Неоправданный риск

— Перестань давить на сестру, Теодор.

Воинственный, гордый, мужественный низкий голос врывается в слух, освежая воспоминания о звонке отца. Внутри растекается странное покалывание, просыпается волнение и трепет. Этого не может быть!

— Здравствуй, отец! — Тедди произносит это так уважительно и почтительно.

Я перевожу взгляд вправо. Недалеко от нас, в считанных шага, замер в ожидании Кристиан Грей. В коридоре практически никого нет, все выпускники и их родители уже вышли на улицу, чтобы продолжить все торжество там.

— Папа? — Шепотом вырывается у меня, вряд ли это услышал хоть один из них.

Мужчина передо мной делает несколько шагов к нам с Теддом. Он выглядит очень статно, солидно. На нем темно-серый костюм, белая рубашка и светлого оттенка галстук. Темные волосы идеально расчесаны, а серебристые запонки поблескивают на солнечном свету, проникающему сквозь окна в коридор. Он немного улыбается, от чего в уголках суровых серых глаз появляются морщинки.

Отец. Это мой отец!

В какие-то секунды мне кажется, что я сплю, и это все не взаправду. Тем временем мужчина приближается к нам и вот уже стоит в нескольких сантиметрах от меня.

— Папа… — Снова слетает с моих губ, но мой тон больше похож на шептание псих-больного. Сердце вновь начинает бешено колотиться, а ноги становятся абсолютно ватными.

Еще минут десять назад я думала, что потеряла все, что у меня было: семью. Я уже готовилась к совершенному одиночеству, отсутствию родительской любви, но сейчас я вижу перед собой отца, и это словно спасательный круг в бесконечном океане трагедий и проблем.

— Поздравляю с окончанием школы, девочка моя! — Он достает из внутреннего кармана своего пиджака небольшую бархатную коробочку синего цвета и вручает мне.

Трясущимися руками я принимаю подарок и в момент бросаюсь к папе с крепкими объятиями. Из глаз нескончаемым фонтаном брызжут слезы. Наверняка этот соленый водопад отпечатается на дорогущем костюме отца.

Он ничего не произносит, лишь крепко прижимает меня к себе, заботливо поглаживая по затылку, пока я даю волю эмоциям. На мгновение в сознании закрадывается мысль о том, что совсем скоро они с Теддом уедут, и я все равно останусь одна. От этого ужасного чувства я рыдаю еще сильнее, буквально вдавливаясь в надежную родительскую грудь отца.

— Тише, Фиби, тише! — Пытается успокоить он.

— Мне показалось, с ней что-то произошло… — До меня доносится полный сомнений голос Тедда.

Повисает минутная пауза, и почему-то мне кажется, что в этот момент папа и братец смогли пообщаться без слов, чтобы уберечь меня от всего ненужного.

Я осторожно отстраняюсь от отца, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Да, на его пиджаке все же остались пятна от слез.

Заметив мой разочарованный взгляд, папа ласково произносит:

— Не переживай, уже через несколько минут от этого не останется и следа.

Подняв взгляд на родное лицо, мне снова хочется разреветься. Я так давно не видела папу, и сейчас опасаюсь больше всего лишь одного: он может снова покинуть меня.

— Думаю, нам нужно поговорить, — деловито заявляет отец, переводя взгляд с меня на Тедда и обратно. — Как насчет импровизированного обеда?

— Я только за! — Радостно восклицает Тедди. Конечно, он всегда был любителем поесть.

Папа смотрит на меня, выжидая ответа. Я уже было хотела сказать, что согласна, но голос совершенно отказывается подчиняться мне. Поэтому решаю обойтись сдержанным кивков, крепко сжимая в руках подарок папы. Интересно, что там может быть?

***

Мы устроились в небольшом, но довольно дорогом, ресторане через дорогу от школы. Я, конечно же, замечала его раньше, но никогда не осмеливалась зайти внутрь. Моих карманных денег едва хватило бы на то, чтобы посмотреть на это заведение изнутри.

Вот и сейчас, я хотела предложить что-нибудь подешевле, но вместо внятного ответа получила лишь странные непонимающие взгляды. Точно! Иногда я забываю, что мой отец — большой босс.

