Дорога горы

На следующий день палестинцы встали с рассветом. Помолившись и позавтракав, каждый приступил к своим обязанностям. Помощники снимали шатер и собирали вещи, а Бен-Цион занялся мулами. Он внимательно осмотрел круглые железные пластины, которые крепились к копытам животных загнутыми на концах скобами. Одна из скоб отогнулась. Бен-Цион осторожно забил ее на место камнем, стараясь не поранить ногу мула. Перед выходом все трое предусмотрительно намазали лица оливковым маслом, чтобы защитить кожу от пыли и ветра.

Иешуа внимательно следил за товарищами и быстро научился простым правилам обращения с мулами. Что-то подсмотрел, а что-то пришлось выспрашивать у Эзры. Погонщик давал пояснения сквозь зубы, демонстрируя свое превосходство над новичком. Юноша узнал, что разворачивать животное можно только на ходу, чтобы «не сплечить» его, то есть, чтобы мул не растянул связки. Если мул не хочет идти, нельзя заставлять его силой. Нужно похлопать по шее и мягко потянуть за чумбур, причмокивая губами. Во время движения лучше находиться у левого плеча животного – так безопасней и удобней для обоих. Чтобы заставить мула идти быстрее – просто потяни за чумбур, не выходя вперед, и почмокай губами.

Как и в первый день пути, дорога то поднималась к вершинам сопок, то спускалась в длинные узкие распадки. Вместе с паломниками в сторону Иерушалаима один за другим тянулись торговые караваны. Финикийцы в дорогой одежде жадными глазами осматривали тюки Бен-Циона и презрительно кривили губы. Их мулы понуро брели, с трудом передвигая ноги под тяжестью непосильного груза.

Иногда встречались вереницы исхудалых верблюдов, нагруженных вьюками и кувшинами. Купцы шли из Тадмора, а, может быть, с самого Прата. Караванщики издали приветствовали друг друга мирными жестами, показывая, что не собираются нападать. По бокам дромедаров из-под поклажи свисали истрепанные и полинявшие на солнце куски ткани. Рядом на ослах ехали смуглые погонщики в пестрых ассирийских халатах с бахромой и заскорузлых от пота куфиях или высоких тюрбанах. Поравнявшись с орхой, они останавливались и беседовали с Бен-Ционом. До Иешуа долетали лишь обрывки фраз, но юноша понимал, что купцы интересуются, далеко ли до Иерушалаима и безопасна ли дорога.

Бен-Цион не зря вышел в месяц тишрей. Летняя жара спала, а затяжные осенние дожди еще не начались. Караванщик знал, что орха по сухим дорогам дойдет до Дамесека с хорошим запасом времени. Там он должен встретиться с человеком из Мицраима87, без которого дальнейшее путешествие теряет смысл. Купец все рассчитал. Навигация в Западном море88 заканчивается в конце месяца хешван89, но он надеялся, что друг прибудет раньше, как и договаривались. Кроме того, тишрей – месяц праздников, поэтому на дороге в это время всегда людно. А значит, меньше риск разбойничьих нападений. Бен-Цион был не робкого десятка и умел постоять за себя. Но в Иехуде наступили неспокойные времена: зелоты подстрекают народ на борьбу с римскими оккупантами. Есть и такие, кто под видом борьбы за независимость грабит всех подряд. Да еще прошлогодний неурожай оставил многих без средств к существованию. Озверевшие от голода люди выходят на большую дорогу с кистенем. Попадешься таким головорезам, и, если не сможешь отбиться, прощайся с добром, а то и с жизнью.

Днем давила жара, поэтому караванщик решил сделать длительный привал, чтобы переждать зной в тени теревинфа. Поздним вечером90 караван вошел в земли колена Менашшиева, а к древнему хивейскому городу Шхему подходили уже после захода солнца. Над верхушками деревьев висела луна, едва освещая окрестности бледным сиянием. Со всех сторон тракт окружали горы, погруженные в темноту и похожие друг на друга как близнецы. На развилке дорог караванщик принял одну из них за гору Эйвал. Он свернул налево в полной уверенности, что скоро покажется Шхем. Время шло, а впереди все также тянулась заросшая лесом и покрытая ночным мраком лощина. В ночи разнесся протяжный волчий вой.

