Охота на Разрушителя

В Тайной канцелярии не просто понимали, что на новом маршруте конвой с Глебом наверняка попадется варварам. На такое развитие событий там, собственно, и рассчитывали. Так что невдомек было как раз ворчливым воякам — насколько им на самом деле не повезло. Настолько, что маленькое жалование при грязной работе показалось бы на этом фоне завидной идиллией.

Правда же заключалась в том, что всех пятерых в столице заочно приговорили к смерти. Не больше и не меньше. Конвоиры должны были погибнуть, чтобы он, Глеб, на шаг приблизился к исполнению своей миссии. Такое вот, увы и ах, служение отечеству!

Собственно, время исполнения этого негласного приговора наступило к исходу первой недели. Очередным утром — телега с клеткой и сопровождавшие ее воины успели проехать после ночной остановки примерно часика два.

Сначала из кустов на обочине проселочной дороги выскочил навстречу процессии варвар. Один… и еще молодой: вместо бороды на его лице разве что щетина пробивалась. Вскрикнув будто кошка, которой наступили на хвост (видимо, боевой клич издал), он вскинул лук, другой рукой уже закладывая в него стрелу.

Видимо, стрелять молча да исподтишка ему не позволяли обычаи племени. А может, эта не слишком умная и безнадежная атака преследовала свою цель — никого не убить, но остановить имперский отряд.

Скорее всего, второй вариант был ближе к истине. Потому что стрела, пущенная с расстояния от силы в десяток шагов, да с такой наглой открытостью, так никого и не поразила. Воин, ехавший впереди, без труда от нее защитился, успев заслониться щитом. Только вот к лучнику тому, незадачливому, почти сразу пожаловало подкрепление.

Из-за близстоящих к дороге валунов, деревьев и кустарника с двух сторон на пятерку воинов разом ринулась целая орава. Не менее двух десятков варваров бежали к конвою, ревя и потрясая мечами и топорами.

Спутники Глеба тихо выругались. Сам же он не только промолчал, но и ощутил толику удовлетворения — оттого, что замысел Норенуса начал воплощаться в жизнь.

Межу тем конвоиры, если и испугались, то не сильно. Скорее, опешили от неожиданности, причем ненадолго. Ибо в Империи даже те, кому выпадало сопровождать арестантов, не были трусоватыми полупьяными лодырями с замашками гопоты, способной лишь издеваться над теми, кто заведомо слабее и предпочитающей не лезть на рожон, если есть хотя бы призрачная для них опасность.

Нет, и эти вояки тоже были профессионалами. И потому даже при виде численно превосходящего противника надолго не терялись. Не забыли, прежде всего, что они конные. Против пеших неприятелей. И попытались выжать из этого факта как можно больше. Компенсируя вышеупомянутое превосходство в численности, имевшееся у противной стороны.

Пара коротких команд — и четверо из пяти конвоиров-конников выстроились в куцую, но шеренгу. И, нахлестывая лошадей, обогнули телегу с клеткой, чтобы уже пару мгновений спустя на полном ходу влететь в одну из групп варваров.

Кто-то из гикающих дикарей угодил под копыта. Кого-то всадники на ходу смогли достать мечами. А еще многие бросились в стороны. Миг — и без того похожий, скорее, на толпу варварский отряд рассеялся. Вдобавок, заметно поредев.

А четверка конников, почти не пострадав, уже скакала от них прочь. Выходя на новый круг. Или, как вариант, готовилась атаковать тем же манером вторую из групп противника — ту, что выскочила с противоположной стороны.

Тем временем пятый из конвоиров тоже не терял времени даром. Он приметил единственного варвара, прибывшего на коне — вожака, по всей видимости. Варвар невнятно, но громогласно бранился, подгоняя здоровенного черного коня к месту битвы. Подстегнув своего скакуна, имперец устремился ему навстречу.

Оба всадника сблизились… варварский вожак обрушил было на противника огромный обоюдоострый топор. Однако тот тоже оказался не лыком шит: успел прикрыться щитом.

А уже миг спустя в руке имперского воина блеснуло лезвие меча — и устремилось в направлении варвара. Тому едва удалось спастись. Благодаря, во-первых, кольчуге, а во-вторых, отчаянному маневру. Всадник на черном коне уклонился, и удар имперца пришелся вскользь.

