Страница 21 из 40
Узнав, в чем дело, он долго смеялся:
— Характеристика о политической выдержанности и идейной грамотности жены для поездки с мужем? Во дают!
С характеристикой в руках она явилась к тому же начальнику милиции. Он читал, шевеля губами, потом долго смотрел на Лилю:
— Вы за албанца выходите? Что, русского парня не могли себе найти?
Вопрос был бестактный, но пришлось сдержаться и ответить:
— Мы полюбили друг друга.
— Ну и любили бы себе, а замуж на иностранца выходить не положено.
Слова «не положено» и «не пущать» издавна были самыми популярными в России.
Все-таки он переправил Лилю в городское управление милиции, на Петровку, 38. Там постоянно толпилось множество просителей. Когда наконец очередь дошла до Лили, здешний начальник тоже сделал ей оскорбительное замечание:
— Знаем мы таких, как вы! У вас просто желание удрать за границу.
Лиля даже заплакала:
— Я не удираю, а еду со своим мужем. И я не хочу разговаривать в таком тоне.
Ее снова переправили в ОВИР, и начальник снова спрашивал:
— Объясните, зачем вы хотите ехать в Албанию?
— Мой муж — албанский гражданин, мы собираемся жить там.
— Так. А где вы встретили своего мужа?
— Здесь, в Москве.
— Значит, он живет в Москве? Ну и оставайтесь с ним здесь. О чем вы, вообще, думали, когда выходили замуж за иностранца?
— Но мой муж — работник албанского посольства, атташе по делам культуры. Теперь его отзывают обратно в Албанию, он будет работать там.
— Ну и что? Он сможет приезжать к вам сюда.
— Но мы семья, муж с женой, мы хотим жить вместе.
— У нас нет инструкций для подобных случаев. Раз он дипломат, обращайтесь в Министерство иностранных дел. Пусть нам дадут письменное разъяснение.
Лиля выходила из разных кабинетов со слезами на глазах, жаловалась родителям и плакала на груди у Влатко:
— Они не хотят, чтобы я уехала с тобой, они хотят нас разлучить. Влатко, Влатко, что мне делать?
Он успокаивал ее, звонил в Министерство иностранных дел, там очередной начальник опять не хотел помочь. Тогда Влатко сам поехал с ней на прием, они вместе уговаривали начальников поставить подпись, объясняли, упрашивали — заграничный паспорт не давали.
В конце концов, Влатко попросил своего прямого начальника, посла Албании в СССР, вмешаться в это дело. Посол сказал, что будет просить министра иностранных дел Шепилова принять его и возьмет их обоих на прием к министру. На дипломатической машине с флагом Албании они подъехали к центральному подъезду высотного здания на Смоленской площади.
Министр Дмитрий Шепилов недавно занял этот пост, был моложе других кремлевских руководителей и считался любимцем Хрущева. Он так быстро продвигался по служебной лестнице, что его даже считали возможным кандидатом на пост лидера страны, когда уйдет нынешний. Высокий и представительный Шепилов был к тому же из нового поколения руководителей, намного образованнее других — историк, профессор, член-корреспондент Академии наук.
Он тепло встретил посла:
— Рад принять представителей дружественной державы, страны орла. Я давно мечтал побывать в вашей прекрасной стране. Могу сказать, что Никита Сергеевич Хрущев тоже хочет посетить Албанию. Мы знаем, что ваша страна нуждается в помощи, и будем рады оказать вам ее. Мы уже послали вам строительные материалы и наших специалистов.
Посол почтительно ответил:
— Да, мы очень благодарны. Я доложу нашему вождю, товарищу Энверу Ходже, желание товарища Хрущева, и ваше, конечно, посетить нашу страну. Я уверен, что он будет счастлив пригласить вас с официальным визитом. А я хочу просить вас помочь нашему культурному атташе товарищу Влатко Аджею и его жене.
Шепилов повернулся к Влатко:
— Я помню, как товарищ Тито беседовал с вами, когда мы сопровождали его и Никиту Сергеевича в прогулке по улице Горького. Откуда он вас знает?
