратительное», потому что ей не нравилось абсолютно всё: от длинных рукавов на кофтах, до чёрного цвета. А что я могла сделать? Что, если меня никогда не впечатляли коротенькие юбочки ядреного цвета и слишком короткие кофточки с открытыми руками?

— Знаешь, Эванс, — вдруг заговорил Джеймс, отчего мне стало как-то боязно. Рядом с ним я всегда ощущала себя маленькой девочкой, у которой нет никаких шансов на выживание. И что случилось с той Лили, которая так сердито и ядовито отвечала ему в ответ? — Это удивительно. Вот вроде я, по твоим словам, хуже даже Гигантского кальмара, однако, МакГонагалл приняла меня в команду олимпиадников, а ты же даже побоялась заявление написать.

Губы сжались в тонкую полосу, а злость на чертовски красивого однокурсника пронзила все клетки тела. Хотелось прямо сейчас задушить его собственными руками или принести какой-нибудь другой физический урон, лишь бы он не говорил со мной таким тоном и не произносил свои слова так. Хотелось ответить что-нибудь язвительное, в своей привычной манере, но, как назло, на ум ничего не приходило, что злило меня ещё больше.

— В таком случае наша команда обречена на провал, — спокойно бросила я, задорно сверкнув глазами. Джеймс заинтересовано посмотрел на меня и покачал головой, только его серьезное, такое сосредоточенное лицо немного пугало. Я перевела взгляд, невольно замечая, что Поттер действительно изменился, что не может не бросаться в глаза. Все мы изменились и слишком быстро, слишком основательно. Когда-то давно я была неимоверной занудой, хватающейся за любые правила, ограничения. Наверное, так я старалась обезопасить себя, старалась быть как все. Это ведь так легко — слиться с массой, казаться всем никакой. Я закусила губу, рассуждая о том, что с того времени почти ничего не изменилось. Разве что давящее в грудь чувство одиночества, постепенно разлагалось внутри.

— Раз ты так самоуверенна, то почему не участвуешь сама? Или боишься? — Сириус подпёр рукой лицо и с неимоверной насмешкой глянул на меня своими большими глазами. Создавалось впечатление, будто парень просто смеялся надо мной, а моя серьёзность и язвительность только раззадорила его. Ярость подкатила к горлу, а глаза гневно сверкнули. Да уж, как легко меня вывести из себя.

— Но сам-то, Блэк. Раз ты у нас такой замечательный и незаменимый, почему ещё не в списке?.. Или… Боишься? — глуповато хлопнув ресничками, проговорила я, наблюдая нулевую реакцию со стороны Мародёра. Как будто именно этого он и добивался. Я нахмурилась, изучая ровные черта лица, чувствуя себя мышкой, загнанной в мышеловку. Рядом с ним всегда витает неопределенность и непредсказуемость.