Страница 30 из 86
3. Это и отличие № 3 — они почти не пьют! По лицам видно, что для многих стопка за ужином — не предел, но здесь и близко нет того мелькания стеклотары, что было у нас. Пока что не видел ни одного пьяного — неужели пропаганда насяльника работает?
4, Общая культура поведения показывает значительно большее уважение друг к другу и к самим себе. Они НЕ разговаривают во время поверок, стоят спокойно в строю и не шатаются! У нас приходилось самым горластым зачитывать фамилии повзводно (в каждом взводе по 30–35 человек было), а здесь стоят 110 человек тихо, пока их фамилии читает один с «проблемами фикции». О поздравлении именинников в строю и аплодисментах я уже писал, меня это вообще потрясло.
Наш строй в столовую больше был похож на кучку, за которой бегут группки отстающих и прочие шатуны; эти топают, как на плацу, никто не отстает и не задерживается.
У них дневальных назначают спокойно по списку, и воплей несогласных нет (разве что усталое «я ж був уже», сказанное без сопротивления) — у нас это все время квест на поиски крайних был, в итоге некоторые синяки ни разу не были, а более «небайдужі» — несколько раз.
У нас обязательно находились любители поорать, выпендриться, блеснуть альфа-самцом в столовой, любители посмотреть ТВ до 12 ночи. У львовян я этого не вижу, они выглядят сосредоточенными муравьями, уважающими приоритет общего перед личным. Это выражается даже во внешнем виде: у нас, несмотря на выданную форму и требования ходить только в ней, не меньше трети продолжало ходить в своих личных куртках. Эти ходят все одинаковые даже внутри казармы!
5. Разное отношение к ТВ и прессе. У нас ТВ работал почти без перерыва, то ICTV, то другие новостные каналы; по утрам, по-еле завтрака, мешало спать какое-нибудь идиотское утреннее шоу с кучей рекламы. Иногда ТВ продолжал орать даже во время речей насяльника или поверок! Здесь ТВ смотрят намного меньше, а новости не смотрят вообще! Или один раз за пару дней. Тут много дисков с фильмами, смотрят или западные боевички со Стетхемом, или российские сериалы типа «Ликвидация», а во время всяких объявлений обязательно звук выключают. Сегодня в 21:07 уже был выключен, у нас ни разу не помню, чтобы выключали раньше 23-х.
У дневальных на столе всегда куча газет МО, что-то там про армию и героев, и они это читают, добровольно.
6. Нет кашляющих, и вообще больных меньше. И это несмотря на то, что по ночам перестали включать батареи, стало холодно. У дневального лежит градусник (!!!), и если кто чувствует, что заболевает, — меряет температуру, берет сопровождающего и топает в санчасть.
Проветривается каждый день по два-три часа, несколько окон открывается (у нас я такое видел только один раз).
7. В общении: хотя меня сложно назвать коммуникативным, у нас в семье за общение со всеми родственниками и друзьями отвечает супруга (цьом-цьом, кохана!), здесь же я пересиливаю себя и вовсю знакомлюсь. Так вот, после общения с 20–30 людьми из Центральной Украины и 5-10 из Западной, выводы удивительные.
Западенцы очень мало рассказывают о своей личной жизни! И не очень охотно обсуждают политику, больше всего речь идет на нейтральные темы: рыбалка там, охота, армия (служба). С остальными украинцами достаточно поболтать час, чтобы уже составить характеристику: где живет, в каких условиях, где работает, сколько и каких родственников, привычки, вкусы… Некоторые «души нараспашку» умудряются всю свою жизнь рассказать, а если с алкоголем — то вообще ховайся, уже сил нет это слушать.
В принципе, подобная скрытность — это чисто европейский принцип, западный, в отличие от российской открытости.
Чисто внешне уже могу определить, откуда человек. Хотя это немного арийской чушью отдает, но все-таки по лицам тоже можно многое определить, у западенцев лица более удлиненные, носы тоньше, длиннее и часто с горбинкой, все черты лица более тонкие. У наших все более круглое, носы шире, даже залысины/волосатости немножко другие.
