Страница 19 из 27
– Подробности, конечно, неприятные, но ничего особо страшного для тебя не вижу… Подожди, дай договорить! – просит Земеля, видя мои опасно сузившиеся глаза. – Как там сложилось у твоих родителей, точно ты не знаешь, может, это она его соблазнила? Могло же такое быть?
«Со своей колокольни» он прав – не знаю. Но несколько раз видел, как она от мужиков шарахается. Одному Шаврину удалось к ней как-то ключик подобрать, потому и терплю, хоть и не в восторге от него.
– Но, допустим, ты прав. Тебе я верю больше, так что примем это как данность. Но ты-то есть! Умный, одаренный, пробивной. Везучий, наконец! Такому не зазорно помочь, даже если не все гладко вначале случилось. В чем проблема?
– Про то, что случается с незаконнорожденными детьми Потемкиных, мы поговорим как-нибудь отдельно, – не к месту вспомнились мне некоторые подробности из документов, собранных Арешиной, – проблема в том, что дед ненавидел Потемкиных. Люто, до дрожи! Ты его не знал, поэтому бесполезно тебе это рассказывать, просто поверь на слово. А тут вдруг их ублюдка, давай называть вещи своими именами, не просто вырастил, а в род принял. И воспитывал наравне со своим внуком так, что я про него только хорошее вспомнить могу. Как тебе такое?
– Может, смягчился к старости? – Олег немного растерян. Даже у него слова «смягчился» и «глава Тайной канцелярии» с трудом укладываются в одном предложении, а что уж говорить обо мне, знавшем деда лично?
– Ну-ну! Мы точно об одном и том же человеке говорим?
– Какая разница, что ему в голову взбрело на старости лет! Он уже умер! Или ты в этом не уверен? – горячится друг.
– Умер, я сам на гроб землю кидал, тут без вариантов. А вот единомышленники его живы и здоровы. Гришка Осмолкин – из их числа; возможно, есть и другие где-то вокруг меня.
– А паранойи у тебя, часом, нет?
– Даже если у вас есть паранойя, это не значит, что за вами не следят, – назидательно цитирую старую шутку. – Я ему был нужен, чтоб свалить Потемкиных, – продолжаю уже серьезно. – Как – не знаю. И даже не уверен, что это лично его идея, не один же он планировал эту месть.
– И кто, по-твоему, мог указывать бывшему главе Тайной канцелярии?
– Есть варианты… – уклоняюсь от ответа. Ведь Земеля и сам знает ответ, но не принимает его – слишком уж тот фантастичен: только один человек мог потребовать от Васильева-Морозова что-то. Какое-то время Олег ждет продолжения, но все, что хотел, я уже рассказал. После нескольких минут тишины возвращаюсь к началу разговора:
– Собственно, история моя сейчас роли никакой не играет, просто сходство с Потемкиными в дальнейшем может боком выйти. А что касается всех этих торжеств и балов… Ну посмотрел я, как высшее общество поживает; впечатлился. Мне до такого – как пешком до Китая. Только, сам понимаешь, я им исключительно как игрушка Задунайских интересен был. Может, через несколько лет и сам по себе смогу, а пока… – не закончив фразу, машу рукой.
– Ладно, понял. – Не знаю, что он там понял, но тему закрываем. – Кстати, о Китае, точнее – китайцах. Я тут нашим звонил, так вот: У и Чжоу пропали.
– Как «пропали»? – не на шутку переполошился я.
– Просто одним утром ушли и не вернулись.
– Так, и что?
– Борька у Ли спросил, тот ответил, что волноваться не надо, уехали по делам.
От сердца немного отлегло, непонятки продолжаются, но, похоже, это никак не связано с моими перипетиями. По крайней мере, их не похитили, не убили, а ушли они добровольно. Обидно, конечно, но переживу это.
– Уехали – значит, уехали, – устало откликаюсь, – вольную им подписал, так что свободные люди, имеют право. Все равно отсюда ничего не сможем сделать. Еще что наши говорят?
– Ждут нас: они, похоже, след похитителей фур взяли. Я не все понял, Костин шифровался по телефону, но вроде как есть кого расспросить, дело за твоими талантами.
– Хорошая новость. Еще что?
