Страница 10 из 80
Хотя так ли важно, что сделают с человеком, если он уже мёртв? Мёртвым всё равно ведь уже ничем не поможешь.
Думала она о том, что до этого никогда не видела мёртвых. До этого – это до становления Хранительницей мыслей. Альфред и Алекс стали первооткрывателями в этой главе её жизненного пути. И глава эта, судя по всему, конца не имела и иметь его не собиралась.
А сейчас ей, вероятно, предстояло увидеть целую… армию? Стадо? Команду трупов? Никаких адекватных терминов в голову не приходило.
А ещё Сандра начала чувствовать голод, несмотря на то, что есть совсем не хотелось. Такую боль, то ли в желудке, то ли в кишечнике. Аж выть хотелось.
– Может, дождёмся Хлою? – осмелилась она предложить, пока Нэнси вытаскивала пропуск. Медсестра одарила её отчуждённым взглядом: видимо, витала в своих мыслях.
– Успеет она ещё. А так только время сейчас потеряем, – ответила она и приложила пропуск к сенсору. На панели вспыхнул зелёный огонёк, раздался характерный щелчок, и дверь была готова к открытию.
В круглое окошко ничего не было видно, а потому заходить внутрь было ещё тревожнее. Нельзя было предсказать, что ждёт впереди.
Сандра поёжилась, но через порог всё-таки переступила. Деваться ведь некуда было.
Дверь с лязгом закрылась, оставив вошедших наедине с навечно замолчавшими.
Нэнси быстро юркнула к столу и стала разбирать какие-то бумаги. Сандра же остановилась и с места сдвинуться не могла. Ей казалось, что стоит ей подойти ближе, как что-то разобьётся в этой тишине, и все эти мешки зашевелятся, и из них начнут пытаться выбраться все, лежащие в них, и в итоге… В общем, зрелище предстояло то ещё. Именно поэтому ничего нарушать не хотелось.
Голод подкреплялся диким холодом.
– Чего стоишь? – неожиданно громко прозвучал голос, и девушка вздрогнула. Чуть дёрнула плечами и прошла вглубь комнаты.
Здесь находилось около десяти мешков на кушетках на колёсиках, что создавало ещё более хрупкую атмосферу. Задень одну из кушеток – она покатится. До сих пор чудилось, что это может оживить мертвеца.
На каждой кушетке – табличка с именем. Все имена чужие, незнакомые, и это и радовало, и пугало одновременно. Кто знает, может, если бы всем им был дан шанс пожить ещё хотя бы чуть-чуть, они стали бы известными людьми, первооткрывателями каткой-нибудь вакцины, номинантами Нобелевской премии или Оскара. А их жизни просто взяли и оборвали, так, как обрезают ножницами нить. А потом выкидывают тот отрезанный и уже более никому не нужный конец.
Наконец, Сандра нашла то, что искала. Имя Алекса Раунда она прочитала на самой дальней кушетке, стоявшей в самом углу. Девушка смотрела на мешок, от которого исходила такая пустота и прохлада, и ей становилось не по себе с каждой секундой. Она никогда не видела брата своей подруги до Церемонии удаления, и ей даже было немножко стыдно из-за этого. Зато теперь она стояла здесь и лицезрела его труп, скрытый белой тканью. Вскрыть мешок было страшно, да и нужды она в этом не видела. Уж здесь нечему было не верить: написано “Алекс Раунд”, значит, он тут и лежит, и проверять это не стоит. А если и проверять, то уз точно не ей. Пусть Хлоя сама и проверяет.
Очень странно было осознавать, что она приедет сюда, посмотрит в безэмоциональное лицо того, кто раньше дарил ей воздушные шарики и кормил мороженым в тайне от мамы, и уедет. И не скажет даже родителям, что видела его, не живого, но мёртвого. И не скажет его девушке о том, что с ним не всё в порядке, хотя бы потому, что его больше нет. Будет хранить свою тайну, втайне плакать и не понимать, что делать дальше.
И не понимать, почему вообще её брат умер.
Если смотреть на ситуацию с этой стороны, то Сандра даже радовалась тому факту, что в своей небольшой от слова “совсем” семье она была единственным ребёнком. Потому что терять близких всегда тяжело, а никогда не знаешь, что с твоими родными всегда всё будет хорошо.
