Пёс

Ермакова Мария Александровна

Пес

"Если верность, то верность пса!" —

Надпись на родовом гербе Барклаев

Принцесса Береника имела самые роскошные волосы во всем королевстве: густые и мягкие, словно драгоценный мех, солнечные, словно июньское утро, струящиеся, как воды реки Лаймы, что срывались с гигантской высоты обрыва в Зачарованное озеро и разбивались о его поверхность тысячами искр и отголосков.

Король был младше Береники на пять лет, и она заменила ему мать, когда та умерла, напившись холодной воды из ручья. Он относился к принцессе с нежностью, восхищением и… жалостью. Ибо старшая сестра благословенного монарха была горбата и уродлива лицом, как ночной тролль.

Ее сердце, милосердное и большое, вмещало все беды маленького королевства, и поэтому люди, встречая ее открытую карету, падали ниц, благословляя доброту принцессы. А потом с грустью провожали глазами изломанную фигурку, почти скрытую облаком прекрасных волос.

Она была еще молода. Нежная кожа сияла румянцем, васильковые глаза смотрели серьезно и печально из-под темных ресниц, и если бы не родовая травма, словно смазавшая лицо и изломавшая тело, она могла бы быть хорошенькой.

Итак, брат любил ее всем сердцем. Люди, благословляя ее, желали счастья. Придворные молились на нее, ибо никого она не обидела ни жестом, ни словом. Но принцесса, исключенная из рода людского своей внешностью, была одинока, как никто и никогда в Подсолнечном мире. И искренняя благодарность всем, любившим ее, не раз затуманивалась слезами отчаяния, которые она привыкла скрывать под ресницами или маскировать улыбкой лукавых губ.

Король, облеченный властью в юном возрасте, рано возмужал. Сталь прочно осела на дне его глаз, таких же васильковых, как и у сестры, заботы уже легли морщинами на лицо. Но иногда в нем просыпался прежний мальчишка, и не было тогда охотника искуснее, а всадника красивее. И не оставалось женского сердца, не пораженного его обаянием.

Он же, искушенный придворным лицемерием, приглядел девушку из бедного поместья в окрестностях замка: простую, честную и прехорошенькую. Никто, кроме сестры, не знал о его визитах к ней и не узнал бы еще долгое время, если бы король не надумал жениться. Свежим апрельским утром он собрал приближенных и насмешливо объявил свою волю. Двор был потрясен. У многих почтенных матрон случилась истерика, когда они узнали, что дочери — их надежда и опора — отвергнуты.

Его величество с непреклонным видом объявил день свадьбы и приготовился принимать поздравления. Приближенные возбужденно перешептывались, но никто не двинулся с места. То, что позволил себе король, было верхом неприличия, и двор, еще сам того не подозревая, выступил против него.

Вдруг двери распахнулись и, минуя изумленного дворецкого, собравшегося было объявить о ее появлении, в залу быстро вошла Береника, прижимая к груди охапку полевых цветов. Ее глаза сияли сквозь пышный букет, как звезды, волосы нимбом охватывали смущенное личико. Она подошла к трону и протянула брату цветы.

— Мои поздравления, Ваше Величество! — тихо произнесла она. — Я так счастлива за вас, брат мой!

И она бросилась в его объятия.

В то же мгновение кинулись к королю опомнившиеся первыми друзья. Они и не собирались примыкать к оппозиции, просто растерялись, потому что, как ни близки королю они были, никто ничего не знал о дочке обедневшего дворянина, по имени Дана — будущей королеве.

За ними, недовольно ворча, потянулась старая аристократия. Матроны, любезно улыбаясь, просительно заглядывали в холодные глаза монарха — вдруг передумает?

А вечером король вызвал сестру в свой кабинет. Он был слегка смущен и долго ворошил узорчатой кочергой угли в камине, не зная с чего начать.

— Береника, сестра моя, — произнес он, наконец, — сегодня вы, возможно, спасли страну от катастрофы! Ваш букет разрядил обстановку лучше, чем все Хартии вольностей. Через пару месяцев я стану женатым человеком! Быть может, и вам стоит завести семью?

