Страница 3 из 7
– Вон в том зоомагазине можно бесплатно посмотреть на экзотических зверей. А ведь всегда приятно видеть в клетке других и потому опрометчиво ощущать себя свободным.
– Наблюдение не такое уж глупое и к тому же ответ близок к разгадке. Но не буду тебя больше мучить. Здесь находятся в символической близости друг от друга военный суд, зоомагазин и дом, в котором жил сошедший с ума художник. Разве это не собранные воедино символы гнетущей несвободы?
– Ты еще забыл упомянуть находящуюся за углом «Стену плача и славы» в честь культового певца Цоя! Разве она не свидетельствует, что истинному таланту в России нет места? И ранняя гибель – еще не самая худшая судьба для творческой личности.
Словно спохватившись, что наговорил лишнего, Себ, урча, наклонил голову и жадно слизнул с бумажной тарелки последние крошки съеденной пиццы. И тут же жадно уставился на нетронутую порцию своего спутника. Подняв смуглый указательный палец с длинным грязным ногтем, назидательно произнес:
– Остывшая пицца теряет свои лучшие вкусовые качества!
– Если хочешь – можешь съесть и мою порцию!
Даже не поблагодарив щедрого благодетеля, Себ начал рвать руками тесто, облепленное смесью помидоров и колбасы, и, подбрасывая вверх, ловко ловить желтыми крепкими зубами. Заметив предостерегающий взгляд Анатаса, смущенно произнес:
– Извини, слишком вжился в роль уличного пса. А все же, признай, я здорово научился на лету хватать лакомые кусочки!
– Оторвись ты, наконец, от еды, Себ! Посмотри лучше на всех этих людей, неторопливо прохаживающихся мимо нас.
– Чего на них глазеть? Все скучно и серо. Они лукавят, грешат, дают волю страстям. Если их раньше испортил, как сказал классик, квартирный вопрос, то теперь больше волнуют деньги в карманах соседей и собственная безопасность.
– Да разве можно их за это осуждать? Людям в отличие от животных свойственно беспокоиться о своем здоровье. Они хотят жить долго.
– Ха-ха! Это меня больше всего и забавляет. Люди самонадеянно ввели в оборот понятие времени и думают, что кроме настоящего есть еще и прошлое, и будущее…
Человек напоминает мне муху, ползающую по грандиозному художественному полотну. Муха ощущает своими лапками лишь отдельные грубые мазки и думает, что место, где она только что проползла, уже прошлое, а впереди ее ждет будущее – такой же нелепый бесформенный мазок. И это в то время как гениальная картина начала и конца этого мира уже давно создана! И воспринять её смысл и красоту могут только отдельные личности.
– И себя ты, конечно, причисляешь к одному из посвященных в тайны мироздания? Великое заблуждение, приятель. Твои лукавые глазки тоже смотрят, а не видят. Этот мир – не застывшая картина, а постоянно меняющаяся гениальная с непредсказуемым эпилогом пьеса, допускающая импровизацию актеров. Нам только остается направлять их устремления и энергию в нужном направлении.
– Да разве же можно уследить за каждым из этой массы расплодившихся двуногих тварей?
– Это и не нужно! Большинство людей играет по нашим правилам без всякого принуждения. И у нас настоящий охотничий азарт должен просыпаться, когда человек стремится к добру и справедливости. Эти абстрактные нафантазированные понятия вызывают у меня раздражение, как и те, кто внушает людям надежды их реальное существование.
– Как, например, вон тот литератор Волин, со счастливой улыбкой бредущий по Арбату? В своих книгах он с завидным постоянством искренне призывает к жизни по совести. С ним нелегко будет справиться и заставить окончательно впасть в бездну греха. Давай заключим пари, сумеешь ли ты одержать над ним победу.
Анатас отдал должное уловке стажёра:
«Ловко он расставляет мне ловушку! Наверняка, метит на мое место. Но уклоняться от вызова я не буду. Этот хитрец сам попадет в приготовленный им же капкан».
– Хорошо, Себ! Я согласен заключить с тобой пари на душу этого литератора. Что ставим на кон?
Ни секунды не раздумывая, Себ, изобразив наивное простодушие, протянул смуглую поросшую густыми черными волосами тонкую руку:
– На две порции пиццы!
