Волчья стая

– Топор бабка дает, а пилы у нее нету, – в приятном предвкушении общения с ведром «какавы» тараторил Мухомор. – Я договорился с Томкиной бабкой, у нее пила есть, сейчас заберем… А допивать можно и к Томке пойти, чтобы как бы и со своим, она потом обязательно еще поставит, ежели ты ее в благодарность трахнешь…

– А ты? – ухмыльнулся Вадим.

– Я не стебарь-перехватчик, я алкаш-заливальщик. Сам трись, пока молодой, я уж свое оттер…

– Эй, комбайнеры!

Они повернулись в ту сторону. У палисадника стояла потасканная белая «хонда» года рождения этак девяностого, а ее хозяин небрежно манил их пальцем:

– Эй, комбайнеры! Где здесь геологи живут?

Стоявший рядом с машиной субъект был определенно из тех, кто в Шантарске вызывал у Вадима явный комплекс превосходства: мелкая шелупонь, обычный «вентилятор» – и одет вроде бы в фирму, но фирма на опытный взгляд третьесортная, и машина вроде бы импортная, но преклонных годов. Типичный «вентилятор» – крутится по мелочам, пышно именуя себя перед дешевыми девочками «тоже бизнесменом», но больше пары штук баксов в руках не держал… Не надо и этикетку приклеивать, сразу видно.

– Да тут везде геологи живут, – набычился Мухомор.

– Где Пашку Соколова найти?

– Во-он… Крышу видишь? – показал Вадим. Не удержался от шпильки. – Тачка у тебя знатная… Это, поди, и есть мерс шестисотый?

– Восьмисотый, – буркнул незнакомец, определенно что-то такое прочитав в глазах Вадима, громко стукнул разболтанной дверцей и покатил в указанном направлении.

– «Комбайнеры»… – ворчал задетый за живое Мухомор. – Ни хрена в людях не разбирается, а туда же…

Они быстренько забрали у Томкиной бабки двуручную пилу, пообещали вернуть в целости-сохранности и направились на другой конец деревеньки.

Давешняя «хонда» стояла у дома, где Паша квартировал вместе с Никой. Багажник открыт, Паша с «вентилятором» как раз доставали какой-то мешок. Они ускорили шаг, пытаясь незамеченными миновать грозное начальство, но Паша выпрямился не вовремя, узрел:

– Куда двигаем, орлы?

– Да бабке тут дрова попилить… – настороженно откликнулся Мухомор.

– Ага, Тимур и его команда… Ладно, пилите. – И без особой необходимости поторопился добавить: – Я тут занят, прислали нового шофера на «газон» вместо Женьки…

Ничуть не выразив интереса к столь эпохальному событию, Вадим с Мухомором быстренько прошмыгнули мимо.

– Пронесло… – облегченно вздохнул Мухомор. – В другой раз обязательно прицепился бы, ведь прекрасно понимает, что мы тимуровцами подрядились исключительно «какавы» ради. Может, и в самом деле участок закрывать собрался? Хорошо бы домой. За семь месяцев денег подкопилось, месяц пить можно… Шофер, тоже мне… Что это за шофер на собственном драндулете? И с первого взгляда форменные фраки господ геофизиков опознать не может, комбайнерами обозвал? А в багажнике, между прочим, я наметанным глазом засек коробку с водярой… Вдруг да на прощальный банкет?

Они вернулись в бабкин двор и принялись за дело – правда, сначала Мухомор в качестве стимулирующего аванса выпросил у бабки по стакану «какавы». Сухие сушины легко поддавались пиле – Вадим уже научился здесь и пилить дрова, и колоть, что оказалось довольно нехитрым делом.

Серый бушлат мелькнул в поле зрения, когда им оставалось с полдюжины чурбаков, не больше. Вадима моментально прошиб холодный пот, он едва не стукнул чурбаком, насаженным на топор, мимо колоды. Над ухом явственно щелкнули челюсти мощного капкана…

Однако милиционер – немолодой старлей – направился мимо них в избу, лишь мимоходом кивнув, а выскочившая во двор бабка тут же внесла ясность:

– Вот и зять приехал, я думала, и его попрошу, а вы уж сами почти справились… Складете поленницу, идите «какаву» кушать, честно заработали…

– Ты чего встал? – недоуменно воззрился Мухомор.

– А… – неопределенно промычал Вадим и с удвоенным энтузиазмом накинулся на очередной чурбак.

