Моя прекрасная хэри

Он спустился во двор и долго щурился на солнце, пока не заломило виски. Им давно пора отправляться, куда провалился Аэций, черти б его взяли?! Резкая желтизна деревьев резала глаз в океане синего неба. Отвратительный день. Кондору почтительно подвели коня, откуда-то из-под земли вынырнул Аэций с двумя рыцарями. Провизия и прочий багаж были погружены на запасных лошадей. Все так прониклись мрачным настроением волшебника, что церемония прощания вышла скомканной и неловкой.

Они спустились в долину и направились вдоль реки по хорошо утоптанной тропе, повторяющей речные изгибы. Поскольку Кондор уперся взглядом в холку своего коня и, казалось, онемел, их путь так и прошел бы в гнетущем молчании, не возьми Аэций еще двоих спутников. Он счел, что ехать вдвоем будет слишком рискованно, так как дорога до Вестхарта занимала несколько суток и не везде была безопасна. При короле Беорге даже слабая леди, обремененная драгоценностями, могла пересечь провинцию туда и обратно совершенно беспрепятственно. Но те времена кончились, и вновь на дорогах зашевелились разбойники, безземельные рыцари и прочие бродяги.

Рыцари в отличие от волшебника пребывали в расчудесном настроении и весело болтали между собой. Погода их радовала, а путешествие развлекало. Кондор только морщился от их балаганных шуточек. Аэций, поглядывавший на него с некоторым удивлением, сделал попытку растормошить своего друга и учителя:

– Я знаю, почему ты бесишься, – авторитетно заявил он, – тебе обидно сватать нашу андарийскую розу принцу Кардарога. Надо же! Этому юному неотёсанному мужлану, умеющему только махать мечом, достанется самая красивая и умная девушка, которая столько времени проводила в твоей Академии, что я уж думал… – Аэций лукаво подмигнул.

– И ты туда же? Мало мне Берига! Меня пустующая половина трона не привлекает. Да ещё с таким колючим дополнением. В крайнем случае, я бы лучше на Марианне женился.

– На своей хэри?! – рассмеялся Аэций. – А что, это мысль! Вы либо поубиваете друг друга в первую неделю, либо прославитесь в веках как образец долготерпения!

Вообще-то Кондор шутил. Хотя какие тут шутки. Задремавшее было беспокойство снова подняло свою уродливую голову. Упрямая, безответственная девчонка! Куда она могла подеваться? Если Рицимер схватил ее… от одной мысли об этом его бросало в холодный пот.

– Я чувствую, с ней что-то случилось! – вырвалось у волшебника.

Аэций не разделял его беспокойства:

– Ты опять о Марианне? Да брось, она же сновидец! Ничего ей Рицимер не сделает. Ловить сновидца – всё равно что пытаться поймать ветер. Вот увидишь, скоро она объявится как ни в чём не бывало.

– Значит, ей настолько наплевать на меня, что она даже не дала о себе знать. Ну и прекрасно.

Дальше они ехали молча.

***

По случаю важного собрания парадную залу городской ратуши Вестхарта украсили гобеленами. Тяжелые полотнища чуть колыхались от сквозняков, и казалось, что изображенные на них причудливые звери крадутся вдоль стен.

Кондор внимательно оглядывал входящих. Сколько усилий, уговоров и даже интриг понадобилось, чтобы случилось это событие, и вот они собрались.

Они собрались, большие и малые властители различных областей Андарии. Каждый пришел с самыми преданными стронниками, а прочие люди, кому не хватило места, теснились снаружи и под окнами. Здесь был несчастный Галеран Тиллерийский, изрядно потрёпанный хормцами. Его сосед Морвид, которому тоже досталось, на днях скончался от ран в своём замке. Здесь были южане: его друг Марк Аргондский и лорд Вир Элларийский, переменчивый, как ветер. Были бароны из центральных и восточных земель. Суровой нахмуренной глыбой возвышался среди всех лорд Кайт со своими тремя сыновьями – властитель Озерного края, на самом северо-западе Андарии. Его Кондор более всех опасался. “Болотники”, как их презрительно именовали некоторые рыцари (предварительно убедившись, что Кайта с детишками не наблюдается поблизости) жили обособленно, свои любимые болота покидали редко, но если удавалось их оттуда выманить, дрались, как черти. Кайт – отличный воин, годы его не берут, и рыцарей под его началом поболе, чем у половины других баронов, вместе взятых. Кстати, король Кейтра не тронул его земли – то ли опасался завязнуть в топях, то ли рассчитывал в будущем заключить выгодный союз. Все это Кондор примечал про себя и раздумывал, как обернуть на пользу делу.