В общем, хоть и было варваров больше, хоть и напали они внезапно, но дела у них складывались весьма плачевно. Чему бабенка-арестантка, например, по какой-то непонятной причине радовалась. Вернее, злорадствовала по этому поводу. Аж вопила, прислонившись к прутьям клетки: «Давайте! Так их! Втопчите их в грязь!»

А вот Глеба ход битвы, напротив, тревожил. Нет, симпатии к шумным диким головорезам он, разумеется, не выказывал — особенно после фильма, смотренного в Хрустальном Оке Норенуса. Другое дело, что если варвары и дальше будут нести потери, из-за собственной тупости не способные причинить пятерке конвоиров хотя бы мало-мальски заметный ущерб, то вся затея главы Тайной канцелярии может пойти прахом. Ведь именно варварское воинство стояло между Глебом и Разрушителем Магии. А значит, нечего и думать, подобраться поближе к Разрушителю, прежде не оказавшись среди варваров — хотя бы в качестве пленника.

Ну и к тому же само зрелище битвы, поведение в ней противников Империи вызвало у Глеба разочарование. Выходило, что не такие уж эти пресловутые варвары и грозные. И тогда назревал закономерный вопрос: какого лешего Империя не может с ними сладить? Без магии, одной лишь силой оружия?

От созерцания перипетий схватки между всадниками-конвоирами и почти вполовину сократившейся варварской ватагой, Глеба отвлек голос, прозвучавший в голове: «А что это вы, собственно сидите? Сидите, смотрите — и ждете непонятно чего? Там за клеткой не арена. И вы не зритель, если не забыли».

— А что я могу сделать? — зачем-то вслух пробурчал на это Глеб. Не зная, способен ли его слышать тот, чьи слова передаются через шарик-пилюлю. И тем паче, не придавая значения тому, как соседи-попутчики по клетке воспримут товарища по несчастью, отчего-то заговорившего с самим собой.

Услышали ли его в Тайной канцелярии или нет, но голос не унимался. «Вам нужно попасть к варварам в плен! — вещал он, неумолимый, как военкомат, — а для этого варвары должны победить… в этой схватке».

Конкретный способ склонить в этом бою чашу весов на сторону варваров невидимка не подсказал. Глеб же не придумал ничего лучше, кроме как потянуться за пистолетом. Оружием, до сих пор успешно прятавшимся под рубашкой — и не изъятым конвоирами, не распознавшими в пистолете предмет, способный отнимать жизнь действеннее меча или стрелы.

«Только не это! — воскликнул голос, что аж голова заболела, — варвары… они ведь сразу смекнут, что это оружие. Могут даже за магический предмет принять. А с магическим предметом им в доверие не втереться».

— Зато можно подтереться, — неуклюже сострил вновь пробурчавший вполголоса Глеб, — доверием-то… гы-гы. Отвергая предлагайте, короче.

Впрочем, он и сам понял, что стрельбу устраивать ни к чему. И не только из-за боязни «спалиться». Вдобавок, Глеб знал то, о чем в Тайной канцелярии могли и не догадываться: обойма пистолета не бесконечна, заменить ее здесь нечем. Пули же были необходимы для умерщвления Разрушителя. А коль так, следовало их поберечь.

Но что тогда? И голос невидимого собеседника, честь ему и хвала, все-таки сподобился подсказке.

«Нужно привлечь к себе внимание варваров, — услышал… нет, почувствовал в своей голове Глеб, — дать им знать, что ты на их стороне. Что готов сражаться. Пусть освободят тебя и дадут оружие».

Сказано — сделано. И едва получив инструкцию, Глеб заорал что было мочи, приникнув к прутьям клетки:

— Эй! Выпустите меня! Я пленник! Я ненавижу имперцев! Дайте мне оружие! Эй… я хочу драться с имперскими тварями! Эй, там!..

— Придурок что ли?! — завопил крайне удивленный… нет, скорее, охреневший от этих возгласов арестант с крысиной физиономией, прежде хранивший невозмутимость, — это же варвары! Не врубаешься? Вар-ва-ры! Да если к ним в плен попасть… да любая наша тюрьма или каторга гостиницей для богатых купцов покажется… рядом с этим.