Страница 13 из 16
– Это ни к чему тебя не обязывает, – возразила я, но он резко меня перебил:
– Помолчи. Обязывает. И как вождя, и как мужчину. Так вот если соединить все эти факторы, а так же тот факт, что Юлиану никогда особенно в скади не любили... Племя — сложный организм, и мало чем отличается от обычного человеческого коллектива. Так вот если все это учесть, то выбирать-то мне, по сути, не надо.
– Не надо? – Я удивленно развернулась к нему, позабыв о запрете на звуки.
– Не надо, – повторил Эрик. – Скади любят тебя, они присягали тебе на верность, Полина. Понимаешь, что это значит? Они признали тебя, несмотря на кровь. И я... при других обстоятельствах, наверное, расстроился бы. Мне и нужно расстраиваться — ты ведь чужая, а закон крови я ценю превыше всех остальных законов.
– А ты не расстроился? – Замерла в ожидании ответа. Дождь размеренно стучал по стеклу, просился внутрь, но его не пускали. В этой комнате было место лишь для двоих.
Эрик покачал головой. Улыбнулся. Улыбка у него, как солнышко — сразу теплее становится. И ты жмуришься, выпрашивая еще...
– Нет. Мне обидно, что ты сейчас отстраняешься, будто для тебя это был всего лишь долг.
– Сначала так и было, – честно призналась я.
– А теперь?
– А теперь я их полюбила.
– Они тебя тоже. Поэтому если ты будешь настаивать, мне придется оставить Юлиану там, где она сейчас. Одну. В чужом городе, вдали от племени, в котором она рождена. По мере возможности я буду заботиться о ней и защищать — она ведь скади. И меня поймут. Как вождя.
– Но ты не хочешь, – продолжила я.
– Кроме того, что я вождь, я еще и человек. Я вообще считаю, мы мало отличаемся от людей. Кеном разве. И укладом жизни, который этот кен диктует. В остальном все мы — люди. И, как люди, привязываемся к другим людям. Это нормально. Даже если отбросить кровь... да все отбросить к черту! Я знаю ее с детства. Мы росли вместе, взрослели. Ну, некоторые из нас взрослели, а некоторые... некоторым не суждено стать мудрыми. В силу характера или обстоятельств. Или собственного желания. Юлиана, бесспорно, импульсивна и во многом еще ребенок. Капризный ребенок — красивая кукла, которой привыкли восхищаться. Она стервозна и даже меркантильна, но ты удивишься, узнав, сколько в мире меркантильных женщин. И это неплохо, наверное... Все же иногда нужно напоминать мужчинам, что они добытчики и защитники. – Он вздохнул и помолчал, словно потерял мысль и изо всех сил старался ее найти. – У всех есть недостатки. Но кроме них, у этой девочки есть и положительные стороны. Она добрая и умеет сострадать. Сильная. И ошибки свои признает. Кроме того, ее родители... Они погибли, когда она ребенком была. И их кен — он вот тут. – Эрик взял мою ладонь и положил себе на живот. – Бьется во мне. Как и частички их душ.
– Я не прошу ее прогонять. Но мне сложно после того... Я испугалась, Эрик. Черт, я так испугалась тогда! Я маленькой была еще, многого не знала, и не понимала, зачем она... почему...
– Понимаю. Не хочешь спросить ее об этом? Уверен, она не будет против поговорить.
– Пока я не хочу с ней разговаривать, – честно призналась я.
– Хорошо. Но я прошу — не как вождь, нет, на это у меня пока права нет. Как твой мужчина. Дай ей шанс, ведь каждый из нас заслуживает второго шанса. Но это просьба — не более. И я пойму, если откажешь.
– Не откажу.
– Правда?
– Правда. – Я обхватила его руками за талию и прижалась так крепко, как только смогла.
Из своей жизни и горького опыта прошлого я вынесла одну простую вещь. Счастье хрупко. Быстротечно. Пугливо, как дикая лань. И больше всего боится оно именно гордыни и нежелания идти на компромиссы.
А Эрик... он мой. Я давно это решила. Даже тогда, когда думала, что он не вернется, понимала, что никогда не забуду, не сотру его из памяти. И готова была этой памятью жить — она была ярче и красочнее любого настоящего дня.
Эрик не давил на меня, и это безумно подкупало. Побуждало доверять. А скади... я и правда привыкла к ним. И Алан, независимо от того, посвящусь я или нет, останется скади. Лучше я буду присматривать за ним изнутри.
К тому же... Я никому не говорила, но чем больше находилась рядом с Эриком, тем больше хотелось, забыв о сомнениях, принять другое, полузапретное, дикое и притягательное предложение.
Сбежать от мира.
Поехать к источнику.
И соединиться навсегда, слиться в одно, раствориться в Эрике, растворить его в себе.
Это желание я гнала от себя, но оно возвращалось с каждым днем все чаще. В такие минуты я позволяла себе немного помечтать. И захлебывалась счастьем, полностью тебя теряя.