– У них больше ничего. Я пару вариантов для нас присмотрел, но решение за тобой. Ваньку проведал – поселился в общежитии, но хочет потом квартиру снимать. Тебе привет передает, ждет в гости. Предлагаю завтра утром склады посмотреть, Метлу навестить – и в Москву, если дел больше нет.
– Есть у меня одно дело. Так что ты – в Москву, а мне задержаться придется еще на день-два.
– Фуры могут уйти, – предупреждает Олег.
– Плевать, мое дело важнее.
Земеля внимательно смотрит на меня и веско произносит:
– Я с тобой тогда.
– Вряд ли тебя туда пустят, но если останешься, буду благодарен. Мне спокойнее будет.
– Плохие предчувствия? – всерьез интересуется пилот.
– Нет, ничего такого. Хочу просто поговорить кое с кем.
Мне уже надоело, что многие вокруг знают обо мне больше, чем я сам.
Не пора ли узнать причину?
Жарко. Стены монастыря давали прохладу, но при любом выходе наружу ряса липла и путалась в ногах, напоминая о принятом сане. Нет, старик не тяготился своим монашеством. Лет ему было немало, жена давно скончалась, упокой Господь ее душу. Да и молодым стоило дать дорогу…
– Господин… к вам посетитель. – Постучавшийся послушник доложил как-то неуверенно, что сразу привлекло внимание.
– Ко мне? – Мало ли кто мог приехать, но именно сегодня никаких визитеров не ожидалось.
– Он сказал – к монаху лет семидесяти восьми, принявшему сан в июле тысяча девятьсот девяносто шестого года и обладающему влиянием.
– Любопытно…
– Из всей братии только вы подходите под определение. И еще он передал это, – послушник развернул грубоватую ткань, являя на свет старинную золотую чашу с вложенным документом, – мы все проверили: чаша чиста, бумага тоже.
Лист бумаги гласил, что чаша датируется концом шестнадцатого века и с большой долей вероятности принадлежала первому в династии Романовых – Михаилу Федоровичу. Экспертное заключение было подписано директором Петербургского Государственного музея и имело все необходимые печати и отметки об экспертизах. Приложенная к официальной бумаге записка гласила: «Я подумал, вам будет приятно вернуть имущество вашего предка. С всемерным уважением, Егор Васин (бывш. Васильев)».
– Наш пострел везде поспел… – скрипуче пробормотал себе под нос монах. – Еще что-нибудь было?
– Нет, господин, только это.
– Ну что ж, уважим дарителя. Он еще здесь?
– Да, господин. Прикажете просить?
– Проси. Но не сразу. Пусть ко мне сначала Урский подойдет.
Глава 4
До сих пор не знаю: совершаю я ошибку или нет?
Вручив после долгих препирательств заготовленную посылку привратнику, удостоился короткой реплики:
– Ждите.
Ждал. Три часа на самом солнцепеке перед воротами не прибавили мне кротости и смирения, но деваться было некуда. Если визит к Задунайским превышал мой уровень на голову, то здесь я вообще был букашкой под микроскопом. Единственное, из-за чего сунулся сюда, – страстное желание хоть как-то определиться с дальнейшими планами на будущее. Раз вселенная подкинула мне такой жирный бонус в виде второй жизни, да еще в не самых худших стартовых условиях, то глупо было бы не реализовать все давно похороненные в прошлом мире мечты и амбиции. Там мне во многом помешало ранение, слишком сложно привыкал к отсутствию ведущей руки, потом еще долго не мог адаптироваться к внезапно грянувшему капитализму и рыночным отношениям, а дальше – просто плыл по течению, решив, что мое время уже ушло. Так себе оправдания, если быть честным хотя бы с самим собой, но других нет.
– Надеюсь, ты не в монахи постригаться собрался? – Надо отдать ему должное, Земеля молчал долго: и пока мы добирались сюда на электричке вместе с толпами вырвавшихся из плена душного города на природу отдыхающих, и пока мы шли по единственной дороге к монастырю, и во время моего разговора на повышенных тонах у ворот, но теперь даже его хваленое самообладание дало трещину под напором любопытства.
– Не дождетесь! Вы, значит, с Лехой гаремами меряться будете, а мне целибат блюсти? Не-э-эт, я еще посоревнуюсь с вами в этом деле…