Исходя из всего вышеперечисленного, складывается впечатление, что это два разных народа: привычки разные, даже внешний вид отличается. Никто их не организовывал, но они уже группа — это похоже на поведение кавказцев в РФ. В социологическом исследовании вычитал, что на Западной Украине сильные горизонтальные связи и люди более сплоченные.
Вспомнился такой умозрительный пример: берем поселок, 1 тыс. человек, Нидерланды и Нигерия. У первых все забираем (например, необитаемый остров), вторым даем по $ 10 тыс. каждому. Через год у вторых будет такая же бедность, как и раньше, сильные ограбят слабых. У первых будет почти все, нужное для жизни, — они добьются этого за счет совместного труда и правильной организации всего общества.
Казалось бы, ты должен быть счастлив, что попал на более высокий уровень общественной кооперации, — но, на самом деле, психологически это было крайне некомфортно… И в окопах я тоже, наверное, выбрал бы не западенцев — из-за их закрытости ты не чувствуешь, каким будет их следующее действие, они немного другие. Остальные украинцы реагируют так же, как и ты, и за счет этой предсказуемости ты ощущаешь себя частью общности — сильнее то бишь.
Так что когда в субботу утром насяльник скомандовал переселить остальных двух «старичков» в мой угол, а всем остальным — переселиться по кубрикам повзводно (закуток № 1 = взвод № 1), я обрадовался, захотелось снова со «своими» почирикать.
Продолжаю про субботу: теперь мои соседи — оба С. из моего февральского призыва. Если и будет кто ночью руками размахивать, то не тернопольское чудо, а киевское, и по соседству храп не львовский, а нежинский. Радость сомнительная, но в армии и это немало.
Пользуясь глобальным перетаскиванием вещей, делаю инвентаризацию: у меня вся верхняя кровать завалена непонятными мешками, банками и кулечками. Еще до госпиталя мне довелось переселиться в центр тернопольского кубла (до сих пор вспоминаю холоднющую руку бухаря Г. у себя на щеке — бррр!), но сейчас выясняется, что страдал я не зря. Дело в том, что тернопольские (их было до десятка) навезли сюда гигантские кучи еды и прочего, а в увольнительные не ездили: некоторым почти сутки домой добираться.
Из еды мне/нам досталась закрытая на металлическую крышку 3-литровая банка сала, кулек грецких орехов, пара кульков конфет, пластиковое корыто 50х40х50 см чего-то мясного (под пятисантиметровым слоем жира), литровая банка меда, сахар, печенье. Было еще много чего-то другого, но его соседи еще раньше выбросили. Корыто мяса никто потрошить не рискнул, выкинули, остальное пошло в ход.
Мешки шмотья (свитера, штаны, футбол к и, трусы с носками) отнесли на тряпки, полы мыть: обувь — на мусор; курточки Himalaya — как подстилки; запчасти для броника (защита шеи и боков) оставили, остальную мелочевку я прихватизировал: две чашки, ложки, вилки, скотч, два дезика, крем для обуви со щеткой, две пары наушников. Сложно объяснить, почему так много полезного оставили, вероятно, еще больше утащили с собой — у каждого при себе по два рюкзака было…
Разобрав все и попив чаю с медком, предвижу тоскливые выходные, поэтому решаюсь на фокус Ж.-старшего, уже пару раз обеспечивавший нам увольнение: звоню насяльнику на мобильный и нагло вру, что ко мне приехали родные на машине, нельзя ли мне с ними домой до завтра. В очередной раз слышу коронное НЗМЯ (Не Заебывай Меня, Якорнов), никого, мол, не отпускают, но через 20 минут насяльник перезванивает и предлагает пройти в штаб.
Я раскатал губу на скорую отправку, но насяльник отводит меня в сторону, спрашивает, кто за мной приехал. Я вру про маму и сестру, он ржет; «А ты такой заросший, небритый — скажут, вот что армия с людьми делает». Понизив голос, продолжает; «Езжай домой, но, поскольку я тут иду на должностное преступление, привезешь маленькую пачечку бумаги». Думаю, ага, вылезли боком наши циррозные пакетики каждые выходные, уже не хочет старуха коньяку с конфетами, подавай ей бумагу разноцветную.