Секрет Полишинеля

Я с наслаждением копаюсь в сумке. Вне всяких сомнений, я вышел на правильный след.

Вдруг слышится шум шагов, заставляющий меня вздрогнуть. Я собираюсь спрятаться, но уже слишком поздно. Дверь открывается, и появляется Берже. На его сотрясаемом тиками лице глаза горят так, что запросто могли бы заменить печку.

Исходящая от него жара обжигает меня.

Вместо того чтобы спросить, что я у него делаю, он набрасывается на меня. Он действует с такой быстротой, что я, не ожидавший нападения, оказываюсь зажатым между кроватью и шкафом и получаю великолепный удар его котелком в пузо. У меня появляется ощущение, что я весь превратился в желудочные колики.

Издав жалкое бульканье, я падаю вперед. Тогда он поднимает меня хуком правой в челюсть, от которого я забываю, кто я такой.

Я отрубаюсь, даже не успев вспомнить, какого цвета была белая лошадь Генриха Четвертого!

Прихожу в себя я очень быстро. Нежная рука моего ангела-хранителя восстановила контакт, и электричество снова поступает в мои мозги. Я с трудом поднимаюсь, массируя челюсть. Брюнет, разъяренный, как крестьянин, заставший на своем клеверном поле стадо муфлонов, следит за мной; ему никак не удается справиться со своими тиками.

– Мне сразу не понравилась ваша морда, – говорит он. – Я догадывался, что вы подозрительная личность – Надо бы вызвать полицию.

Я размышляю так быстро, как только позволяют мои потрясенные мозги.

Не он ли предатель? Может, он отмолотил меня, потому что знал, что я полицейский, и увидел в данной ситуации возможность продемонстрировать свою невиновность, навешав мне тумаков? Или он все-таки действительно чувствует негодование человека, заставшего постороннего в своей комнате?

Озабоченный, я иду к нему.

– Слушайте, старина, прежде чем начинать военные действия, выполняют обычные формальности!

– Чего?!

– Я говорю, что, прежде чем бить меня по морде и оскорблять, могли бы задать мне несколько элементарных вопросов, я бы на них ответил, и недоразумение бы рассеялось...

Его тики становятся сильнее. Теперь его физия дергается каждые две секунды, как будто его заперли в бочку с лягушками. Пользуясь его растерянностью, я продолжаю:

– Если это ваша комната, простите, потому что человеку свойственно ошибаться. Дюрэтр попросил меня найти лекарство для профессора, которое лежит в его чемодане.

– Комната Дюрэтра в соседнем бунгало! – выплевывает брюнет.

– Откуда я мог знать? Я здесь всего три дня и живу в доме. Неужели нельзя быть полюбезнее?

Он начинает расслабляться... Я по-прежнему не знаю, искренен он или притворяется. По этой перекошенной роже ничего не поймешь.

– Доктор Дюрэтр мне сказал, что его комната слева...

Ну ладно, я пошел налево... Не думаете же вы, что я развлекаюсь, шаря в чужих вещах, как прислуга из отеля? На этот раз он убежден – или притворяется таким. На его губах появляется улыбка, которую я успеваю заметить прежде, чем его морду сотрясает сильный тик.

– Ладно, извините меня... Но когда видишь, как плохо знакомый тебе человек роется в твоих вещах...

– Да, понимаю – А крепко вы мне двинули... Вы, часом, не были чемпионом Франции в легком весе?

Он смеется.

– Я немного занимался боксом в университете.

– Зря бросили. При таких способностях у вас было бы блестящее спортивное будущее...

На этом мы расстаемся. Он мне показывает, где настоящая комната Дюрэтра, и я пользуюсь этим, чтобы провести в ней быстрый обыск. Фотопринадлежностей в ней нет.

Видя, что Берже ушел, я рискую заглянуть и в комнату доктора Минивье. В комнате этого тоже нет фотоаппарата... Вывод: наиболее вероятный подозреваемый – Берже.

Размышляя над этой загадкой, я возвращаюсь в дом, где узнаю, что Тибодену стало лучше. Дюрэтр, которого я отвожу в сторону, говорит, что надеется его спасти, и начинает задавать мне неудобные вопросы. Конечно, все это кажется ему странным. Он поражен при мысли, что профессор был отравлен, а еще больше от того, что мне известен яд...

Выкручиваясь, я наплел ему историю, не уступающую приключениям Тентена1 . Я ему объясняю, что наша Служба задержала поблизости подозрительного, при котором был пузырек этого яда. Увидев, что старик умирает, я позвонил в Париж... Он поздравляет меня с моими дедуктивными мозгами и принятым решением. Я принимаю цветы без радости. Согласитесь, что все-таки неприятно напичкать известного ученого отравой, а потом получать поздравления с тем, что попытался вытащить его из могилы.

Я ему говорю о подозрении, что арестованный нами человек имел в поместье сообщника, и добавляю, что, обыскивая сейчас комнаты ассистентов, был пойман с поличным, но выкрутился. Пришлось рассказать, как мне это удалось. Он обещает не противоречить моим словам, когда Берже заговорит с ним об инциденте.

Частично успокоившись – потому что я по-прежнему не знаю, виновен Дюрэтр или нет, – я направляюсь в соседнее поместье нанести визит вежливости второму голубю.

Он грустно воркует, пытаясь выбраться из клетки. Жрать ему не приносили, и бедняга выглядит анемичным. Конечно, предателю он больше не нужен.

Я связываю лапы птицы куском веревки и иду к своей машине, не проходя через поместье Тибодена...

Мне надо съездить в Париж. Я хочу кое-что проверить, потому что люблю убедиться в твердости почвы, прежде чем поставлю на нее ногу.

Старик выглядит невеселым. Его лоб исчеркан морщинами, взгляд погасший, как витрина магазина после закрытия.

Я сажусь без приглашения.

– Как он? – спрашивает Старик.

– Немного лучше, – отвечаю я. – Я посвятил в тайну одного из двух докторов; он занимается им и надеется спасти, если сердце профессора окажется на высоте.

– Какая катастрофа! – вздыхает босс. Я пользуюсь случаем, чтобы вылить на него частичку моей желчи.

– Честно говоря, шеф, я думаю, что решение, принятое в отношении Тибодена, было несколько... поспешным. У нас против него была только та записка... Нас должно было насторожить то, что она подписана... Человек, предающий свою страну и посылающий сообщение с почтовым голубем, зная, что предыдущий голубь не долетел, должен быть осторожнее...

1

Герой популярных французских мультфильмов, участник самых невороятных приключений. Примечания переводчика