Мне не забыть

— Когда будет время, напишу объяснение, и обязательно в письменной форме, хотя я предпочел бы отделаться verbal communication! А сейчас — за работу, ну-ка пошли! — Он буквально вытолкнул девушек из кабинета.

Бывший кадровик смотрел им вслед с таким видом, словно его укусила ядовитая змея.

— Откуда такое чудовищное легкомыслие? — сердито выговаривал девушкам Красовский, уводя их в дальний конец коридора. — Вы что, с ума сошли? Устроили спектакль на весь город! Этот тип свои прямые обязанности исполняет, ему за это зарплату платят!

Они слушали молча, с благодарностью глядя на своего спасителя.

— Ну что уставились на меня, как невинные овечки? Совсем не понимаете, где живете? А если бы я не оказался на студии? Детский сад, ей-Богу…

— Мы и не знали, что готовится такая передача, — первой нарушила молчание изумленная Наташа.

— Конечно, вы и не могли знать. Я придумал это пять минут назад. А кстати, неплохая идейка? — он пристально посмотрел на Леру. — Хороший экзамен для начинающей журналистки!

Лера почувствовала, что ее бледное лицо густо заливается краской. Опустив глаза, прижалась к стене, словно пытаясь скрыться в ней от всевидящего язвительного гения. Он видел ее рядом с Юргеном еще в самолете, потом — на студии и теперь вдруг решил дать им возможность общаться вполне официально. Какой неожиданный поворот событий! Какое невероятное великодушие! Но сможет ли она выдержать этот экзамен? Да кто же он на самом деле, этот Красовский!

— А сейчас — быстро в монтажную, в любую пустую комнату, чтобы к обеду сценарий передачи был готов! — произнес Красовский тоном приказа. — Идеологией особенно не увлекайтесь, экскурсов в историю не делайте, основная идея — взаимопонимание творческой молодежи разных стран. Директор будет в два часа, я успею его предупредить. Все. За работу! — Он повернулся и быстро пошел по коридору, закуривая на ходу.

Девушки, не зная, смеяться им или плакать, побежали по лестнице на третий этаж, стараясь не попадаться никому на глаза.

— Знаешь, я думала, мы пропали, — сказала Лера.

— Считай, он нам жизнь спас! — восторженно бормотала Наташа. — Господи, какая же я счастливая! Он сделал это ради нас, ради меня… Он наконец заметил меня, говорил со мной!.. Знаешь, я готова сейчас ради него спрыгнуть с Останкинской башни.

— Только, пожалуйста, с парашютом, — серьезно сказала Лера.

Обе рассмеялись, но Наташа смеялась нервно, готовая сорваться на истерику.

— Успокойся, все хорошо, — тихо сказала Лера. — Само провидение в образе Леонида Аркадьевича дает нам шанс… Мы не должны упускать его, может быть, это начало нашей головокружительной карьеры!

— Насчет головокружения ты точно подметила, — улыбнулась Наташа.

Забившись в угол пустующей монтажной, девушки шептались и спорили, то и дело поглядывая на дверь. Потом записывали текст, нещадно марали и черкали его, снова строчили на бумаге.

Вдруг в приоткрывшуюся дверь заглянула Зина.

— Вот вы где! А я везде вас ищу! Что вы тут сочиняете?

— Секрет, — подмигнула ей Наташа, прикрывая руками исписанные листки.

— С каких это пор у вас от меня секреты? — обиделась Зина.

— Понимаешь, это чисто личное, чужая любовная тайна. Нас попросили помочь, в плане литературы, — откровенно врала Лера, говоря первое, что ей приходило в голову.

— Что-то не верится… — Зина попыталась заглянуть в записи, разложенные на столе, сквозь Наташины пальцы.

— Знаешь, у нас и так мало времени! — взмолилась Наташа.

— Может, я помогу вам?

Леру вдруг осенила страшная догадка. Если сопоставить все факты и немного покопаться в психологии, все встает на свои места. И дело тут не в незваных девицах, пожелавших тут же свести счеты, а в самой Зине… Одинокая, некрасивая, неудачница… Да, было бы странно, если бы она искренне полюбила своих столичных соседок! Конечно, ей можно посочувствовать, но подлость есть подлость! Пристально поглядев на Зину и не отрывая от нее взгляда, Лера пропела мелодраматическим голосом:

Здравствуй, моя Зинка,

Здравствуй, дорогая!

