Волчья стая

– Спокойней… – тихо распорядился Эмиль. – Авось выпутаемся согласно легенде. Тпр-ру!

Лошаденку не пришлось долго упрашивать – охотно остановилась после первого же окрика, понурив голову. Трое молча, с непонятным выражением лиц разглядывали телегу и пассажиров (или как там именуются те, кто на телеге ездит – седоки, что ли?). С первого взгляда было видно, что на пропойцу Макарыча эти трое похожи мало: физиономии не особенно обременены интеллектом, но чисто выбритые, сытые, не носившие ни малейших следов пристрастия к зеленому змию. Да и одеты чуть иначе – в хороших, пусть и выцветших джинсах, аккуратных хромовых сапогах, недешевых куртках. В Шантарске они все равно смотрелись бы заезжей деревней, но для здешних мест, надо полагать, прикинуты были более чем богато.

Один вдруг с тем же безразличным выражением лица отошел к кабине, вытянул за приклад двустволку-вертикалку и вернулся к спутникам. Ружье, правда, держал не столь картинно – попросту опустил стволом вниз.

Немая сцена зловеще затягивалась.

– Куда едем? – спросил, наконец, человек с помповушкой. Лет на пять постарше Вадима с Эмилем, густые вислые усы, во всей позе, в голосе – спокойное превосходство.

Вадим понял, что наган ни за что не успеет выхватить – вмиг изрешетят. Нехорошее что-то в воздухе витает…

– В Шкарытово, – сказал Эмиль почти безмятежно. – По делам.

– У тебя еще и дела есть?

– Как не быть.

– Лошадь чья?

– Степан Макарыча, – сказал Эмиль. – Из Чебаков. Одолжил вот… А мы ему водочки привезем. Знаете такого – Макарыча?

– Встречались… – он сделал пару шагов влево, оглядел Вадима. – Интересно, когда ж это ты успел у него лошадь одолжить, если я часа два назад его обгонял, когда он ехал в совершенно противоположную сторону – как раз к Чебакам? – усмехнулся почти весело. – Никак не успел бы до Чебаков обернуться и отдать вам телегу… А одежонку, что на нем была, тоже одолжил? И часики? – он мотнул головой, указывая на запястье Эмиля, где красовались снятые с Макарыча часы, поцарапанные, чуть ли не первого послевоенного выпуска.

«Влипли», – пронеслось у Вадима в голове.

Тут же с неуловимой быстротой мелькнул ружейный приклад – это второй, незаметно подкравшийся слева, двинул им Эмилю под ребра, заставив вмиг согнуться пополам. Схватил за волосы и сдернул наземь.

– Смирно сидеть, твари… – прошипел он, взяв Нику с Вадимом на прицел.

Усатый – чрезвычайно походило на то, что он у них главарь – вразвалочку подошел к Эмилю и ткнул его в щеку дулом:

– Лежи, сука… Что с Макарычем сделали? Я тебя, рвань бичевская, живым в землю закопаю, если будешь вилять…

– Убери пушку! – прямо-таки завизжал Эмиль, защищая ладонями лицо. – Ничего мы ему не делали! Ружье убери, говорю…

Вряд ли он мог быть напуган и растерян до такой степени, бесстрастно оценил Вадим. Просто разыгрывает трусливого и забитого бича, которого с первого взгляда можно считать совершенно неопасным…

– А телега? Одежда?

– Ты что, мент? – с истерическим блатным надрывом вскрикнул Эмиль.

Усатый пнул его носком начищенного сапога:

– Я для тебя похуже мента. Мент посадит в кэпэзуху и будет гуманно кормить баландой, а я тебе прикладом яйца в лепешку разуделаю, если будешь врать… – Пнул еще раз, с расстановкой, тщательно прицелившись. – Где Макарыч? Замочили?

– Да кому он нужен, мочить его? – завопил Эмиль с теми же панически-блатными интонациями. – Вышку на себя вешать из-за этого жука навозного?! Мы его на дороге встретили, попросили пузырь, как у человека, у него ж там два ящика… А он с нами сам квасить сел! И вырубился…

– Ага… – протянул усатый. – И вы бедолагу, стало быть, обшмонали по самое дальше некуда? Лирическое у вас отношение к частной собственности, я смотрю… Не звездишь?

– Говорю тебе, на кой нам черт вышку зарабатывать?! В лесу твой Макарыч спит, в жопу пьяный! Могу место показать, поехали проверим!