Береника протестующе вскинула голову, но он остановил ее:

— Не прерывайте меня! Вы — самая чудесная женщина из всех, которых я знаю! И ужасная ошибка не может помешать вам стать прекрасной женой и любящей матерью. Вы любимы народом и, что гораздо более важно — двор обожает вас. Любой подданный будет счастлив стать вашим мужем, стоит мне…,- тут король неожиданно запнулся и покраснел.

— …Стоит вам приказать, — мягко закончила принцесса. Она подошла к брату и, приподнявшись на цыпочки, обвила его шею тонкими руками.

— Мой король, — нежно прошептала она, — мой благородный брат! Ты желаешь мне добра. Ты был бы счастлив отдать мне самого мужественного и красивого из твоих офицеров! Я знаю, что человек, которого ты прочишь мне в мужья, будет столь же добр и благороден, как и его повелитель, и никогда ни словом не попрекнет меня за мое обличье. Он будет вежлив и нежен со мной, но сердце его останется холодным, как зимнее солнце!

Она задумчиво отошла к окну и посмотрела вниз: волосы скрыли ее лицо, а голос оставался спокойным, когда она, помолчав, произнесла:

— Нет. Позволь мне самой нести свой крест! Никто не виноват в моем уродстве, и никого не нужно наказывать.

— Но… — попытался возразить король.

— Нет!!! — воскликнула она, тяжело дыша и сжимая маленькие кулачки. — Это мое решение. И даже ты не заставишь меня изменить его!

Брат кинулся к ней, обнял хрупкие плечи, из которых одно была намного выше другого, и уткнулся лицом в ее волосы, вдыхая знакомый с детства запах.

— Прости меня, прости, — шептал он.

Она глубоко вздохнула и повернулась. Лицо ее было спокойно, лишь тени упали на него, смягчая уродство.

— Я не сержусь, — она ласково погладила его руку, — только поклянись мне больше никогда не заговаривать об этом.

— Клянусь! — не задумываясь, обещал он.

— Вот и ладно. А теперь я пойду. Сегодня был тяжелый день для нас обоих! Спокойной ночи, милый…

Она легко коснулась его щеки губами и выбежала из комнаты.

Король с болью смотрел ей вслед.

А она спешила по коридорам, по лестницам, и молила Бога, чтобы никто не встретился на пути! И действительно, ни один человек не потревожил ее, пока она бежала до псарни. В этом большом сарае, стоящем в стороне от других дворцовых построек, она часто скрывала слезы, когда не имела сил сдерживать их.

Собаки узнали ее шаги и приветствовали так радушно, как умеют только они. Забыв про роскошное платье, про распущенные волосы, она упала на пол и разрыдалась, обнимая за шею добродушного белого пса, который ревниво оттирал от нее других собак. Эта большая лохматая дворняга по кличке Баркли любила ее больше остальных и всегда сопровождала в прогулках по лесу, где принцесса наслаждалась одиночеством, а пес — свободой.

Береника плакала, а собаки лизали ей руки, толкали ее носами и веер разноцветных, бешено машущих хвостов поднимал тучи пыли.

Она никак не могла успокоиться. Никто еще не причинил ей столько боли, сколько сегодня — самый любимый и близкий человек!

Но веселые морды гончих вокруг и теплый язык Баркли — белой дворняги, слизывающей ее слезы, заставили ее улыбнуться. Собаки успокоились и разлеглись у ее ног. Белый пес сидел, положив голову к ней на колени, и подремывал. Береника рассеянно гладила его.

— Я выдержу, — шептала она, — я все выдержу!…

За стенами псарни плакал дождь.

***

Королевскую свадьбу сыграли в солнечный июльский день. Ни одно облачко не выглядывало из-за горизонта. Новобрачная алела смущенным личиком из-под вуали среди окруживших ее важных господ, а молодежь, толпившаяся вокруг короля, восхищенно поглядывая на нее, совершенно искренне поздравляла его с удачным выбором.