Наконец, Бен-Цион понял, что свернул не туда. Решил не возвращаться к развилке, а сократить путь, поднявшись на перевал. «Нет худа без добра», – думал караванщик. Он знал, что местные жители часто подстерегают путников в засаде на горных склонах вокруг двух лежащие рядом долин Шхем и Тирца. Еще в Шилоахе он раздал погонщикам мечи, а сам повесил через плечо лук и колчан со стрелами. Как назло, дорога сейчас была безлюдной: ни попутных караванов, ни встречных – время-то позднее. Да и костров что-то не видно – кто же будет ночевать в поле, когда Шхем рядом? «Если местные нападут, – тревожно думал он, – надежда только на деньги. Повезет, если сумеем откупиться». Теперь затеплилась надежда: вряд ли грабители узнают о хитром маневре орхи.

С дороги вверх уходил утоптанный скотом прогон. Орха начала медленно подниматься к седловине. Узкая колея вилась по скалистому косогору, гравийные склоны которого поросли кустиками метельника. Бен-Цион и Иешуа шли по краю дороги, отсекая животных от обрыва. Оба напряженно всматривались в непроглядную темень перед собой. Скалы нависают, закрывают луну – ни зги не видно. А факел не зажжёшь – враз заметят. Хорошо хоть туман накрыл пропасть: висит молочной рекой, повторяя рельеф ущелья. В хвосте каравана верхом на Переде тащился некстати задремавший Эзра.

Впереди показалась вертикальная стенка: дорога петлей огибала каменную глыбу, перегородившую путь. Внезапно послышалось протяжное мычание, и из-за поворота выкатилась запряженная волами повозка. Возница не ожидал встретить кого-либо на перевале в такой поздний час, поэтому беспечно ехал посередине серпантина – так безопасней. Бен-Цион и Иешуа успели прижаться к скале. Но шедшие за ними мулы сбились в кучу и бестолково заметались, толкая друг друга тюками. Один из них больно укусил Переда. Не ожидавший нападения мул рванулся в сторону. Проснувшийся Эзра, чтобы не упасть, натянул поводья. Перед присел на задние ноги и вместе с наездником повалился в сторону обрыва.

Все смешалось на дороге. Крестьянин орал на волов, дергая постромки. Мулы беспорядочно топтались, взбрыкивая и толкая друг друга тюками. Бен-Цион пытался успокоить животных, а Иешуа бросился к обрыву. Он схватил погонщика за руку и крепко держал его, пока тот судорожно возил ногами по гравию, пытаясь нащупать опору. Рядом хрипел Перед, изо всех сил стараясь удержаться на осыпи. Иешуа смотрел в его ошалелые глаза, но не мог ничего сделать. Передними ногами мул упирался в твердую землю, а задними загребал гравий. Сделав отчаянный рывок, он выскочил на дорогу и умчался в темноту. Стиснув зубы, Иешуа тянул на себя Эзру. Наконец, подбежал Бен-Цион. Вдвоем они быстро вытащили бледного от страха парня из пропасти.

Потребовалось немало времени, чтобы привести караван в порядок. Пока Бен-Цион с Эзрой выстраивали орху, Иешуа догнал Переда. К счастью, тот не успел ускакать далеко. Мул стоял на дороге, опустив голову и подрагивая крупом. Иешуа осторожно подошел к нему. Погладил по шее, что-то нашептывая в ухо. Перед успокоился, перестал дрожать, а затем послушно пошел за хозяином.

Наконец, злополучная повозка уехала. Караван начал спускаться в долину. Вскоре показался Шхем. Бен-Цион уверенно шел в темноте вдоль полуразрушенной крепостной стены, пока не увидел горящий у ворот герута91 факел. Палестинцы нашли незанятую нишу в прямоугольной галерее под соломенной крышей. Распрягли мулов, сложили груз на лееване92 и устроились на ночлег в жилой комнате.

Посреди двора чернела прямоугольная яма, откуда тянуло затхлой сыростью. На вбитом в камни железном крюке болталось кожаное ведро. Среди ослов, верблюдов и мулов сновали разносившие воду и корм погонщики. Горели костры, освещая постройки мечущимися языками пламени. Люди группами сидели у костров: пили вино, разговаривали, кто-то играл на кинноре93.

87

Мицраим – Египет.

88

Западное море – Ям-Ахарон, Средиземное море.

89

Хешван или мархешван – восьмой месяц еврейского календаря, соответствует примерно октябрю-ноябрю.

90

Поздний вечер – приблизительно пятый и шестой часы пополудни. Ночь у древних евреев начиналась в 18 часов.

91

Герут – постоялый двор в Палестине.

92

Лееван – ливан, приподнятый пол в интерьере дома на Ближнем Востоке.

93

Киннор – древнееврейский струнный щипковый инструмент, аналог лиры, арфы или гуслей.