Страница 13 из 14
Настало 4 июня. От Каледина пришло донесение, что один из его корпусов уже теснят перешедшие в контрнаступление немцы. Это ожидалось Брусиловым, но ожидалось и движение вперед очень сильного по своему составу - в пять пехотных и три кавалерийских дивизии - ударного корпуса Мищенко.
Однако вместо этого движения Брусилов получил от Алексеева, как и другие главнокомандующие фронтами, директивную телеграмму с пометкой: "Совершенно секретно":
"Государь император, выслушав телеграмму главкозап, что хотя войска закончили подготовку намеченного удара, но им предстоит крайне тяжелая работа при чрезвычайно сильно укрепленном фронте неприятельской позиции, лобовых ударах, обещающих лишь медленное, с большим трудом развитие операции, повелел:
1. Немедленно начать переброску двух корпусов Западного фронта на Ковельское направление, выполняя перевозку по железным дорогам с полным напряжением средств.
2. На Виленском направлении, продолжая усиленно работы, привлекая внимание противника, атаки не предпринимать".
Дочитав до этого места, Брусилов прервал чтение телеграммы, хотя она была длинной, - главное было сказано: "Атаки не предпринимать!"
- Ну вот видите, вот видите!.. Разве я был не прав? - ошеломленно говорил Брусилов, вскочив из-за стола, высоко подняв брови, сделав болезненную мину и обращаясь к своему начальнику штаба.
- Тут дальше есть все-таки, Алексей Алексеевич, насчет наступления в сторону Пинска, - склонясь над телеграммой, попытался успокоить его Клембовский.
- В сторону Пинска?.. Когда именно?.. Какими силами? - вполголоса, что было у него признаком сильнейшего раздражения, спросил Брусилов.
- Сказано так: "Три. Развить энергичный удар на Пинском направлении, производя таковой в строгом согласовании с действиями Юго-западного фронта и помогая всемерно последнему".
- Но точно-то, точно-то все-таки нет ничего, когда именно "развить энергичный удар"? - почти прокричал Брусилов. - И что это значит: "в строгом согласовании с действиями Юго-западного фронта"? Что это значит, хотел бы я знать?
- Да, разумеется, это фраза туманная... Вот если бы нам передали третью армию, тогда бы можно было ее понять, как надо, - разъяснил Клембовский.
- Если бы мне дали, то завтра же она пошла бы в дело!.. Но ведь не дадут, не дадут, - вот что!.. Раз это армия Эверта, она и будет стоять на своем месте, пока... пока не получится новая директива, чтобы она и дальше так стояла!
- Виленское направление заменяется Барановическим, - продолжал вчитываться в телеграмму Клембовский, - "для нанесения здесь главного удара Западного фронта. На перемещение и подготовку его величество предоставляет от двенадцати до шестнадцати дней..."
- Ого! Ого! - перебил Брусилов. - Предоставляется двенадцать шестнадцать дней, а перемещаться и готовиться будут два месяца!
- Тут непосредственно и о нашем фронте есть тоже, - сказал Клембовский, вздохнув: - "Юго-западному фронту собрать теперь же надлежащие силы для немедленного развития удара и овладения Ковельским районом, ибо только этим путем будут привлечены к маневренной деятельности скованные ныне тридцатый, сорок шестой и четвертый конные корпуса".
- Опоздали!.. Опоздали с "маневренной деятельностью" конницы!.. выдавил из себя с виду как бы овладевший уже собою Брусилов. - Перейди в наступление Западный фронт, хотя бы сегодня с утра, мы могли бы быть в Ковеле через... через три-четыре дня, а теперь поздно!.. Что конница действует более чем вяло, об этом я ведь доносил сам, - что же они мне моим же добром да мне же челом?.. Да, скверно действовала конница все время, и Гилленшмидта, комкора четыре, я ведь сам хотел отчислить, но почему, спрашивается, за него вступился Каледин? Да, конница - наше слабое оказалось место, но мы ее получили такою, - переучивать ее теперь поздно... И все-таки, все-таки эта плохая конница гораздо лучше, чем Эвертова пехота! Она все-таки пытается двигаться, а не торчит, как музейная восковая кукла, на месте!
