Рамка

думали трески наловим

но тут эта бодяга

мы про коронацию вообще ни сном ни духом

а тут оказывается аншлаг

глядим, бежит к нам этот серый

билетики ваши

я предложил оплатить на месте в двойном размере

а серый не слушает

и давай-давай через рамку нас таскать

жена дети прошли, а я запищал

не удивился даже честно говоря

в метро раз в год езжу – так каждый раз останавливают

узбек, что поделаешь

а теперь уж даже и не знаю

то ли что-то с бизнесом

то ли просто как обычно

но вот это отбирание вещей – меня это напрягло, честно

ребята, меня это сильно напрягло

я знаете думаю, что это теперь не просто так всё

потому что они не могут не понимать, что мы за такое и в суд подадим и вообще

и раз они такое себе позволяют

Вы хотите сказать… – начал Бармалей.

Он хочет сказать, что нас отсюда вообще не выпустят, – хихикает Вики и руки потирает, как будто это всё не с ней – оптимистичная девушка. – А чо, я бы не удивилась.

Ерунда какая! – Николай Николаич. – Что вы нагнетаете?!

Это лишь предположение, – Боба, задумчиво. – Необязательно всех… Может быть, только меня…

Солнце уже ушло из кельи, но там, снаружи, продолжался яркий тёплый день. Звуки стали приглушёнными; видимо, экскурсантов впустили внутрь, в ворота, и только какая-то собака время от времени выразительно гавкала под стеной.

А вообще, – Боба Казиахмедов, – я рад, что мы остались живы и приплыли сюда. Это главное.

А что я здесь торчу – это, по большому счёту, не главное. Я готов платить сколько надо. Главное, дети живы и мы тоже.

7. Галка и её пёс

Следующего посетителя зовут Галина Иосифовна, но никто её так не зовёт и никогда не звал за все шестьдесят с чем-то там лет, а все подруги за чашкой кофе зовут её Галка, и даже родной сын Мишка зовёт её Галка. Маленькая, бойкая и крепкая, цветущая, с яркими чёрными глазами, в спортивном костюме, Галка без рюкзака, и без корзинки с грибами, без пледа, без лыжных палок, в общем, без всего, но всё равно спокойная и весёлая. На голове у Галки шапка пружинистых, подкрашенных почти дочерна волос. – Галка, – радушно представляется она, между тем как Вики, Бармалей и Боба пытаются, пользуясь случаем, вытащить из серых хоть какую-нибудь информацию, а те никакой выдавать не хотят, но остаются потрясающе доброжелательными. Единственное, в чём они уверяют узников рамочки, – что положение их временное, а телефоны отбирают гуманными методами, «мы вас пальцем не тронули, господин Казиахмедов, и вас, господин Бармалеев, тоже», но отобрать их необходимо, ибо если – ну а вдруг! – среди вас окажется действительный потенциальный злоумышленник воспользуется своим телефоном и предупредит товарищей об опасности, то вы же сами понимаете!

За собаку отдуваюсь! – Галка садится на пол, скрестив ноги в маленьких новых кедах. – Скучает, слышите?

Это ваш, что ли, там гавкает?

Мой. Ричмонд.

Это он на рамке запищал, а не я.

Но вы же понимаете,

я сразу сообразила –

если собаку одну арестуют, пиши пропало

живым он отсюда не выйдет

усыпят и всё

что им собака

скажут там, – оказывал сопротивление

а я друзей не выдаю

ну и махнула за ним!

А серые-то и не сообразили!

Прохлопали ушами, что там пищит.

Одного его пускать не стали! У них там – всё для людей, не для собак.

Так что я за него.

А Ричи за нами потрусил. Уселся под стеной

и сидит.

Так и просидит бедолага до конца коронации.

Ну а мне-то что – я и тут побуду, мне не скучно, я человек всё-таки.

Кто, Ричи?!

Не сбежит.

Ричи умный пёс, очень умный. Мы с ним общаемся.

И если вы меня приподнимете к окошку, Рич сможет услышать мой ответ.

Бармалей и Паскаль делают из рук крест, Галка взбирается на него, хватается за головы мужчин, и те осторожно поднимают её выше к окошечку. Галка приподнимается к решётке и громко лает.

Галка лает

и листья за окном шелестят

и птицы поют

всё отвечает Галке

с кем она разговаривает?

слышен лай, Галка радостно лает в ответ

а что вы ему говорите?

учу, как жить без меня эти два дня

пирожков пусть попросит с печёнкой, что в конце дня останутся

в киоске

пусть колбаски поклянчит

пусть сидит себе спокойно

и просит что-нибудь

так и пересидим

Человеку легче привыкнуть ко всему

и что хозяина нет

и что неба моря земли воздуха чёрта лысого нет

человек без всего выжить может

человек из нас я – мне-то легче взаперти

собаке это стресс

да и меня так просто в расход не пустят

а собаку они не пожалеют

я их знаю

для них собака не человек

особенно если она на рамке пищит

так что я за него

Да, – говорит Николай Николаевич. – Вы правильно сделали

что вместо него

А он знает, что вы завтра выйдете?

Он понимает «завтра»?

Понимает, – Галка, – но…

он почему-то не верит, что я выйду завтра, – она вдруг внимательно, щурясь, вглядывается в Николая Николаевича и резко его узнаёт, но не подаёт виду.

Я тоже сомневаюсь, – Боба.

Я не знаю, – дядя Фёдор, – я воздержался… Без паспорта голосовать нельзя… Но я верю. Пожалуй – да, я верю.

Вики, а вы верите? – спрашивает Бармалей.

Да мне пофиг, – Вики, весело. – Я три миллиона проебала и свадьбу подвела. Мне уже можно и вовсе не выходить!

Я точно верю, – говорит Николай Николаевич. – Жаль, гавкать не умею – и пёсика бы вашего убедил.

Паскаль, а вы? Верите? Паска-аль?

Задумавшийся Паскаль аж вздрагивает от неожиданного вопроса.

Во что?!

8. Органайзер

Дверь снова отворяется

и Бармалей видит знакомого персонажа

тот самый стриженый, что на причале сильнее всех нервничал и надрывал глотку – «проходите не толкайтесь не задерживайтесь»

Теперь Бармалей видит его вблизи.

Странный чувак. Очень странный.

Худющий, очень прямой, невысокий. Острое нервное лицо. Бегающий взгляд. Офисная одёжка. Будто его взяли и телепортом… или кликнули на нём – и из Москвы прям сюда в один миг перетащили. Невозможно же в таком отутюженном виде в поезде трястись, а потом на кораблике три часа.

И теперь видно ещё одну вещь: у него, как и у Бармалея, чип УПНО в виске.

Да только совсем другой. У Бармалея чип простенький, «принудительный», такой государство бесплатно ставит тем, кого хочет насильно нормализовать. А у стриженого стоит так называемый добровольный чип, в народе органайзер – встроенный гаджет, регулирующий не только уровень и динамику, но и содержание процесса идеации. Дорогущая штука, и не всем разрешают. Притом у стриженого органайзер навороченный, странной формы, авторский. Стало быть, лояльный чувак. Помешанный на лояльности.