Здравствуй, дорогая, и прощай!

Ты зашухарила всю нашу малину,

А теперь маслину получай!

— Что ж, не буду мешать. — Поджав губы, Зина удалилась.

— Ты думаешь, это… она? — шепотом спросила Наташа.

— Почти уверена. У нее все на лице было написано… Час назад мне такое даже в голову прийти не могло.

— Мне тоже. Ну и ну… А мы с тобой молодцы, не проболтались. Вели себя как разведчицы с секретным заданием! Фу ты, даже нехорошо стало… — Наташа вытерла платком повлажневший лоб. — Жили в одной комнате со стукачкой и даже не подозревали… Господи, чего мы там с тобой только не болтали!

— Ну, теперь это не имеет значения! Она осталась с носом! А потом, мы больше говорили по ночам, когда она спала… Не думаю, что она прятала пол подушкой магнитофон, не та квалификация!

Прикрыв дверь в монтажную поплотнее, они снова принялись за работу.

В четыре часа директор студии утвердил сценарный план передачи без единой поправки и велел отнести в распечатку. Счастливые и окрыленные, девушки побежали к машинистке.

— Леонид, ты опять играешь с огнем, — сказал директор Красовскому, оставшись с ним наедине, — когда-нибудь я здорово влипну с тобой.

— Никуда ты не влипнешь, наоборот — здорово прославишься, — рассмеялся Красовский. — Ты лучше подумай, Саша, где нам съемку провести! Надо подобрать хорошее помещение…

— Ты эту кашу заварил — ты и думай! — Директор тяжело вздохнул, давно смирившись с участью козла отпущения в делах своего непредсказуемого друга. — Помещение — это мелочи. Надо еще разрешение на передачу получить!

— Прекрасно! Проведем встречу молодежи в ДК завода имени Ленина, организовать ее попросим райком комсомола. Они немцев встречали, вот пусть теперь и отдуваются! Таким образом убьем сразу двух зайцев…

— До чего же ты изобретателен, аж противно. — Директор посмотрел на друга потеплевшим взглядом, — знаешь что, Леня, остался бы ты у нас худруком, постоянно, а не и.о. Может, хватит тебе мотаться? Чем плохо, снимай, что хочешь…

— Спасибо, Саша, за предложение, только ничего не получится. Ты ведь знаешь, я через месяц затоскую в вашем дружеском теплом болоте…

— Зато у тебя будет постоянная работа!

— Ты еще вчера мне говорил, что лучшая монтажница ушла в декрет, четверо осветителей в запое, а их всего пятеро. Три камеры в ремонте. Как можешь ты, зная мой отвратительный, скандальный характер, предлагать мне терпеть все это?

— Попробуем что-нибудь изменить, — сказал директор без всякой надежды в голосе.

— Да ничего нельзя изменить! Сам знаешь! Меня это бесит, когда я тут две недели провожу, а ты говоришь — навсегда. Да и какая работа! Закончим передачу про немцев, и опять те же routine and stagnation! Прости, это не для меня!

— Жаль, что ты — птица перелетная, я понимаю, тебя не посадишь в клетку…

— Даже в золотую, — вздохнул Красовский.

Узнав от Леры, что им предстоит совместная работа, Юрген пришел в восторг. Теперь они смогут проводить вместе столько времени, сколько пожелают, под вполне официальным предлогом, и никто не сможет им помешать!

— Ты придешь ко мне сегодня? Мы обсудим вопросы интервью… — сказал он, мысленно укладывая ее рядом с собой в постель.

— Приду, — ответила Лера.

В тот вечер, когда Юрген под проливным летним дождем ждал Валерию у входа в гостиницу, все было продумано заранее. Юрген и его друзья решили обмануть обстоятельства и разработали свой план. В вестибюле на первом этаже действовал Вернер. Используя весь свой скудный словарный запас, он «заговаривал зубы» швейцару на ужасном русском языке. Все это дополнялось жестами, восклицаниями. Он восхищался русской природой, интересовался достопримечательностями города. Потом он потребовал от швейцара бумагу, стал рисовать картинки с видами немецкой архитектуры, а закончилось все тем, что он изобразил портрет Карла Маркса и подарил его швейцару. Швейцар, который пребывал в некотором недоумении от натиска молодого общительного немца, принял портрет с благодарностью, это не противоречило убеждениям и успокаивало совесть верного стража порядка.