Страница 29 из 35
Полагаю, что страдающий нервными тиками Берже обсуждает то же самое с Дюрэтром... Мартин ищет меня, но не находит и поднимается наверх... О! О! За ней идет Минивье... Я отбрасываю колебания, вхожу в холл и ступаю на лестницу... Я стараюсь не скрипеть ступеньками... Вижу, как моя красавица заходит в свою комнату... Уф, мне стало жарко... А Минивье, наоборот, направляется прямиком в клозет. А ваш друг Сан-Антонио не девальвировался. Соображает, как видите! Разве не он, после упорных и последовательных умозаключений, поставил после фамилии молодого доктора большой знак вопроса?
Я жду, пока он войдет в туалет и закроет за собой дверь... Теперь мне остается только подождать перед дверью этого малоромантического места.
Проходит несколько минут... Раздается характерный звук спускаемой воды. Минивье выходит, поправлял свои шмотки. Доволен, что всех одурачил, только рано радуется, гад!
– Что, док? – спрашиваю я, преградив ему путь. – Совершили маленькую инспекцию?
Он меряет меня взглядом, как будто не понимая.
Я вытаскиваю шпалер – здоровенную черную пушку, плюющую вот такими здоровыми маслинами!
Он бледнеет и делает шаг назад.
– Соображаешь! – ворчу я. – Ты попался, дружок... Естественно, он начинает мне ломать второй акт комедии «Я невиновен». Я этого ожидал.
– Что это за шутка? – спрашивает он резким голосом.
– Да нет, лапочка, шутки кончились... Ну-ка, давай ручонки, и без фокусов. Я же тебе сказал, ты попался!
– Послушайте, это какое-то безумие...
Пока он протестует, я надеваю ему на руки стальные браслеты.
Он смотрит на свои сцепленные руки, как будто видит их первый раз в жизни.
– Вы можете мне объяснить, что все это значит?
– Кончай трепаться, ты отлично знаешь, что я из полиции!
– Вы?
– Не строй из себя невинность, у тебя это плохо выходит! Ладно, пошли вниз...
Он не шевелится и только стискивает челюсти.
– Немедленно снимите с меня это, иначе вам будет плохо!
– Валяй, мели языком, Пастер недоношенный! Я ж тебе сказал: отпираться бесполезно.
Чтобы его сломать, я вталкиваю его ударом колена в помещение, которое он только что покинул, наклоняюсь к отверстию в полу и вижу в него моих друзей, без энтузиазма обыскивающих лабораторию...
– Обрадовался, когда увидел некомпетентность полиции, а, морда?
Он наклоняется в свою очередь.
– Что это такое?
– Маленькое чудо оптики, месье астроном!
– Но...
– Пошли...
– Не думаете же вы, что я ради развлечения продырявил пол?
– Нет, я не думаю, что ты сделал это ради развлечения! Несмотря на протесты, я волоку его на первый этаж и велю обалдевшему бульдогу позвать моих людей. Является легавое трио...
– Хватит, ребята, хитрость сработала... Ведите этого малого в машину, я вас догоню...
Берюрье, начинающий трезветь, отвешивает докторишке удар кулаком в солнечное сплетение, от которого Минивье складывается втрое. Толстяк большой шутник. Как только он видит подозреваемого, у него сразу начинают чесаться кулаки. Однажды он разбил морду судебному следователю из провинции, которого принял за мошенника.
Минивье перестает вопить об ошибке. Он выглядит подавленным. Когда мои помощники уводят его, я поворачиваюсь к Берже и Дюрэтру, молча присутствовавшим при аресте.
– Ну вот, – говорю я им. – Виновный арестован, справедливость торжествует. Можете идти к себе. В зависимости от состояния здоровья профессора я вам скажу, что вы должны делать... Предупредите ваших коллег.
А сам я иду к моим.
Все трое сидят в машине вместе с Минивье, который уже не возникает. Я велю Маньену выйти, чтобы освободить мне место. Он пользуется случаем, чтобы закурить сигарету.
Я сажусь вперед, рядом с Пино. Берю устроился сзади, рядом с арестованным.
– Прежде чем вас увезут, месье Минивье, – говорю, – я бы хотел получить известные вам документы. Не будете ли столь любезны указать мне, где они находятся?
– Я вам повторяю, что вы делаете ошибку, – заявляет врач. – Я ничего не знаю об этом деле...
Больше он ничего сказать не успел, потому что Берю ударом ладони разбил ему губы.
– Не жми на доктора, – говорю я, демонстрируя великодушие. – Он не восприимчив к таким грубым приемам, правда, док? Я уверен, что вы будете говорить, не заставляя нас прибегать к таким неприятным методам!
– Я буду говорить о своей невиновности, – бормочет парень двумя кровавыми сосисками, в которые превратились его губы.
Несмотря на свой хрупкий вид, он совсем не тряпка. Он прекрасно знает, что, пока у нас нет документов, он может все отрицать, потому что нет никаких доказательств его виновности.
Я решаю начать большую игру. Первым делом он получит ночь в специальной камере конторы, которая пойдет ему на пользу.
– Отвезите этого клиента в фирму, – приказываю я моим подчиненным. – Мы проинтервьюируем его завтра! Пино, останешься со мной!
Старикан вылезает, ворча.
Я уступаю место Маньену, и машина трогается в путь. Никому не пожелаю оказаться на месте Минивье. Путешествие в таких условиях, рядом с Берюрье, злым из-за состояния похмелья, должно засчитываться за сто лет чистилища!
Я указываю Пинюшу на бунгало и прошу посмотреть за четырьмя находящимися в нем.
Сейчас дом мертв... Я иду в кабинет профессора, чтобы позвонить в больницу ЭврЕ. Директор сообщает мне, что состояние больного не изменилось. Знаменитый токсиколог сидит у его кровати и делает все возможное и невозможное.
Я кладу трубку и в нерешительности иду в лабораторию, в которой забыли выключить свет... Я подхожу к сейфу и снова пытаюсь его открыть, но ничего не выходит. ЛИДО не проходит... – Вдруг в моем котелке начинает трещать звонок. Я иду искать бульдога и нахожу его закусывающим, сидя на разложенной раскладушке.
Я сажусь рядом с ним.
– Скажите, старина, вы помните, что вчера я попросил вас предупредить меня, если профессор Тибоден вернется ночью в свою лабораторию?
– Да, господин комиссар...
– Прекрасно. Почему вы этого не сделали?
– Потому что он туда не возвращался.
Я мрачнею.
– Вы хотите сказать, что никто не входил в лабораторию, после того как профессор и я вышли из нее вчера вечером, до сегодняшнего утра?