Страница 5 из 115
Наша армiя традицiонно воспитывалась въ сознанiи своего превосходства въ рукопашной схваткѣ. Поддержать эту историческую традицiю должно составить одну изъ цѣлей военной педагогики (низшихъ уставовъ). Для этого нужно культивировать, какъ важнѣйшiй военный спортъ, уколъ штыкомъ, рубка шашкой, стрѣльбу изъ револьвера, бросанiе ручныхъ гранатъ и даже кулачную или иную борьбу.
Но этотъ культъ, какъ результатъ военно-педагогическихъ требованiй, не долженъ внушать бойцу ложныхъ идей о современномъ огневомъ боѣ. Въ этомъ и была ошибка М. И. Драгомирова. Имѣя великую заслугу передъ русской армiей своимъ стремленiемъ возродить въ ней Суворовскую традицiю, онъ не учелъ того радикальнаго измѣненiя тактики, происшедшаго со времени Суворова.
"Наука Побѣждать" говоритъ:
"Береги пулю на три дня, а иногда и на цѣлую кампанiю, когда негдѣ взять. Стрѣляй рѣдко, да мѣтко, штыкомъ коли крѣпко; пуля обмишулится, а штыкъ не обмишулится; пуля-дура, штыкъ-молодецъ".
Эти Суворовскiя слова привели М. И. Драгомирова къ совершенно невѣрному заключенiю:
"Въ этомъ пунктѣ", пишетъ онъ, — "сдѣлана превосходная оцѣнка относительнаго достоинства холоднаго и огнестрѣльнаго оружiя". Суворовъ дѣйствительно дѣлаетъ оцѣнку огнестрѣльнаго оружiя, но своего времени, когда на 300 шаговъ хорошiй стрѣлокъ не могъ быть увѣреннымъ что попадетъ даже въ 5-ти этажный домъ. Изъ этой основной логической ошибки и вытекли всѣ тактическiе нелѣпости, которыя пытались вводить въ нашу армiю послѣдователи М. И. Драгомирова — Сухомлиновъ (на должности военнаго министра) и Бончъ-Бруевичъ (редакторъ новыхъ изданiй Драгомировской тактики).
Формула Суворова "пуля — дура, штыкъ — молодецъ", конечно сейчасъ абсолютно не примѣнима. Она даже вредна, ибо внушаетъ солдату недовѣрiе къ своему главному оружiю — ружью, пулемету и пушкѣ. Солдатъ, узрѣвшiй въ первомъ же бою, что современная пуля дура, въ томъ случаѣ, если онъ не вѣритъ въ наступательную силу своего огнестрѣльнаго оружiя, становится пассивнымъ. Въ этомъ и лежала главная причина тактической пассивности нашихъ войскъ въ Японскую войну. Между тѣмъ, японскiя войска, воспитанныя германскими инструкторами, были полны вѣры въ силу своего огня и потому проявили на поляхъ сраженiй самое ярко выраженное стремленiе впередъ.
На примѣрѣ вопроса обученiя штыку мы хотѣли обнаружить особенность низшихъ уставовъ. Вынужденные одновременно сочетать тактическiя и военно-педагогическiя стороны, они непремѣнно сталкиваются съ нѣкоторыми различiями въ требованiяхъ. И вотъ, при разрѣшенiи этихъ различныхъ точекъ зрѣнiя, нужно прежде всего остерегаться укладывать реальности жизни въ прокрустово ложе. Въ конечной своей формѣ эта вредная тенденцiя выражалась у насъ въ проповѣди "пуля — дура, а штыкъ — молодецъ", а у французовъ въ томъ, что ихъ солдаты остроумно называли "bourrer les cranes".
