Страница 5 из 7
Мама улыбнулась, попросила меня задрать майку и показать живот.
«Вот она пощупает живот, оставит меня дома, и мне не придется писать этот ужасный диктант», – думала я.
Мама мяла мой живот и с умным видом приговаривала: «Ага… хм… понятно».
Я не удержалась от смеха, взвизгнула и откатилась к стене. Но мама продолжала меня щекотать. Скоро родителям стало понятно, что я не больна. Я говорила, что мне ужасно плохо, а потом, хотя и понимала, что это уже бесполезно, умоляла оставить меня дома. Родители отказали в моей просьбе, после чего я оделась и приготовилась идти в школу.
Написав диктант на «отлично», я поняла: контрольные – не такая уж страшная вещь. С тех пор я больше не притворяюсь больной. Я знаю, что мою маму невозможно обмануть – ведь она работает терапевтом. Ну, и еще потому, что мамы знают все. От них ничего не скрыть.
Эмили Райдер-Лонгмейд, 13 лет
Что же я наделал?
Обычно на школьных мероприятиях я веду себя тихо – сижу и слушаю. Но несколько дней назад на собрании я болтал со своим другом Джейми и никак не мог остановиться. Наш классный руководитель начала ходить между рядами, пытаясь понять, кто же мешает, но, увидев ее, я тут же замолчал и не издал ни звука, пока миссис Нусбаум не села. Как только это случилось, мы с Джейми снова начали болтать, даже не заметив, как к нам подошла учительница физкультуры. Она попросила меня помолчать и вернулась на место.
После собрания классная руководительница спросила, были ли у меня проблемы с учительницей по физкультуре.
– Нет, у меня не было, – ответил я, – она, наверное, с кем-то другим разговаривала.
– Хорошо, что не с тобой, – сказала преподавательница, – а то сейчас бы сидел у меня без перемен.
После этого она объявила перерыв, и все покинули класс. Я вышел на улицу и уже думал, что «пронесло» и больше разговоров на эту тему не будет. Но когда я вернулся, то заметил, что в коридоре учительницы о чем-то говорят и подозрительно поглядывают в мою сторону.
Как только все ученики зашли в класс, мисс Нусбаум сказала, что всем нам надо кое о чем подумать: кто-то болтал во время собрания, и до тех пор, пока этот человек не признается, никто из нас не будет ходить на перемены. Некоторые из моих одноклассников тут же показали на меня, но миссис Нусбаум сказала, что она уже со мной поговорила и это был не я, а врать никакого смысла мне нет. Произнося эти слова, она довольно странно на меня смотрела.
– Ведь это же ты тогда разговаривал, – тихо сказал мне Джейми. – Почему ты не хочешь признаться?
– Потому что если я это сделаю, то она позвонит мне домой и, скорее всего, я не смогу вечером поехать на футбольный матч.
– Тогда получается, что все из-за тебя страдают. Это нечестно.
– Ты хочешь что-то сказать, Джейми? – спросила учительница.
– Нет, ничего, – громко ответил он и посмотрел на меня со злостью.
После окончания занятий я дождался, пока все мои одноклассники разойдутся. Домой я шел медленно, размышляя о том, что я наделал. Зачем я только болтал? И почему я не признался? Теперь наказали весь класс.
Придя домой, я стоял в кухне, не зная, что делать. В кухню вошел папа.
– Привет, сынок, – сказал он, – мама немного задерживается, поэтому мы начнем есть без нее. Надо успеть до начала игры. А ты пока переоденься.
Я молчал.
– Что-то не так? – спросил меня папа.
Я рассказал ему о том, что произошло в школе. Выслушав меня, папа сказал, что надо, не откладывая, поговорить с миссис Нусбаум. Он позвонил в школу и попросил отправить сообщение учительнице на пейджер. Через несколько минут раздался звонок. Отец поднял трубку и передал ее мне.
– Ты думаешь, что я должен с ней поговорить?
– Да.
Я взял телефон и выложил миссис Нусбаум всю правду. В конце я сказал, что поступил очень плохо и мне стыдно. Учительница похвалила меня за то, что я признался, и решила меня не наказывать.