Лорд Кайт поднялся, как самый старший из присутствующих, и приготовился говорить, но двери вдруг распахнулись. Через порог шагнул лорд Леон Таркийский в сопровождении нескольких рыцарей, а рядом с ним Кондор с внезапным облегчением заметил Марианну. Предательски заныли ладони – то ли обнять ее хотелось, то ли придушить. Бледная как смерть, – обеспокоенно подумал волшебник, следя за девушкой внимательным взглядом. – Но хоть живая, и на том спасибо! Даже дышать стало как-то легче. И вообще, появление Леона – редкостная удача. Он послужит отличным противовесом Кайту. Недаром остальные вон тоже заволновались, шепот прошел по головам собравшихся.

Против ожиданий, Кайт не стал брызгать эмоциями, а произнёс внятную разумную речь о том, в каком сложном положении они все оказались, и как нужен сейчас сильный военный вождь, подразумевая под ним, понятно, себя. Его кандидатуру в короли сразу поддержали все его соседи, кроме Галерана, обиженного, вероятно, что Кайт не оказал ему помощи.

Кондор молчал и только наблюдал за благородным собранием.

Вполне предсказуемо другая группа единомышленников вспомнила про военные подвиги Леона, которых он за свои неполные тридцать лет успел совершить немало. Леон тут же поднялся и заявил, что как он служил своим мечом королю Беоргу, так и будет служить его дочери Альмире, кстати, законной наследнице. Волшебник улыбнулся про себя. Он никогда в Леоне не сомневался. Настоящий рыцарь и полководец до мозга костей, трон со всеми занудными обязательствами нужен этому человеку не больше, чем ему самому. Кроме того, Леон прозрачно намекнул на уговор между Альмирой и принцем Айвеном, дающий им надежду на помощь западных соседей. Этот момент многих заставил задуматься, так как, даже объединившись, они всё ещё далеко уступали по численности хормцам.

Кондор молчал и только мысленно порадовался, что предложение признать Альмиру королевой не было сходу отвергнуто.

Страсти тем временем накалялись, кто-то кричал что-то соседу в ухо, кто-то бурно жестикулировал, лорд Кайт в сердцах так припечатал ладонью по столешнице, что она треснула.

А волшебник всё выжидал. Он дождался момента, когда все лорды обернулись к нему, и шум стих. Тогда он наконец поднялся с заготовленной речью, оглядел собрание, поймал взволнованный взгляд Марианны. Девушка смотрела так, будто хотела дотянуться мыслью, передать какой-то образ. Радужное сияние от волшебного кольца вдруг окутало её плащом, скользнуло тенью по стенам, колдовским пламенем охватило парадную залу, и в этом пламени он увидел…

Он видел бесчисленное войско, пестрящее штандартами многих земель Андарии…

Туман, стелящийся по долине…

Белого волка, яростно сцепившегося с огромным медведем…

И золотого орла, словно слетевшего со знамени Кардарога, который бросился на волка с высоты и ударил его в темя…

Он слышал стук копыт, крики, лязг оружия и чей-то голос, вещавший о событиях былого и грядущего.

Ему показалось, что это был его собственный голос.

Какая-то чужая сила рвалась изнутри, он чувствовал боль, спиралью понимавшуюся по телу.

Кажется, он что-то кричал, простирая руки к собранию.

Потом боль стала невыносимой, и он провалился в темноту.

Я слышал множество удивительных легенд об освобождении принцессы Альмиры из хормского плена. Говорили, что сама Андария помогла спасти свою законную правительницу. Будто бы Ракушечный Замок сам открыл девушке свои потайные лестницы, деревья и ручьи скрыли её от бдительных стражников, а лесные волки донесли её до союзных войск. Полагаю, реальность была не так фантастична, но зато исполнена героизма: не природа, а местные жители, рискуя жизнью, защитили свою принцессу.