Страница 5 из 9
На помощь пришел отец Евгения. Александр предложил сыну отправиться вместе с ним в геолого-разведывательную экспедицию в Казахстан. Это обещало превратиться в незабываемое приключение – так чего, собственно говоря, и было желать? Евгений, ни минуты не сомневаясь, согласился на авантюру, и отец написал ему рекомендацию. Через месяц Евгений вместе с отцом прибыл в бескрайние степи Казахстана. Еще в поезде отец предупредил его:
– Если хочешь, чтобы тебя уважали, никто не должен знать, что я твой отец.
Евгений серьезно кивнул и с тех пор больше не обращался к отцу иначе как по имени и фамилии.
В Казахстане ему вверили отряд, состоящий из пятнадцати человек. Это были уголовники, отбывающие здесь свой срок за нетяжелые преступления. Они жили на всем готовом и даже получали кое-какую зарплату, поэтому никому даже в голову не приходило бежать отсюда. Правда, и работать никто не хотел. Все эти взрослые, видевшие в своей жизни все мужчины жили по принципу: солдат спит, а служба идет. Пара недель ушли на то, чтобы освоиться здесь. Вопреки всем домыслам и пересудам, Евгению все-таки удалось завоевать уважение у своего отряда, и они стали выполнять норму.
Немилосердное солнце, тяжелый труд и отряд уголовников быстро заставили повзрослеть. За несколько месяцев в Казахстане он изменился настолько, что родная мать в буквальном смысле поначалу не узнала его, а когда они сели в автобус и Евгений начал с ней делиться впечатлениями, женщина тихо заплакала. Евгений осекся и вдруг понял, что отвык говорить литературным языком. Его речь теперь была наполнена нецензурной лексикой, которую он привык использовать в качестве связующих артиклей. Чтобы понятнее и доходчивее было.
«На самом деле я потом еще очень долго пытался искоренить в себе привычку материться, но удалось побороть ее лишь спустя много лет. Последний удар по дурной привычке нанес Париж. Когда попал туда первый раз, там еще можно было застать русских эмигрантов-дворян, работающих таксистами. Однажды мы ехали с женой в машине, что-то оживленно обсуждая, я был несдержан, и вдруг водитель полуобернулся и сказал мне на чистом языке: „Молодой человек, хочу вас предупредить, что я петербуржец и хорошо понимаю язык. Скажите, пожалуйста, если у вас были интимные отношения с матерью этой очаровательной дамы, зачем ставить ее в известность – это как-то не по-джентльменски“. Его замечание сразило меня наповал и… окончательно излечило от сквернословия».
Зинаида Ермолаевна искренне надеялась на то, что солнце Казахстана сможет выжечь желание сына посвятить себя литературе, но все обернулось иначе. Как только они переступили порог квартиры, Евгений гордо выложил на стол стопку заработанных денег. Их вполне могло хватить на ремонт, в котором их квартира отчаянно нуждалась последние лет пятнадцать. На робкое предложение матери Евгений отреагировал весьма категорично:
– На эти деньги я куплю пишущую машинку, а уже потом эта машинка сделает нам ремонт, – заявил будущий поэт.
Впрочем, по возвращении в положении Евтушенко мало что изменилось. Он все так же целыми днями играл в футбол, писал стихи и шатался по лицам. Ни цели, ни денег, ни надежд, только весьма отчетливо вырисовывающаяся перспектива загреметь в тюрьму по статье о тунеядстве.
«Я всегда любил футбол. Я был очень способным вратарем. И мало кто знает, но меня даже брали в дубль „Динамо“ – после того как я взял три пенальти, играя за команду мальчиков „Буревестник“. Почему я написал книгу о футболе? Тогда был совсем другой футбол! Тогда свобода существовала только в личной жизни по ночам, в поэзии и на футбольном поле. И были замечательные футболисты. Сейчас же футболисты – больше бизнесмены. И они даже потеряли чувство того, что футбол – это настоящая игра и в ней должно быть что-то такое чистое и детское».
