Быть Героем

По ту сторону стоял служка, который подавал вечером еду к столу. Он так и не успел спрятать свою отмычку, лишь поднял глаза, наполненные диким ужасом.

– И что ты здесь забыл? – грозно покачивая топором, спросил Паша.

Служка лишь вытаращил глаза, глядя то на Пашу, то на топор. Он беззвучно шевелил губами, видимо, ища подходящую ложь, а ноги его заметно тряслись.

– Я… Я просто попутал дверь, – замямлил он наконец, потихоньку пятясь назад.

– И часто ты так их путаешь? С отмычкой в руках?

– Нет, никогда. Просто сегодня так… А так нет, никогда, – затряс головой воришка, – Просто жалование малое, а работы много, вот я от усталости и спутал двери.

Вор вдруг понял, что сам себя выдал и бросился наутек, потеряв отмычку. Догонять его Паша не стал, лишь поднял отмычку с пола, заодно осмотрев коридор. Вокруг царила тишина, Паша, махнув рукой, вернулся в комнату. Охранные чары пришлось ставить заново, вернув на место и сундук. Он чувствовал себя невероятно уставшим, а потому быстро погрузился в сон, проспав до утра.

Выдавать воришку как-то расхотелось, все-таки это проблемы хозяина заведения, это о его трактире пойдут дурные слухи и это его посетители рано или поздно разнесут тут все в пух и прах. А Павлу лишний шум был не нужен. Воришка же предусмотрительно не попадался на глаза.

Как выяснилось, кавалеристы-наемники уже уехали, на заре. Паша же задержался в трактире почти до полудня, плотно позавтракав и передремав еще пару часов.

Теперь ему предстояло узнать ближайшую безопасную дорогу до Княжества и выдумать себе нормальную легенду на случай, если его остановят какие-нибудь излишне любопытные люди, будь то стражники или обычные граждане.

– А вы куда путь держите? – хозяин остановил Пашу, когда тот уже запрыгивал на коня, – Если на север, к Торнису, то будьте осторожнее. Говорят, там неспокойно, кто-то тревожит погосты, и усопшие не спят даже днем. Лучше не ехать основным трактом. Конечно, в объезд будет дольше, но безопаснее.

– Да? – Паша забеспокоился, – И никто не может успокоить погост?

– Отправляли гонцов с прошением, но ответа так и нет, – сетовал трактирщик, – Сельчане прячутся ночами в церкви, однако местный батюшка не имеет тех сил, что ранее. И ведь теперь мой трактир терпит одни убытки, поток путников совсем поредел…

– Хм… Спасибо за предупреждение, – Паша хмуро глянул в сторону дороги, – А если мне удастся устранить проблему, кто мне заплатит?

– Староста деревни, сельчане, все заплатим, милостивый господин, – трактирщик чуть не бросился на колени, – А вы можете? Вы странствующий ведьмак? У вас есть лицензия?

– Что-то вроде, я ничего не гарантирую, а потому и предоплаты никакой не возьму.

– Хорошо, – трактирщик беспокойно теребил в руках края своей туники, – Может, я могу вам как-то помочь?

– Да, – Паша свесился с седла, чтобы приблизиться к трактирщику, – Никто не должен знать, что я здесь был, пока я не закончу работу.

Трактирщик утвердительно кивнул и больше вопросов задавать не стал.

Неизвестно отчего, но Паша чувствовал, будто его кто-то разыскивает, что за ним кто-то гонится. И это ощущение не давало ему покоя, ему казалось, что почувствовать себя в безопасности он сможет лишь добравшись до Княжества, а потому ехать в объезд ему не хотелось.

«Лучше уж мертвяки. И куда меня потянуло?»: подумал Паша. Иван, конечно, учил Пашу основам борьбы с мертвецами, но конкретного опыта у Паши не было, да и воспоминания были скудны. Паша решил импровизировать.

Ни одно тело не станет подниматься из уютной могилы просто так, если, конечно, при жизни оно не принадлежало чародею, который запросто мог воскреснуть упырем, или, так называемым, вампиром. Либо же еще при жизни он мог наложить на себя определенные заклятия, совершить ритуальное самоубийство и воскреснуть уже в новом обличье. Такие действия были большой редкостью, к тому же были сопряжены с большим риском не воскреснуть вовсе. Но получившийся в результате такого ритуала лич был очень опасен, и представлял угрозу целому государству, а не, положим, району или городу.