Интерьер здесь довольно уютный: красно-золотая отделка, накрахмаленные скатерти и чехлы на стульях, массивные люстры на потолках выполнены в виде свечей. По залу кружат официанты с подносами, и разливается спокойная классическая музыка. Я не прогадала с нарядом, когда отец и Теодор завезли меня домой переодеться. На мне черное платье-карандаш и туфли в цвет.

Нас провожают к свободному столику и раздают меню.

— Я буду теплый салат с морепродуктами, — с неким воодушевлением произносит Тедд, и официант тут же делает пометки в своем блокноте.

— Три теплых салата, пожалуйста, — дополняет папа. И уже обращаясь ко мне: — Ты ведь не возражаешь?

Я отвечаю коротко и понятно:

— Конечно, нет.

Во всех изысках блюд в меню я все равно не разбираюсь, поэтому сама могла бы заказать несусветную гадость.

У нас забирают меню.

— Итак, дорогая, — начинает отец, — для начала скажи мне, за последнее время у тебя не было каких-либо неприятностей?

Именно в этот момент я жалею, что не умею врать. Моя реакция выдает меня со всеми потрохами.

— Только прошу обойтись тебя без вранья, Фиби, — добавляет он, а я тут же заливаюсь краской. Черт, Грей, почему ты не можешь себя контролировать? Похоже, пришло время выложить все карты.

Я делаю глубокий очищающий вдох, обводя взглядом сидящих за столом мужчин. Выкрутиться у меня не получится.

— Даже не знаю, с чего начать, — поверхностно говорю я, — В общем, ты ведь наверняка знаешь, что мама повторно вышла замуж?

Отец сдержанно кивает, скрестив руки на груди. Его лицо не выражает абсолютно ничего, и я лишний раз убеждаюсь: чувства у папы по отношению к матери совершенно остыли.

— Сначала все было не так печально, но с каждым месяцем становилось все хуже и хуже… — Я вновь печально вздыхаю. — Мама пыталась сделал из меня аналог моей сводной сестры, Терезы. Это подавляло меня, я становилась совершенно неуправляемой.

И отец, и Теодор внимательно слушали мой рассказ. На серьезных лицах не проступало ни единой эмоции.

— Наконец поняв, что все это бесполезно, она начала просто тыкать меня носом совершенно во все ошибки и все время ставить в пример Терезу. Отношения между нами становились все напряженнее, я с каждым днем все сильнее отдалялась от матери и её новой семьи.

Я делаю большой глоток минеральной воды, чтобы хоть как-то избежать пустыни в горле от разыгравшихся нервов. Параллельно с рассказом в моей голове всплывают воспоминания о тех нелегких моментах с матерью, когда мы начали отдаляться друг от друга. На глазах снова наворачиваются слезы, я туго сглатываю. Научусь я держать себя в руках или нет?

— Желание общаться с мамой пропадало, и в итоге мы начали видеться не чаще, чем раз в неделю, — продолжаю я, постепенно восстанавливая обрывки моего общения с матерью. — Каждое воскресенье я приезжала на обед, дабы удовлетворить желания мамы, но эти встречи не приносили никакой радости.

Нам приносят салаты, и Тедди сразу принимается за еду, уплетая за обе щеки креветки, но при этом внимательно слушая меня.

— Сестрица все время закладывала меня родителям, мать начинала отчитывать, а ее никчемный муж во всем поддакивал и пытался внести свою лепту в мое воспитание. Это было выше всего, что я могла вынести. — Я лениво ковыряю вилкой в тарелке, то и дело глотая слезы, чтобы снова не разреветься. — Конечный итог всему пришел сегодня. После окончания церемонии мама слезно радовалась за меня, но когда узнала, что вечер я хочу провести в компании школьных друзей, вновь взялась за старое. После не таких уж и долгих споров она заявила, что больше не хочет видеть меня. В общем-то, на этом все.

Папа медленно переваривает каждое мое слово. Его лицо меняется буквально каждую секунду. Возмущение перерастает в печаль, печаль перетекает в отчаяние, а отчаяние в сожаление, и так снова и снова. По выражению лица Тедда видно, что ему есть, что сказать, но он терпеливо ждет слово своего родителя. Толком осознать то, что думает папа по поводу всего этого, мне не удается, но наконец отец решает заговорить.