Анатас с демонстративной готовностью с размаху хлопнул по ладони конкурента. Себ вкрадчиво поинтересовался:
– Ну и как ты это планируешь сделать?
– Сначала скажи-ка мне, который час?
Себ с показной театральной неторопливостью вытянул из жилетного кармашка за массивную цепочку луковицу старинных часов и со звоном открыл крышку. Анатас с любопытством посмотрел на антикварное изделие: большая секундная стрелка в виде длинного копья, суетливо дергаясь, приближалась к часовой, изображающей массивный топор палача. Грозное остриё указывало строго на римскую цифру VI, под которой было изображено лицо придворной красавицы фрейлины с высокой прической. Под другими цифрами виднелись головы молодых и старых людей в богатых камзолах и в нищем рубище. Не оставалось сомнений, что они неминуемо станут жертвами палача, когда настанет их черед.
Анатас вновь насторожился:
«Такие часы получают по нашему ведомству лишь за особые отличия! Себ даже не считает нужным скрывать, что пришел по мою голову. Ну что же, он молод, напорист, и хочет получить такой лакомый кусочек, как старый Арбат, со всей его славной и страшной историей. Но за мной опыт и умение драться до конца. Я ведь тоже не сразу стал здесь наместником. И легко уступить центр Москвы какому-то тщеславному выскочке не намерен».
– Послушай, Себ! Сейчас ровно шесть часов вечера. Я утверждаю, что не успеет этот грозный топор пробежать один круг, как в разных концах города совершатся новые кровавые преступления. Со сцены исчезнут еще два действующих персонажа затеянного мной представления. Я ясно вижу, как именно в этот момент инженер Сонин кладет в сумку мочалку, а студент Косин уже выходит из дома.
– А почему его фамилия не Раскольников? Зря иронизируешь! Косин даже не знает, что скоро станет убийцей. Да и в Наполеоны он не метит! Правда от безденежья мучается и богатых ненавидит.
– Нашел чем удивить – здесь, в Москве, таких людей полно бродит по улицам!
– Ты прав, но не все решаются на убийство.
– Но и не каждого полубезумные старухи приглашают к себе домой осмотреть коллекцию картин.
«Опасен стажер, ох как опасен! Он даже не скрывает от меня свои способности предвидеть будущее. Но его слабое звено – тщеславие. Стану ему в этом потакать, а в удобный момент нанесу удар в самое уязвимое место. Мне, в отличие от него, спешить некуда».
Изобразив на лице восхищение, Анатас одобрительно заметил:
– Ты очень способный, Себ! Не всякий способен разгадать ход закрученной мной интриги. Пожалуй, ты скоро сумеешь превзойти даже меня своего учителя. А теперь приготовимся наблюдать предстоящее яркое и красочное зрелище.
Всячески демонстрируя готовность к послушанию, Себ выбрался из-за столика и устремился вслед за своим спутником. Анатас шагал широко, злорадно наблюдая, как едва успевает за ним своими короткими ножками Себ. Наконец, запыхавшийся ученик взмолился:
– Подожди, позволь мне принять более привычный облик. На четырех лапах я управляюсь сноровистее.
Анатас благосклонно едва наклонил голову, и обрадованный Себ свернул в Плотников переулок. Забежав за летнее кафе, настороженно осмотрелся по сторонам. Убедившись, что рядом нет свидетелей, растянулся ничком, упершись остреньким животиком в асфальт. И тут же вновь принял облик лохматого грязного пса. Шустро выбежав на Арбат, Себ в своем привычном виде с ходу атаковал маленькую, одетую в клоунскую шапочку собачку. Пожилая толстая нищенка одной рукой схватила свою визжащую от страха компаньонку, а другой накрыла лежащую на коврике мелочь. Не обращая внимания на ругательства попрошайки, Себ промчался вперед и, не без изящества задрав ногу, с наслаждением справил нужду возле стилизованного под старину уличного фонаря. Он был доволен:
«В разыгранной мною партии я выиграю в любом случае! Если литератор попадет в расставленные сети и потеряет свою душу, я получу награду за участие в столь важном деле. Ну а если Анатаса ждет неудача, то в ответе будет только он. Что взять с юного неопытного стажера? И тогда дядюшка позаботится, чтобы именно я занял открывшуюся вакансию».