Он, в волнении делая преувеличенно четкие шаги, прошелся по кабинету и добавил:
- Овладеть Ковельским районом? Малого захотели, когда теперь там уже выгрузили целый корпус!
- Зато ведь и нам дают целых два корпуса, Алексей Алексеевич, напомнил ему Клембовский.
- А когда они будут у нас? Когда будут? - выкрикнул резко Брусилов. Когда немцы десять корпусов к Ковелю перебросят?.. Не-ет, это мне ясно!.. Не хотят воевать, хотят только волынку тянуть, а я-то вызвался на наступление!.. Во-от дурака свалял в их глазах!.. Ну что же делать! Я ведь не немец, как Эверт, не придворный анекдотист, как этот Куропаткин, - чем же я взял?.. Вот теперь и расхлебывай свою же кашу! Эверту - реверанс, а мне замечание, что конница у меня скованна!.. Так-то-с! Надо поговорить со ставкой, - устройте-ка мне это, Владислав Наполеонович!
Разговор с Алексеевым состоялся в обед, когда Брусилов несколько пришел в себя, изучил присланную директиву и все донесения с фронтов армий, особенно восьмой.
- Здравствуйте, Михаил Васильевич! - начал Брусилов, выпрямляя бумажку с записями, которую держал перед глазами. - Вследствие того, что отложена атака Эверта, - раздельно говорил он, - я попал в довольно трудное положение: в Ковеле собирается маневренная большая группа, от Владимира-Волынска действует уже другая; два обещанных корпуса прибудут ко мне довольно поздно. Мне крайне нужно для собственной ориентировки знать, когда в действительности генерал Эверт перейдет в наступление и когда третья армия переходит в Пинске в атаку противника и какими силами. Кроме того, для того, чтобы я мог вести начинающиеся горячие бои, мне совершенно необходима присылка огнестрельных припасов, а именно: больше всего требуется ружейных патронов русских, потом, второе - мортирных сорокавосьмилинейных гранат, третье - шестидюймовых полевых, шестидюймовых крепостных, стодвадцатипудовых Канэ и сорокадвухлинейных тысяча восемьсот семьдесят седьмого года. Без ускоренной присылки огнестрельных припасов вести бои невозможно.
- Здравствуйте, Алексей Алексеевич! - отозвался Алексеев. - Против Пинска у Мищенко восемь дивизий, из них три кавалерийских, - этим силам указано начать бой не позже шестого июня. Относительно главного удара генерала Эверта сделаю все возможное, чтобы началось не позже пятнадцатого шестнадцатого июня. Постараюсь ускорить всеми средствами и именем государя, которому ясна ваша обстановка. Приму меры к приливу вам огнестрельных припасов. Кстати, к вам поехал великий князь Сергей Михайлович, которому непосредственно укажите на потребность, но распоряжения будут сделаны в пределах возможного теперь же.
- Еще у меня просьба насчет увеличения тяжелой артиллерии. Ко мне прибыли пятый сибирский и двадцать третий корпуса без единой пушки тяжелой артиллерии.
- К вам приказано отправить два тяжелых дивизиона с Западного фронта. Они поедут с первым армейским и первым Туркестанским корпусами. Посадка корпусов началась вчера. Думаю, что через десять - одиннадцать дней боевые части обоих корпусов будут в вашем распоряжении. Постараюсь поискать еще один тяжелый дивизион.
- Очень благодарен! Больше ничего не имею, - значительно успокоенный сказал Брусилов и добавил: - Могу лишь сказать, что приложим все усилия, чтобы выйти из создавшегося положения возможно приличнее. Я не о себе беспокоюсь, а о войсках, которые будут очень огорчены, и о деле, которое может быть скомпрометировано... Может статься, что все обойдется благополучно. Имею честь кланяться.
- Помоги и благослови бог! - с искренней ноткой в голосе закончил разговор Алексеев. - Имею честь кланяться!
V
До разговора с Алексеевым Брусилов послал Каледину сердитую телеграмму:
"Невзирая на мои предыдущие приказы не продвигаться на запад, вы два дня подряд их нарушали во вред делу... Вы хорошо должны знать, что подобное своеволие я не допущу. Приказываю немедленно мне донести причину нарушения вами моих приказаний".