Вскоре с чувством исполненного долга направились в избу, заранее покрикивая:

– Хозяйка, принимай работу!

Быстренько проинспектировав поленницу, бабка усадила их за стол в летней кухоньке, где уже вольготно расположился зять-милиционер. Сняв бушлат и китель, распоясавшись, он попивал «какаву» и нисколько не собирался чваниться перед гостями. Быстренько познакомились, выпили по первой, бабка плюхнула на стол огромную сковороду жареных карасей – по здешним меркам закуска незамысловатейшая, как в Шантарске пакетик чипсов. В озере карасей было видимо-невидимо, Вадим успел их отпробовать и жареными, и в ухе столько, что хватит на три года вперед.

После второго стакана зять на короткое время вспомнил о своей социальной функции, нахмурился с грозным видом:

– Ну что, все спокойно? Никаких правонарушений?

– Сам видишь, тишь да гладь, – откликнулась престарелая теща, тоже наливая себе до краев «какавки». – Наши в поле работают, ребята воду ищут… У нас, слава богу, таких ужасов, как ты привез, не водится… Страх божий, как подумаешь… Денис, ты покажи ребятам газету, пусть посмотрят…

Милиционер охотно полез из-за стола, приговаривая:

– Щас, щас… Пусть почитают, что в мире творится… Хорошо еще, не в нашем районе…

Вот в чем дело – не столько его заботил правопорядок, сколько захотелось похвастать перед свежими людьми сенсационными новостями и своим в них участием… Развернув перед ними свежий номер шантарского «Скандалиста», старлей ткнул пальцем куда-то в самый низ полосы:

– Вон. «Для дополнительной проверки были подняты на ноги наличные милицейские силы прилегающих районов… Старший лейтенант Пименов заявил нашему корреспонденту, что шокирован происшедшим и заверяет: в его районе подобное было бы невозможно». Как говорится, мелочь, а приятно. Двадцать два года в органах, а в областную газету ни разу не попадал, только пару раз районка писала. И не говорил я им «шокирован», я и слова-то такого не знаю. Сказал, что у нас такие штучки не прошли бы – это да, говорил…

Вадим прямо-таки выхватил у него газету, вчитался, перепрыгивая ошеломленным взглядом со строчки на строчку. Мухомор заглядывал ему через плечо, выражая свои впечатления громко и матерно – он-то узнал обо всем этом впервые в жизни…

Статья занимала всю немаленькую полосу и, как издавна велось в «Скандалисте», была украшена огромным хлестким заголовком: «Преисподняя в кедровом раю».

Это писали о них – о концлагере…

Оказалось, вся история довольно быстро выплыла-таки на свет божий и с ходу получила самую шумную огласку. Оказалось, та пухлая искусственная блондинка – и в самом деле трудившаяся на ниве частного бизнеса, Вадим смутно помнил упоминавшуюся в статье ее фирмочку «Хризантема» – то ли регулярно молилась своему ангелу-хранителю, то ли просто подтверждала своим примером старую житейскую истину: русская баба выносливостью и везучестью частенько превосходит любого мужика…

Ей удалось-таки в ту ночь благополучно укрыться в тайге – надо понимать, подстрелили как раз незадачливого Братка, поскольку о нем не упоминалось вовсе. Не особенно и потерявши присутствие духа, она проплутала по чащобе около суток, а потом вышла прямехонько на одну из трелевок местного леспромхоза и очень быстро оказалась в Шантарске, в чрезвычайно расстроенных чувствах, но отнюдь не рехнувшаяся от переживаний.

И, чуть-чуть придя в себя, подняла шум до небес, до глубины души уязвленная тем, что ей за кровно нажитые, немаленькие денежки вместо полноценного отдыха обеспечили стойкое нервное расстройство и немалое число седых волос. Сначала, как легко догадаться, ей не особенно-то и поверили замотанные шантарские сыскари, но вскоре задумались всерьез. Прямо об этом не говорилось, о Бормане не писали вовсе, но Вадим быстро сообразил, что именно упоминание о нем скрывалось за обтекаемой фразой: «Описав некоторых своих товарищей по несчастью, хорошо известных в Шантарске, в том числе и следственным органам, г-жа Пыжова наконец заставила сыщиков призадуматься…»

Короче говоря, в концлагерь вылетел вертолет с хорошо вооруженными сыскарями. И обнаружилось, что от лагеря остались одни головешки, а посреди пожарища торчит обгоревшая цистерна со слитой наземь кислотой…