– Судя по документам, его действительно отправляют на органы, причём сегодня, через четыре часа, – вновь подала голос Нэнси, оторвавшись от бумаг и взглянув на Сандру.
– Убить ради органов – это так благородно, – лишь рассеянно пробормотала та.
Она действительно не понимала смысла удаления. Как можно провиниться так, что тебе за это отрубят целую жизнь? Альфреду повезло в этом смысле больше. Он успел дольше прожить. Больше повидал в жизни. Может, у него даже дети остались и внуки.
Мешок, подписанный его именем, расположился рядом с Алексом. Один его вид вызывал приступ жалости. Нельзя было сказать, что здесь лежал какой-то бывший великим человеком. Скорее, так, обыкновенный работник, страдавший рутиной. Или и вовсе не работник.
Личность потерялась. Омертвело тело, умерла душа, исчез человек. Исчезли все его маски, всё его притворство, все его льстивые слова.
– Я пойду, посмотрю, может, Хлоя приехала, – возвестила Нэнси и направилась к двери. Сандра и сказать не успела, что подруга ей бы обязательно позвонила или написала, если бы уже оказалась в больнице Калвари, как осталась единственным живым человеком в этом помещении.
Дверь защёлкнулась. Наступила полная тишина.
Девушка даже стала слышать, как бьётся её сердце. Не совсем ровно, часто и громко. Наверное, от страха.
Страх. Какое чужое слово, ставшее родным за последнее время.
Сандра села на стул, покрутилась. Стало как-то неловко перед теми, кто её даже видеть не мог. Чтобы отвлечься, она решила посмотреть, что же лежало на столе.
А стол бумагами был просто завален.
Сверху – всякие, как ей показалось, ненужные листы, на которых были распечатаны какие-то пустые таблицы с двумя или тремя пометками, ни о чём ей не говорившими. И таких листов оказалось штук двадцать, не меньше. Вздохнув, она отложила всю эту кучу на край стола и принялась осматривать другие предметы.
Внимание тут же привлекла большая папка. Любопытство взял верх, и Сандра открыла её в надежду найти что-то действительно нужное.
Внутри оказались сплошные досье с подробной информацией: фотография, полное имя, возраст на момент смерти, адрес, телефон, группа крови, перенесённые заболевания, в том числе врождённые пороки. Всё, что могло понадобиться при использовании в дальнейшем мёртвого тела для каких-либо научных или не очень целей. Здесь были и совсем молодые юноши и девушки, и старики, и люди среднего возраста, в самом расцвете сил. Всех их объединяло одно – так не вовремя объявившаяся гибель.
И ведь многих из них действительно могла ожидать долгая и счастливая жизнь.
Досье Алекса оказалось самым последним. Про Альфреда же не было сказано ни слова. Вероятно, потому, что его не удалили, а Аманда собственноручно застрелила его, даже не моргнув и не дёрнув рукой. Механично и натренированно.
Информации про Алекса было ничтожно мало. На момент удаления ему было двадцать два года, среди врождённых заболеваний – миопия средней степени, братьев и сестёр, если верить этой бумажке, у него и вовсе не было. Всё походило на какой-то глупый розыгрыш. Будто его никогда и не существовало, этого Алекса Раунда. Обратился в пыль, прах, ложные буквы и цифры на белом, как смерть, листе.
И смешно, и грустно одновременно. Сандра взглянула в тот угол, где теперь лежал этот парнишка. По спине пробежали мурашки. Нет, никогда она не могла себе вообразить, что останется одна в комнате, полной мертвецов. Надо заметить, в очень холодной комнате.
Единственное, что её радовало в данной ситуации, так это то, что на ней была не самая тонкая футболка и, что главное, – джинсовая куртка. Она кое-как, но не давала ей окончательно замёрзнуть.
Помимо бумаг и папки на столе больше ничего интересного не оказалось. Ручки, степлер, прищепки. Всё чересчур обыденно, и эта обыденность до чёртиков пугала. Вызывала миллион подозрений.
А не было ли всё это… представлением?
Нет, так считать было нельзя. Она же сама доказывала Джоанне, что необходимо доверять друг другу. Верить людям. Верить в людей, в то, что они человечны.