"Наставленiе для совмѣстныхъ дѣйствiй различныхъ родовъ войскъ" переноситъ центръ тяжести разсужденiя уже всецѣло въ область тактики. Солидарность общихъ дѣйствiй и уменьшенiе внутреннихъ тренiй для достиженiя съ наименьшей затратой крови наибольшихъ результатовъ — вотъ главная задача этого устава. Главнымъ оружiемъ борьбы для начальника дивизiи является его артиллерiя, ибо отъ 2/3 до ¾ потерь будетъ нанесено непрiятелю нашими пушками и гаубицами. Пѣхота подводится къ рукопашной схваткѣ только для использованiя результатовъ успѣшнаго огневого боя. Поэтому, если низшiе уставы должны съумѣть внушить бойцамъ постоянное, неудержимое стремленiе впередъ, то наставленiе для совмѣстныхъ боевыхъ дѣйствiй родовъ войскъ должно дать начальнику умѣнiе "придерживать" свою хорошую пѣхоту въ минуты нерѣшеннаго еще огневого боя съ тѣмъ, чтобы потребовать отъ нея крайняго напряженiя въ минуты, когда противникъ по образному выраженiю нѣмецкаго устава "созрѣетъ для штурма" (штурмрейфъ). Для этого начальникъ долженъ умѣть правильно оцѣнивать обстановку. Поэтому наставленiе для совмѣстныхъ дѣйствiй родовъ войскъ должно быть насквозь проникнуто словами Суворовской "Науки побѣждать":
"Два воинскiя искусства: первое — глазомѣръ: какъ въ лагерь стать, какъ идти, гдѣ атаковать, гнать и бить. Второе — быстрота". При этомъ обращаемъ здѣсь особенное вниманiе на обстоятельство всегда забываемое: Суворовъ ставитъ для военнаго искусства на первое мѣсто глазомѣръ, а не быстроту.
Вотъ въ своемъ предпочтенiи "глазомѣру" разсматриваемые нами теперь уставы средней категорiи должны нѣсколько отличаться отъ уставовъ низшихъ; въ уставахъ средней категорiи должна красной нитью проходить мысль: — "войска водятъ въ бой, а не на убой" въ уставахъ же низшей категорiи должна быть столь-же ярко проведена мысль: "войска должны быть готовы по первому приказанiю отдать свою жизнь".
Различiе въ этомъ отношенiи обѣихъ категорiй уставовъ могутъ быть обрисованы на слѣдующемъ примѣрѣ: части пѣхоты и кавалерiи должны умѣть рѣшительно атаковать или упорно обороняться (по нѣмецкому афоризму: здѣсть стою и здѣсь умру). Для дивизiи же въ ея цѣломъ вопросъ не рѣшается столь примитивно. Дивизiя можетъ не только рѣшительно наступать, но вести и затяжное наступленiе и оборону, она можетъ вести демонстрацiю, наконецъ, она часто будетъ строить свою оборону въ глубину. Послѣднее потребуетъ обороны двухъ позицiй: передовой и главной. Было бы ошибкой предполагать, что для этого дивизiя распредѣлитъ равномѣрно свое сопротивленiе на обѣихъ позицiяхъ или же, что войска на одной изъ позицiй будутъ обороняться менѣе упорно, чѣмъ на другой. Нѣтъ. Свое главное сопротивленiе дивизiя сосредоточитъ только на главной позицiи. Это выразится въ неравномѣрномъ распредѣленiи силъ дивизiи, начальникъ которой и сосредоточитъ главныя ея силы для обороны главной позицiи. Но въ проявленiи упорства обороны меньшей части дивизiи, обороняющей передовую позицiю, и большей части дивизiи, обороняющей главную, не должно быть различiя. Войска на обѣихъ позицiяхъ должны проявлять максимальное упорство, придерживаясь правила: здѣсь стою и здѣсь умру. Упорная оборона частей первой линiи кончается лишь послѣ приказанiя старшаго начальника объ отходѣ или по истеченiи того опредѣленнаго срока, который онъ заблаговременно укажетъ.