Я повесил трубку.
– Ты правильно сделал, что ей все рассказал, – сказал папа, – мне очень жаль, что миссис Нусбаум наказала из-за тебя весь класс.
– Значит, я не могу поехать на матч? – спросил я его.
– Это ты сам решаешь. Ты должен сам понять, достоин ли ты того, чтобы поехать на матч, или нет.
Я посмотрел на папу и понял, как должен поступить.
– Я позвоню тренеру и скажу, что не буду играть в сегодняшнем матче, – сказал я.
Когда домой вернулись мама с моим старшим братом, они удивились, что я не поехал на игру. Отец посмотрел на меня, и я им все объяснил.
– Ничего себе! – воскликнул брат.
– В смысле? – уточнил я.
– Ты молодец, потому что не побоялся сказать правду, хотя понимал, что после этого не сможешь участвовать в игре.
Мне всегда было важно мнение брата. Раньше мне казалось, что брат гордится мной только из-за успехов в спорте, но теперь я понял: ему важно, что я честный человек.
В тот вечер брат помог мне написать письмо, в котором я просил прощения у миссис Нусбаум и всего класса. Следующим утром я очень нервничал, но твердо знал, что должен зачитать это письмо перед учительницей и ребятами. Читая, я весь дрожал. Когда закончил, я даже и представить не мог, как одноклассники отреагируют. Некоторые на меня разозлились, и я их в этом не виню. Но большая часть ребят подошли ко мне на перемене и поблагодарили за честность.
Теперь я стараюсь молчать во время общих собраний. Все мы порой совершаем ошибки, и когда это происходит, лучше всего признаться. Тогда жизнь становится гораздо проще.
Марк Шнайдер в пересказе Нэнси Шнайдер
Витамины
Надо щедро дарить свое время окружающим. Даже если это какой-то пустяк – сделайте для другого человека одолжение. Пусть это будет что-то, за что вам не заплатят. Сделайте это только ради того, чтобы сделать доброе дело.
Я уже собиралась в школу, когда в комнату забежала мама с жутко рассерженным лицом. «Интересно, что же я натворила?» – Я начала лихорадочно вспоминать все, из-за чего мама могла разозлиться.
– Мы же с тобой договорились, – процедила она сквозь зубы.
Я наклонила голову набок и нахмурилась.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я.
– Я говорю о витаминах – о двух пилюлях, которые я только что нашла в туалете.
Я отрицательно покачала головой. Я уже давно не выкидывала витамины – с того раза, когда меня последний раз за этим застукали.
– Понятия не имею, как они там оказались, – твердо ответила я. – Клянусь, я этого не делала.
Тут нужно сделать отступление и объяснить, что я очень не люблю пить витамины. Вкус у них мерзкий, а сами таблетки настолько большие, что ими легко подавиться. Про их привкус, который остается весь день, и запах я вообще молчу! Держишь таблетку во рту – она начинает растворяться и становится склизкой. С первой попытки проглотить ее не получается, приходится запивать огромным количеством воды.
Моей сестре Дженнифер всего девять лет. Ей почему-то нравится, когда мама устраивает сцены, она считает, что это смешно. Она всегда говорит родителям, что я выплюнула таблетки, когда замечает это.
Терри – еще одна моя младшая сестра. Она считает, что таблетки – это какая-то игра. Она делает вид, что давится витаминами, а потом громко смеется. Ей кажется, что все, что происходит вокруг нее, – развлечение, повод для смеха.
Папа считает, что таблетки – неотъемлемая часть здорового образа жизни, он в нашей семье и придумал их принимать. Какое-то время мне удавалось делать вид, что я пью пилюли, хотя на самом деле я засовывала их в карман, а потом спускала в унитаз. Здорово я придумала, правда?
Однажды утром мама заметила, что я прячу таблетки в карман джинсов. Как ни странно, она не закатила мне истерику, а спокойно со мной поговорила и разрешила принимать не три таблетки, а только одну. Это я могу осилить. И вот с тех пор я честно каждое утро принимаю по таблетке.