Однако, в любом случае, телу нужна помощь, чтобы оно восстало из мертвых, ведь в каждом теле оставалась частица воли усопшего. Эта воля и охраняла вечный сон покойного, и некроманту, который вздумал вернуть кого-то из мира мертвых, даровав некое подобие новой жизни, эту самую волю нужно было сломить.

Если человека убили насильственной смертью, то воли в нем останется меньше, если вообще останется, так как человек вовсе не собирался умирать, не готовил себя к этой мысли. Такого, порой, и поднимать было не нужно, он мог восстать и сам, если при его похоронах не было соблюдено никаких ритуалов. Другое дело самоубийцы, этих поднять мог лишь самый искусный некромант, но зато самые агрессивные покойнички получались именно из тех, кто свершал суицид.

Погосты же могли баламутить и ведьмы, и колдуны, желающие насолить местному населению или просто из вредности. Как именно это делалось, Паша не знал. Впрочем, и о том, как этому противодействовать, он имел весьма смутное понятие. Знал лишь, что на погосте наверняка будет оставлен какой-либо амулет или его подобие, оно-то и оказывает неблагоприятное воздействие на мирно спящее население кладбища. Во избежание подобных инцидентов покойников либо жгли сразу, либо над погостом проводились определенные манипуляции. Как понял Паша, тут этим занимался священник, которого упомянул трактирщик.

Зато Паша знал, как победить в бою восставшего из могилы. Приписываемые восставшим кадаврам свойства были лишь сказками, они не были ни сильнее, ни быстрее обычного человека, скорее наоборот. Вот боли они действительно не чувствовали, так как нервные окончания в них давно умерли. Не обладали они и разумом, так что можно было спокойно изрубить покойника, сжечь или же убрать поддерживающие вторую жизнь чары.

Таким образом, Паша собирался извлечь из погоста раздражитель, а если это не удастся, то просто убраться оттуда подальше. Заодно можно было бы обрести неплохую легенду, замаскировавшись под странствующего охотника на нечисть.

«Но это если все получится. Еще и лицензия какая-то нужна, где мне ее взять-то?»: раздумывал Паша в пути. Эльфа в свои планы он пока не посвящал, но тот сам отчего-то выглядел напряженным, и, видимо, совсем не желал оставаться в блаженном неведении:

– Что-то случилось? Куда мы едем?

– Ничего особенного, – усмехнулся Паша.

Эльф явно не удовлетворился ответом, и расспросов не оставил. Тогда Паша подробно рассказал ему, куда и зачем они едут. При этом он старался выглядеть как можно более уверенным в успешности планируемого мероприятия. Рассказывал он все спокойно, будто всю жизнь только и занимался тем, что успокаивал погосты да рубил мертвяков. И эльф поверил ему, проникся Пашиной убедительностью и даже не стал ныть и дрожать, к большому удивлению Павла. Как оказалось, эльф имел дело с покойниками еще в своей родной деревне. Непосредственного участия в борьбе с ними он не принимал, но хорошо знал основные методы борьбы с неупокоенными.

До кладбища они добрались в половине пятого, солнце, уже слегка клонившееся к западу, укрылось за невесть откуда взявшимися тучами и тускло освещало поверхность земли. Пения птиц не было слышно вовсе, как не было видно и иных путников поблизости. Казалось, не было в окрестностях и животных, все будто замерло в вязкой тишине, ожидая чего-то, что должно было вот-вот произойти.

Путники сходили с основного тракта в нескольких километрах от этого места, страшась молвы о неспокойном кладбище. Страшно было и Паше, хоть он и старался успокоить себя знаниями, полученными от Ивана и книг. «Они просто кучи мертвого мяса, главная опасность – трупный яд»: успокаивал он себя, но удавалось ему это плохо, все-таки совсем не бояться встречи с мертвецами он не мог. Это был естественный страх перед неизведанным и неестественным. Зато эльф, которого Паша считал трусом, никаких признаков страха не проявлял, даже наоборот, подбадривал Пашу.