Страница 133 из 135
Ещё Юрий Кузнецов был скуп на похвалы. Он редко писал предисловия к какой-то книге. Слышать от него хоть маленькое одобрительное мнение стоило немалого. Когда он написал предисловие к сборнику стихотворений отца, изданному в издательстве «Художественная литература», отец не мог поверить этому. Причём это было написано так мастерски и красиво, что об отце говорили повсюду в Азербайджане. Своим мнением он мог сделать человека знаменитым. Потому что все знали — Юрий Кузнецов не льстил никому. Он ценил талант и настоящую поэзию.
Гюльзар Исмаил
2008 год.
<b>Гюльзар Исмаил</b> — дочь азербайджанского поэта Мамеда Исмаила. Кандидат юридических наук. Работает в Финляндии, в Хельсинки.
Введённый в литературный процесс, вживлённый в него усилиями Кожинова и многих других людей Кузнецов очень быстро взял типично-стандартный имидж советского литератора в соответствии с общепринятыми принципами эпохи «застоя» — вступил в Союз писателей, заседал в парткомах, во всевозможных комиссиях, служил в издательствах «Современник» и «Советский писатель», в журнале «Наш современник», преподавал в Литературном институте, как обычный литчиновник тех лет <…> Значение его как личности, творческой индивидуальности преувеличено: это — не тот поэт, который продолжил традиции великой русской классической поэзии.
Инна Ростовцева
(Из беседы с Игорем Михайловым, «Литературная учёба», 2008, № 6).
Я могу сказать с чистой совестью, несмотря на то, что его взгляды мне не близки, но Юрий Кузнецов — очень крупный, выдающийся поэт. Утрату которого так называемая либеральная творческая интеллигенция так и не заметила.
Михаил Синельников
(18 марта 2008 г.).
<b>Синельников Михаил Исаевич</b> (р. 1946) — поэт. В 1968 году он окончил Ошский пединститут. Его первая книга стихов «Облака и птицы» вышла в 1976 году. Особенно стоит отметить заслуги Синельникова как переводчика.
В стихах Юрия Кузнецова есть строго выверенная ось симметрии. Впечатление, что крутани его, и стихотворение будет вращаться как варёное яйцо, долго, не задевая никакие предметы на столе. Но потом вращение надоедает и «яйцо» останавливаешь рукой.
Михаил Андреев
(«Литературная Россия», 2009, 13 февраля).
<b>Андреев Михаил Васильевич</b> (р. 1954) — поэт, который, по наблюдениям Инны Ростовцевой, «всегда держал в нашей поэзии антилирическую, антирубцовскую, если так можно выразиться, ноту». В своё время его стихи привлекли внимание Иосифа Бродского. Однако популярность приобрела не его лирика, а тексты к песням, которые исполняли группы «Любэ», «Иванушки Интернэшнл», «Корни» и «Фабрика».
Мы — дети войны; невольно обнаружилась некоторая схожесть детских впечатлений. Похоронный треугольник невольно связал нас в некое братство своего времени; за нами молодёжь народилась уже иная, не испытавшая раннего голода и трагизма жизни. Судя по стихам, Юрий Кузнецов был уязвлён сиротством, гибель отца наложила отпечаток на характер. Он постоянно вспоминает войну, но вспоминает с торжеством победителя и мужеством воина. Отсюда, быть может, некоторая нелюдимость и скрытность; некому было прикрыть грудью и приходилось защищаться самому. Отсюда одиночество, ветер, бездна, откуда не возвращаются; бездна, в которой борются стихии, куда отчего-то манит, до жути в груди, до сердечных спазм. «Шёл отец невредим», — и вдруг бездна, лишь клуб страшного вихря в лицо из тёмной сосредоточенной в себе глубины, где таится иная, недоступная пониманию жизнь. Сколько счастия ожидалось с возвращением отца, — и вдруг пустота. «Отец!.. Ты не принёс нам счастья!» — жестоко восклицает отрок. Утрата долго казалась невосполнимой, эту брешь мог заполнить лишь живой отец и больше никто. И с другой стороны, — размышляет позднее Кузнецов, — ну, предположим, вернулся бы отец с войны, и что? Стал бы я благополучным генеральским сынком, и поэтический родник, открывшийся из тайных недр, скорее всего, замутился бы, иль заилился и иссякнут… Гибель отца — детское горе, которое позднее потухает и погружается в забвение, но гибель отца — и благое страдание, из которого проклюнулся поэт.
Владимир Личутин
(Из статьи «Взгляд», 2009 год).
<b>Личутин Владимир Владимирович</b> (р. 1940) — писатель. Он окончил отделение журналистики Ленинградского университета. Его перу принадлежат романы «Скитальцы», «Раскол», «Любостай», «Миледи Ротман» и другие книги. Юрий Кузнецов всегда относился к Личутину с неизменным уважением и высоко отзывался о романе писателя «Раскол».
Поэма «Путь Христа» Ю. Кузнецова написана глубоко, напряжённо и, вместе с тем, свободно по форме. Кузнецову удалось разобраться в себе; ведь он был более язычник в своём творчестве; язычник в смысле формы. Он использовал народную, языческую философию, поэтическое воззрение русского человека слОвянина на природу (славянин я умышленно написал через О, потому что оно происходит от «словенские народы»). Заговорить о Православии для Кузнецова было внове. Если Рубцов был проникнут Православием, то Юрий — нет. Только генно он чувствовал Творца, но не через религию.
Владимир Андреев
(Из статьи «Тайна — причина поэзии», альманах «Литрос», М., 2010, вып. 11).
<b>Андреев Владимир Фомич</b> (р. 1939) — поэт. В начале 1980-х годов он был редактором книги Юрия Кузнецова «Русский узел», которая вышла в московском издательстве «Современник».
Великий дар у Кузнецова, но и его надо оценивать трезво. Он не побоялся говорить о том, что понял в Православии, а верующим не надо бояться говорить о том, что он не понял.
Елена Дедина
(Из письма в редакцию еженедельника «Литературная Россия», 9 февраля 2010 года).
<b>Дедина Елена Ивановна</b> — поэт. Она автор сборников «Птица Память», «О Тебе радуется…» и «Вересковый сад». Живёт Дедина в Мордовии.
Кузнецов, хотя и поэт мысли, принадлежащий к той же традиции русской поэзии, что Тютчев, Боратынский (о котором Пушкин говорил, что он «поэт мысли»), но всё-таки он поэт мысли, которая, прежде всего, опрокидывается в живой, имеющий прямое отношение к нашей текущей жизни образ. И этот образ — есть главное по отношению к той или иной мысли, к тому или иному выводу, который можно сделать из его поэзии. И этот образ всегда новый, всегда неожиданный по отношению к набору существующих понятий, существующих идеологий. И этим отличается истинный поэт от поэта так называемой, простите, «культуры». Культура, которая выводит одно понятие из других и, так сказать, этим щеголяет, она, собственно, не является культурой. Культура как ориентация человека в жизни имеет смысл только тогда, когда она непосредственно относится к текущей нашей жизни, касается нашей души — живой, сейчас существующей. Тогда она, собственно, является культурой, а не, извините, книжным производством разного рода друг из друга вытекающих понятий и любованием этими понятиями. Кузнецов совершенно не таков. Каждая его мысль опрокинута в новый, им открытый из действительности образ, и этот образ объясняет действительность чрезвычайно глубоко и далеко и вперёд, и назад. Хрестоматийный пример — это его «Атомная сказка», которая всколыхнула очень многих людей.