— Во время войны я сражался в партизанской части, он был нашим командующим.
— Очень интересно. Так в чем состоит ваша просьба?
Выслушав Влатко, он светски улыбнулся Лиле, сказал сердечно:
— Поздравляю вас с замужеством, желаю счастья. Вы принесли заявление?
— Ой, с собой не принесла. Простите.
— Это неправильно, засмеялся он. — Вы ведь шли на прием к бюрократу. Я бюрократ и имею дело только с бумажками. Вот что, пишите заявление прямо здесь.
Лиля растерянно оглянулась вокруг — где писать?
Шепилов подмигнул ей:
— Садитесь за мой стол.
Он пододвинул ей свое кресло, и Лиля растерялась еще больше, покраснела. А Шепилов расхохотался:
— Не стесняйтесь, сядьте на несколько минут в кресло министра иностранных дел, почувствуете, какая это непростая работа. Вот вам бумага, пишите ручкой, которой я подписываю международные договоры.
Пока она писала, он расспрашивал посла и Влатко об истории Албании.
— Я по образованию историк, мне все интересно.
Потом он прочел ее заявление.
— Все правильно. Теперь, если разрешите, я тоже сяду в кресло министра.
Лиля покраснела еще больше.
Крупным властным почерком он написал в левом верхнем углу бумаги резолюцию: «Министру государственной безопасности. Товарищу Серову. Прошу рассмотреть. Шепилов».
Прощаясь, сказал:
— Отвезите в приемную товарища Серова, на Лубянку, — и уверенно добавил: Я написал «рассмотреть». Этого вполне достаточно.
— Спасибо, спасибо вам большое, — смущенно лепетала Лиля.
Посол задержался, а они, радостно возбужденные, вышли на Смоленскую площадь ловить такси. Влатко шепнул Лиле:
— Ну вот, ты все расстраивалась, боялась, что не дадут паспорта. Теперь ты наверняка поедешь со мной. Какой приятный человек товарищ Шепилов.
— Да, очень симпатичный и сердечный. Я была так поражена, что даже не знала, что сказать.
— Это новая генерация членов хрущевского правительства после XX съезда. Прежний министр, Молотов, был официальный сухарь. Он ни за что бы нас не принял и не помог.
— Шепилов запомнил тебя, сказала Лиля. — Это очень хорошо для твоей карьеры. Может, ты тоже будешь министром иностранных дел Албании.
Влатко рассмеялся:
— Ты фантазерка и преувеличиваешь мои возможности.
— Почему же? Я очень люблю тебя и горжусь тобой. А вдруг я окажусь права?
— Это все твоя фантазия. Я исхожу из реальности, а реальность пока такова: Албания — очень бедная страна. Но ты обратила внимание, что Шепилов сказал нашему послу?
— Нет, я так нервничала все время, что не слышала.
— Он сказал, что товарищ Хрущев и он сам хотят приехать в Албанию и оказать помощь нашей стране. Это очень важно для нас.
Лиле неприятно было входить в подъезд Министерства госбезопасности, Лубянки, как называли это громадное здание, которого все боялись. Она помнила, что здесь держали и мучили ее отца.
В приемной она вцепилась в руку Влатко. Дежурный майор холодно взглянул на них, молча принял письмо, но увидев подпись Шепилова, сразу заулыбался:
— Я передам товарищу Серову. Не беспокойтесь, все будет сделано.
Через два дня она получила красный заграничный паспорт. Серов был поставлен Хрущевым на пост министра вместо Берии и знал, что Шепилов любимец Хрущева. Одной этой подписи было достаточно, чтобы сделать все, что он просил. Фаворитизм работал в Советской России безотказно.
Лиля весело размахивала паспортом перед родителями:
— Дорогие мои, мне дали красный заграничный паспорт, разрешили ехать!
На обложке крупными буквами было написано: «СССР». Лиля танцевала от радости и цитировала стихи Маяковского «Паспорт»:
Павел взял паспорт в руки, посмотрел:
— Видишь, когда наши едут за границу, в паспорте не указывают национальность. Ты теперь не еврейка, а просто гражданка СССР. Как это удалось после стольких мучений?