– Ну, смотри… – сказал усатый. – Проверить, сам понимаешь, можно быстренько. Недалеко вы отъехали…

– Вот и проверь! – огрызнулся Эмиль. – Вези нас в милицию. Есть тут у вас где-нибудь милиция? В Шкарытово хотя бы? Пусть проверяют на сто кругов, мы его не мочили, бояться нечего…

– Вова, а ведь не врет, похоже? – спросил тот, что с вертикалкой.

– Да, похоже, – задумчиво ответил усатый. – Нет в нем никакого покаянного страха перед возмездием, что-то не просматривается. Нас он ссыт малость, а вот милицейской проверочки не особенно и опасается, не та у него рожа… Кто такие? Бичева?

– Мы из Шантарска, – быстро ответил Эмиль. – Ездили тут к кенту в Мотылино, назад добираться не на что, двинулись на перекладных до Шкарытово. Там решили подкалымить, на дорогу…

– Документы есть?

– Нету, – упавшим голосом признался Эмиль. – Да вы везите нас в шкарытовскую милицию, они разберутся…

– Нет, не боится он милиции, Вова, – сказал мужик с вертикалкой. – Бля буду, не боится. Да и не слышно было, чтобы этакая вот троица безобразила в округе. Про дезертира предупреждали, того, что положил караул на точке. А о таких речи не было…

– Нет за нами никаких хвостов! – заявил Эмиль.

– То есть как это – нету? – картинно удивился усатый Вова. – А грабеж лошади с телегой, одежды и часов у честного крестьянина? Хоть тот крестьянин, откровенно говоря, создание жалкое и ничтожное, пьянь подзаборная, а факт остается фактом… Прикинь-ка, сколько за этакие художества полагается. Многовато. Бушлаты, кстати, где сперли? Новехонькие, хоть вы и успели их засрать да пошоркать…

– В Мотылино променяли, – сообщил Эмиль. – У меня часы были хорошие, настоящие японские, а у жены – колечко…

– Ты смотри, – резюмировал третий. – Приличный человек, жену с собой возит, у нее даже колечко водилось… Культурный бич пошел…

– Как ни крути, а за грабеж и культурному много чего полагается, – сказал мужик с вертикалкой.

– Вот и везите в милицию, – сказал Эмиль.

– Уговорил, – ухмыльнулся усатый. – Придется. Лезьте в кузов, вшивая команда… – Повернулся к тому, что был без ружья. – Васек, бери телегу и возвращайся той дорогой. Погляди, где там Макарыч. Что-то я им до конца не верю… Прошу, гости дорогие! До самоходу!

Вадим быстро и где-то даже весело первым направился к дверце, предупредительно распахнутой для него усатым. Как раз его такой расклад устраивал вполне, в его положении лучше КПЗ в шкарытовской милиции ничего и представить невозможно. Это Эмиль насупился, вряд ли только из-за пары пинков и неожиданного пленения – трещит по швам кровожадный планчик, случая убить не представится, похоже, а в Шантарске Вадим сможет что-нибудь придумать…

Дверь захлопнулась за ними, стукнул засов. В железном ящике стояла полутьма, но немного света все же проникало сквозь подобия окон в боковых стенках. Конечно, это были не настоящие окошечки: с полдюжины горизонтальных прорезей на каждой стороне, для вентиляции, видимо…

В углу сидел еще один пленник – и он-то как две капли воды походил на опустившегося бродягу, какими, увы, полон и стольный град Шантарск: одежонка имеет такой вид, словно ее носили, не снимая, со времен крепостного права, соответствующее густое амбре.

Эмиль сразу прилип к прорезям – смотрел на дорогу.

– О! – без особого интереса констатировал незнакомый оборванец. – А вы на чем погорели?

– А ты? – спросил Вадим.

– Да ни на чем таком особенном. Занесло в Парнуху, пока картошку копали, было где подкалымить, а потом лафа отошла. Приехал участковый сегодня утром, сцапал и отдал этим…

– То есть как это отдал? – удивился Вадим. – Мы что, не в милицию едем?

– Непохоже что-то, – сказал оборванец. – Никакого разговора про милицию не было. Участковому они литру поставили…

Вадим понял, что радоваться рано: похоже, начинались какие-то непонятные неприятности…

…Ехали не так уж и долго (Эмиль на всем протяжении пути торчал у прорезей). Двигатель замолк, послышались шаги, звонко откинули засов:

– Выходи, бичевня!