Королевская семья

Глава 18. "Догадки"

Наступил следующий день. Накануне Беллона попрощалась с виконтом Тревором. Их встреча была короткой и грустной, такой же, как и комната молодого человека, которая, казалось, уже скучала без своего хозяина; потемневшая, слегка опустевшая. Принцесса зашла к нему, когда уже стояли собранными вещи. Судя по тому, что их было немного, девушка ещё раз убедилась, что он уезжает ненадолго.

- Бернардо, мне жаль, что всё так получилось. Из-за меня и моей, как бы сказать поточнее, моей нерасторопности, глупости, моей нелепости, по причине которой у меня появились недоброжелатели, страдаете вы.

- Всё в порядке, мне досталось по заслугам, – усмехнулся виконт, – я жалею только об одном: теперь не смогу присмотреть за вами, как следует. Всё-таки, создавшаяся конъюнктура – это не шутки…

- И не говорите, я сама уже нахожусь в какой-то прострации. Просто не знаю, что и делать, а, тем более, что думать. Даже нет желания ни с кем видеться, потому что не знаю, чего ждать от этих людей.

- Ваше высочество, разрешите напоследок дать вам один совет. Не говорите никому о своих подозрениях по поводу покушений на вас, это может спугнуть того, кто это всё делает. Примите наивный и доверчивый вид, но всегда будьте начеку. Если вы хоть каплю верите мне, то я вам скажу, что единственные люди, которые точно не причастны к происходящему, это Сержио, его сестра и её муж – Бенвор Эскорини. Ну, и разумеется, король с королевой. Все остальные, без исключений, находятся, лично в моём, подозрении.

- Я верю вам, Бернардо. Большое спасибо, за всё. Но как же сэр Дерек? Он ведь спас меня…

- Это так, но слишком уж он подозрительная и мрачная личность.

Так и получилось, что после этого разговора, принцесса стала сторониться своих подруг, да и вообще большинства придворных. Её постоянно окружали те самые три человека, которых назвал виконт Тревор. Иногда она ещё общалась с матерью. Мария уехала в город по учебным делам, а Габи была в недоумении по поводу странного поведения своей подруги и целыми днями сидела в комнате или гуляла с Ромашкой.

Беллона поделилась с князем и маркизом своими мыслями по поводу баронессы и обмана шевалье, на что Сержио вызвался подробно допросить его. Тот уклончиво отвечал и отнекивался, пока к кавалеру не присоединился сам офицер тайной полиции. Каково же было всеобщее удивление, когда Густаво на самом деле признался, что наврал по поводу лесника. После этого его почти замучили расспросами, кого же он прикрывает на самом деле, но он клялся и божился, что не видел вообще никого, а ложь была выдумана с одной целью – отвести подозрения от ордена, который на самом деле, не причастен и не виновен.

Итак, теперь не оставалось сомнений – никого постороннего тогда не было, и нож кидал кто-то из известных присутствующих людей. От этой новости Беллону пробила дрожь. Метать ножи её фрейлины явно не умели, по крайней мере, насколько ей это было известно. Стало быть, убийца-неудачник мужчина. Оставалось только методом исключения его вычислить. А впрочем, к чему такие мучения? Это не Сержио и не Дерек, а значит и не орден, иначе они бы были осведомлены о каких-нибудь тайных планах и не мешали их воплощению в жизнь. Оставался Мартин Бенк, друг принца, но, в целом, лицо, о котором принцесса ничегошеньки не знала.

Когда следствие сошлось на его персоне, было уже поздно – принц с друзьями, к которым относился и граф Финкер-Оренстофф, отчалил на Троинджи, на празднование дня рождения одного из многочисленных товарищей Робина-младшего – принца Дональда. Из участвовавших в расследовании с Мартином был хорошо знаком только Сержио, который готов был поручиться за невиновность придворного, если бы сам не зашёл в тупик в своих размышлениях. Хотя существовал ещё один, последний вариант, с которым маркиз ещё менее охотно соглашался – Джордану Льюмену поручили секретное дело, избавиться от принцессы Феира, при этом посвятив в план только пару человек, помимо себя самого. Таким образом, всё будет происходить, как по писанному; несколько рыцарей пытаются, вполне искренне и честно, спасти девушку, в то время как другая их часть пытается её убить. Однако Сержио было не переспорить – ни один рыцарь или кавалер, носящий на груди имя Стеллы Нордмунской, не только не поднимет руку на женщину, но даже не помыслит ничего подобного. А вот друзья принца уже давненько славились своей жестокостью и необузданностью, особенно по отношению к женскому полу. Что ж, приходилось с этим согласиться. Делать до возвращения Мартина Бенка всё равно было нечего.