За экспедицией в Казахстан последовал год работы на Алтае. О том времени Евгений Александрович всегда вспоминал с большой теплотой и любовью. Барнаул, Змеиногорск и еще не один десяток городов пришлось ему посетить в то время. Красивые и спокойные места ему нравились, но мечты о литературной карьере не покидали его. Наконец спустя довольно продолжительное время ему удалось добиться удовлетворительной характеристики от начальства, что хоть как-то должно было очистить его репутацию от «волчьего паспорта» из 607-й школы.
Евгений Евтушенко (вверху) с товарищами по студенческой баскетбольной команде. 1948 г.
Вернувшись в Москву, Евгений начал осаждать редакции всех газет и журналов. Везде его не воспринимали всерьез. Впрочем, однажды его стихи все-таки заметили и пригласили на собеседование. Когда на встречу с сотрудником редакции пришел автор проникновенных строк о войне, сотрудник оторопел. Он ожидал увидеть убеленного сединами фронтовика, а не семнадцатилетнего мальчишку. В печать стихи Евтушенко не взяли, но уверенности эта встреча Евгению поприбавила.
Однажды он решил зайти в редакцию любимой им газеты «Советский спорт». Газету эту будущий поэт любил, а помимо спорта в ней была и литературная страничка. Какая в конце концов разница, о чем писать стихи? Если нужно о спорте, то можно и о спорте.
Редакция газеты располагалась в огромной полуподвальной комнате на Дзержинке. Оттуда доносились ожесточенные звуки работающих пишущих машинок, и уже на подходе к ней воздух сгущался и приобретал белесый от табачного дыма оттенок.
Евгений Евтушенко смело вошел внутрь редакции и поинтересовался, где он может найти главу поэтического отдела. Навстречу ему вышел грузный мужчина, которого звали Николай Александрович Тарасов. Он пробежал глазами по паре стихов из стопки свежеотпечатанных листов, которые протягивал ему будущий поэт, и удовлетворенно кивнул. Одно из стихотворений привлекло особое внимание, и Тарасов начал читать его вслух.
– Будет писать? – поинтересовался он у сотрудников, когда закончил читать стихотворение.
Кто-то из сотрудников редакции утвердительно кивнул, скорее из желания подбодрить молодого человек, чем из искреннего интереса. Этого оказалось достаточно для того, чтобы определить всю дальнейшую карьеру юного дарования.
– А вот это подойдет для печати, – уже совсем другим тоном сообщил Тарасов, вчитываясь в строки. Он тут же подозвал кого-то и сунул появившейся в дверях женщине листок. «В печать», – коротко приказал он.
Уже на следующий день во всех газетных киосках страны появился выпуск газеты «Советский спорт» со стихотворением никому пока не известного Евгения Евтушенко. Не веря своему счастью, Евгений Александрович побежал к киоску и попросил у продавца все имеющиеся выпуски газеты. Получив штук шестьдесят экземпляров, он встал посередине улицы и стал раздавать выпуски всем прохожим, громко декламируя свое стихотворение.
За печать в газете ему полагался гонорар, который составил чуть ли не половину месячной зарплаты матери Евгения, к тому моменту окончательно оставившей певческую карьеру и превратившейся в концертного администратора.
Первый гонорар обязательно нужно пропить, об этом Евгению сообщил его лучший друг. Эта традиция понравилась Евгению, и он предложил другу составить компанию в этом «нелегком» деле.
Пригласив двух знакомых девушек, они отправились в единственный известный им ресторан. Немного провинциальный интерьер с гротескной лепниной, дорогими скатертями и неприветливой официанткой казался им чем-то совершенно удивительным и кинематографичным. Увидев в меню позицию «Сухое вино», Евгений Александрович тут же заказал его. В те годы популярно было сухое ситро, порошок, который требовалось развести водой, чтобы получился лимонад. Им почему-то казалось, что сухое вино должно быть чем-то таким же. Увидев, что вместо порошка им несут графин с бордовой жидкостью, Евгений Александрович со всей важностью в голосе поинтересовался: