Страница 29 из 89
— Можете сходить на рыбалку. Только далеко не забирайтесь. Идите к утесу. В случае чего я пришлю за тобой посыльного…
Я бегом поднялся по лестнице. Инна хлопотала на кухне, готовя завтрак. Она раскатывала тесто, справа под жерлом прикрученной к столу мясорубки в тарелке лежал фарш.
— Эх, как некстати ты занялась этим делом, — с сожалением сказал я.
— А что случилось? — Инна подняла на меня тревожные глаза.
— Ничего особенного. Просто мы пойдем сейчас с тобой на рыбалку.
— Правда? — обрадовалась Инна. — Вот хорошо. А как же с пельменями?
— Оставим их на вечер. Найдется у тебя что перекусить?
— Найдется. Есть колбаса и рыба.
Через двадцать минут мы шагали к реке. Инна несла спиннинги, а у меня за плечами висел рюкзак с едой. Мы решили пробыть на реке весь день, если, конечно, меня не вызовут.
И вот мы на берегу реки. Здесь трава была невысокая, сильно утоптанная, и мы пошли рядом. Лицо Инны от ходьбы разрумянилось и стало совсем юным, как у шестнадцатилетней девчушки.
Неподалеку от утеса она остановилась, залюбовавшись красками противоположного берега; он весь зарос высоким ивняком с еще зелеными и неопавшими листьями. Чуть дальше начинались сопки. Ближние — тронутые дымкой, с пятнами осеннего багрянца, и дальние — синие, похожие на раскинутые палатки неведомых туристов. Река текла неторопливо и почти бесшумно, будто дремала. На небольших мелких заводях поблескивал серебром тонкий ледок.
Мы подошли к утесу — громадному черному камню, за которым влево от основного русла уходила неширокая, но довольно стремительная протока. Течение возле утеса было слабое, и на ровной, почти без ряби поверхности то и дело всплескивала рыба.
Я показал Инне, как действовать спиннингом. Инна замахнулась, свистнуло удилище, и катушка завертелась. Инна не успела затормозить ее пальцем, и леска свилась в клубок.
— «Борода», — сказал я, указывая на спутанную леску. — Это так рыбаки называют.
Инна склонилась над катушкой, но запутала леску еще больше. Я стал помогать ей. Мы возились минут пятнадцать. Наконец спиннинг был настроен.
— Давай я буду забрасывать, — предложил я и направил блесну туда, где только что всплеснула рыба. — Крути!
Инна взяла удилище и стала крутить катушку. А я сделал заброс своим спиннингом. Но рыба почему-то не брала. Я сменил белые блесны на желтые.
— Давай я буду сама забрасывать, — попросила Инна. — Все равно не ловится, так хоть научусь бросать.
— Учись, — согласился я. — Только не стремись бросать далеко. — И вот снова заброс. Я вел блесну у самой поверхности воды — верхогляд хватает рыбешек наверху, поэтому и зовут его верхоглядом.
— Есть, Боря! — вдруг радостно крикнула Инна.
Я увидел в ее руках изогнутое удилище и натянутую леску.
— Помоги, я, наверное, не сумею вытащить.
Я бросил свой спиннинг и кинулся к ней. Через несколько минут на берегу бился красавец верхогляд килограммов на пять. Инна вся сияла от счастья.
А через час у нас в садке плавали девять красноперок и шесть верхоглядов.
— Может быть, пойдем домой? — предложил я.
— Что ты, — возразила Инна. — Такой день!
День действительно был чудесный. Солнце давно расплавило льдинки и высушило изморозь. Стало тепло, как ранней осенью, хотя была середина октября. Инна сняла куртку и, бросив ее на траву, развязала рюкзак. Достала небольшую скатерку и выложила на нее бутерброды, консервы, яблоки. Я наблюдал за ней, любуясь ее плавными движениями.
— Давай сварим уху, — глянула на меня Инна и удивленно приподняла брови. — Ты почему на меня так смотришь?
— Давно не видел.
Она потянулась ко мне губами. Но, едва коснувшись моих губ, отстранилась и лукаво погрозила пальцем.
— Не отвлекайся от дела. Оставь поцелуи до восхода луны.
Домой вернулись уже в сумерках.