Прошло четыре дня после возвращения принцессы из Риджейсити. Наступило двадцать девятое мая. День стоял удушливый. Все готовились к открытию летнего сезона, поэтому никому в южном дворе не было дело до двух прогуливающихся девушек – Беллоны и её новой подруги, Британики Эскорини, которая оказалась простой и милой девушкой, приятной в общении и полезной в разных вопросах. Они бродили здесь потому, что князь, как всегда, суетился при короле, а сестра маркиза, как верная и добропорядочная жена, везде следовала за супругом, а принцессе, разумеется, было намного спокойнее с этой парой. Девушки избегали людных мест и, тем более, приближения к конюшням и лошадям. Нет, у Беллоны вовсе не появился панический страх от этих животных, но, дабы не тревожить не очень приятные воспоминания, она старалась держаться от них подальше. Девушка так много времени тратила на мысли о происшествиях последних двенадцати дней, что теперь мало что выводило её из состояния задумчивости, а каждая мелочь, связанная с тем или иным событием вводила её в ещё более глубокое философствование. Особенно задевали её нечаянные и мимолётные столкновения и встречи с графом Аморвилем. Он приобрёл при дворе большую значимость, был окружён повышенным вниманием. Даже король часто общался с ним и, что было просто невыносимо Беллоне, постоянно приглашал его на семейный обед монаршей семьи, где тот снова становился центром всех бесед и разговоров. Девушка каждый день записывала в дневник все его слова и фразы, а потом перечитывала. «Я никогда не знала, что такое любовь, – писала принцесса, – но то, что я испытываю к Дереку, это, скорее всего, и есть она. А что же ещё? Как можно назвать чувство постоянного желания находиться с кем-либо, видеть его, слышать, ощущать…Боже, я влюбилась, как дурочка. Забываю обо всём на свете, когда думаю о нём. Но нет, ещё рано говорить о серьёзности моих чувств. Только время может доказать их. Мама была права, когда говорила: то, что быстро вспыхивает, так же скоро потухает. Но я никогда не была такой ветреной, как Габи, поэтому, вполне возможно, что я составлю исключение из правил. Дерек, кажется, тоже что-то ко мне чувствует. Интересно, то же самое, что и я? Или сильнее? Или слабее? Ах, как хочется узнать ответы на все вопросы». Это было удивительно даже для самой Беллоны – после двух покушений на её жизнь, опасностей и неизвестности, которая хранилась до сих пор, она умудрялась ломать голову над чувствами, романтикой и любовью. Вот он – оптимизм юности! Что ни происходит, а ты всё равно продолжаешь верить, надеяться, мечтать. В зрелом возрасте мало кто смог бы так себя вести.

Шагая вдоль стены по теньку, чтобы не сгореть под палящим полуденным солнцем, девушки то молчали, то перешёптывались, пока им на встречу не вышел граф Аморвил. Обе не были удивленны, так как мужчина часто попадался им во дворце. Но в этот раз это был тот случай, когда можно было начать непринуждённую беседу, потому что он шёл без сопровождения, да и Беллона с Британикой были одиноки в этот час.

- Добрый день, миледи, гуляете?

- Да, сэр рыцарь, – улыбнулась княгиня. Она была очень открытой и добродушной, ещё не приученной к светскому этикету и тонким манерам, но уже понятливой и многое замечающей, поэтому она сделала вид, что заинтересовалась цветами в клумбе и немного приотстала от принцессы, присев нарвать себе маленький букетик. Беллона безразлично посмотрела на всё это, хотя в душе похлопала в ладоши от радости, как это любила делать Габриэль.