Когда мы перейдемъ въ область высшихъ уставовъ (Наставленiе для вожденiя высшихъ войсковыхъ соединенiй), то абрисы доктрины еще болѣе усложняются, но зато вступаетъ въ силу законъ большаго числа. Командиръ корпуса, особенно же командующiй армiей или главнокомандующiй имѣетъ дѣло съ явленiями, заключающими въ себѣ такое огромное число отдѣльныхъ случаевъ, что влiянiе "случайности" до нѣкоторой степени парализуется взаимнымъ погашенiемъ крайностей и вырисовывается средняя линiя возможностей. Вотъ почему, если младшiй начальникъ не можетъ воевать не рискуя, то, чѣмъ выше начальникъ, тѣмъ большую роль въ его распоряженiяхъ долженъ играть расчетъ. Послѣднiй ему облегчается еще тѣмъ, что его освѣдомленiе о противникѣ получаетъ все болѣе объемлющiй характеръ и потому многое изъ данныхъ о противникѣ, что для младшаго начальника является случайностью, для старшаго представляетъ величину, научно учитываемую.
Всякiй расчетъ обуславливается возможностью использованiя опредѣленныхъ величинъ. Законъ большаго числа имѣетъ дѣло со "средними величинами" (примѣръ статистики). Такимъ образомъ, уже это одно подсказываетъ, что стратегiя болѣе точная наука, нежели тактика. Тутъ приходится обратить вниманiе на нашу основную ошибку въ стратегiи. Увлекаясь примѣромъ Суворова, требовавшаго крайняго напряженiя своихъ войскъ, мы забывали, что Суворовъ по условiямъ ограниченности тѣхъ силъ, которыми онъ командовалъ, совмѣщалъ въ себѣ одновременно главнокомандующаго, командующаго, командира корпуса, а часто и начальника дивизiи. Въ роли послѣдняго онъ умѣлъ потребовать отъ войскъ невозможнаго и не считалъ враговъ (примѣръ: его маршъ въ Пражской операцiи до Бреста). Но въ роли главнокомандущаго его методы другiе: здѣсь онъ считаетъ враговъ, и свои стратегическiя заданiя не основываетъ на такомъ же напряженiи, какъ въ тактикѣ. Полуторамѣсячная остановка у Бреста въ той же Пражской операцiи является другимъ примѣромъ. Командующiй армiей или главнокомандующiй постоянно кладутъ въ основу своихъ стратегическихъ расчетовъ у насъ крайнее напряженiе войскъ, не оставляя зазора для своихъ подчиненныхъ для проявленiя добавочной энергiи съ цѣлью преобороть непредвидѣнныя случайности. Операцiи срываются также точно, какъ проливается чаша отъ послѣдней переполнившей ее капли. Кроме того, нужно имѣть въ виду, что стратегiя имѣетъ своей задачей подвести войска къ полю сраженiя (поставить ихъ въ наиболѣе выгодное положенiе). Тактика же употребляетъ войска на полѣ сраженiя. Слѣдовательно, стратегiя должна подвести войска не измученными, а сохраняющими свой запасъ силъ. Вотъ почему основнымъ правиломъ стратегiи является расчетъ, основанный на среднихъ величинахъ. Въ этомъ отношенiи очень поучительно сравненiе расчета нашего и нѣмецкаго въ операцiяхъ въ Восточной Пруссiи въ 1914 году. Вотъ тутъ то и обнаруживается большая разница въ точкахъ зрѣнiя, которыя проводятся въ уставахъ, преимущественно тактическаго характера (низшiе и среднiе уставы) и уставахъ преимущественно стратегическаго характера (высшiе). Первые должны требовать отъ начальника умѣнiя потребовать отъ войскъ крайняго напряженiя, т. е. умѣнiя быть въ нужную минуту расточительнымъ. Вторыя должны требовать отъ начальника умѣнiя экономнаго рѣшенiя оперативныхъ задачъ съ тѣмъ, чтобы не растрачивать капиталъ энергiи войскъ до сраженiя.