КОНЕЦ «ДЕЛЬФИНА»
Ночью с моря подул теплый ветер, и аэродром наш окутало туманом. Вот уже двенадцатый час дня, но в дежурном домике полумрак, и мне кажется, что все еще утро. О вылете на перехват в такую погоду мы и не думали; поэтому я, не раздеваясь, прилег на кровать подремать, а мой напарник Сизов, высокий, тощий лейтенант, похожий на артиста Филиппова, играл с техником самолета в шахматы.
Ночь прошла у меня неспокойно. Во втором часу Инну вызвали к больному, и я долго потом ворочался в постели, а когда уснул, вернулась Инна. Хотя она тихонько открывала дверь, чтобы не разбудить меня, я проснулся и снова около часа мучился от бессонницы. Встал утром с тяжелой головой. Не помогла и гимнастика. Вот я и решил отдохнуть, пока ничто не тревожило.
Я задремал, когда в динамике раздалась команда:
— Двадцать первый и двадцать второй, приготовиться к вылету!
Сна будто не бывало. Через минуту я и Сизов уже бежали к самолетам. Техники помогли нам пристегнуть парашюты и подготовить оборудование к запуску. Мы доложили о готовности к взлету.
— Ждите, — ответили нам с КП.
Я не думал, что в такую погоду нас пошлют на перехват. Просто, по-видимому, прибыл кто-то из проверяющих: решил убедиться, как мы несем боевое дежурство. Конечно, при необходимости можно взлететь и при таком тумане, но садиться тогда придется на другом аэродроме.
Прошло пять… десять… пятнадцать минут. Команды на взлет не поступало. Я совсем было уверился, что команда дана для проверки, когда сквозь туман увидел на рулежной дорожке командирский газик, мчавшийся к нам.
Щипков остановился у моего самолета. Я открыл фонарь кабины и почувствовал, как напряглись нервы в ожидании чего-то важного.
Щипков легко поднялся ко мне:
— Вашу карту.
Я отстегнул наколенный планшет.
— Вот здесь, — Щипков пальцем указал точку на карте, — неизвестный самолет нарушил нашу границу. Видимо, наш старый знакомый «дельфин». Идет в этом направлении, — палец незначительно переместился к юго-западу, — на довольно малой высоте. Приказываю вам уничтожить его. — Голос полковника звучал глухо и сурово. — Близко не подходить. Огонь открывать с максимальной дистанции. Ясно?
— Так точно!
— Садиться будете на запасном аэродроме.
Только я успел запустить двигатель, как раздалась команда:
— Двадцать первому, воздух!..
Гудело небо, вздрагивала приборная доска. Истребитель, распарывая серую непроглядную пелену, несся за нарушителем. Самолет-шпион постоянно менял курс, шел над сопками невдалеке от городов. Наверное, фотографировал их с помощью радиолокационного прицела. Видимо, пилоты неизвестного самолета рассчитывали, что в туман за ними не будет погони. Однако удаляться от границы на большое расстояние побаивались, держались ближе к побережью, надеясь в случае чего улизнуть в нейтральную зону. Что ж, посмотрим, как теперь это им удастся. Я сжимал ручку управления истребителя и щупал большим пальцем колпачок, под которым находилась кнопка пуска ракет. «Дельфин» это или другой самолет — все равно близко к нему подходить не потребуется, ракета достанет его за несколько километров. И радиолокационный прицел на нашем новом перехватчике такой, что помехи шпиону не помогут. Хотя не слишком ли я переоцениваю свои возможности? Ведь иностранная разведка тоже не сидела сложа руки. Полтора года назад нашу границу нарушил их самолет, чтобы испытать на деле систему защиты. Какую цель он преследует теперь? Может быть, на самолете-шпионе новое оружие или незнакомая нам система помех? Надо быть начеку, чтоб не застигла врасплох какая-нибудь неожиданность. Атаковывать стремительно, но до последнего момента не показывать, что я готовлюсь к атаке. Не спешить с включением радиолокационного прицела.
— Двадцать первый, курс сто десять! — скомандовал Пилипенко.
Я развернул истребитель влево и несколько минут летел этим курсом. По моим расчетам выходило, что я нахожусь над береговой чертой. Значит, шпион уже обнаружил меня и дал тягу.
— Двадцать первый, дальность до цели…
Я включил прицел, и на индикаторе вспыхнули бледно-зеленые блестки. Их было много, но новый прицел позволял легко отыскать среди них нужную.